Сэр Эвин пнул один из трупов сапогом, перевернув, потом полез в траву на обочину, долго выдирал что-то из стеблей, потом вынул нож, принялся резать. Достал, наконец, руку, показал. С нее свисали травяные плети, оплетали ее, как спагетти вилку. Сэр Эвин стянул с мертвого пальца кольцо, бросил руку обратно, она звякнула обрывком кольчуги. Рыцарь поднес кольцо королеве, поклонившись. Та взяла трофей с его ладони, крупный, с черешню, красный камень остро блеснул.

— Эбрар оставил пятую часть, а здесь потерял все остальное, — сказал сэр Эвин, сунул нож в ножны. Обернулся ко мне. — Здесь много чего можно собрать, леди.

Я подняла бровь. Намекает, чтобы я лазала и подбирала трофеи? Сэр Эвин, не дождавшись ответа, сказал:

— Помнится, вы отменно обращались с топором.

Ах, мой топорик… он как первая любовь: будет всякое, но другого такого уже не случится. Я вежливо улыбнулась и для вида прошлась по дороге, поглядывая на мертвецов и их части. Искать не хотелось. Я от всей души надеялась, что оружием мне пользоваться не придется. Серьезные пошли дела, и пусть отрубанием друг другу бошек занимаются профессионалы, а я все равно долго не протяну, если мы напоремся на этого Эбрара и его людей.

Я подняла носком ботинка забрало воина, у которого из груди торчало молодое деревце. Лицо было отчетливо нечеловеческое, торчали зубы, нависали над глазами тяжелые надбровные дуги. Темные волосы лежали поперек лба, рот был измазан красным, а глаза были закрыты… тоже, наверное, старшеклассник. Ничего не понимаю в орках, но он не выглядит зрелым, юноша и юноша, ресницы длинные, не у всякой девушки такие бывают. Я присела, опустила забрало. Потерла между пальцами. Кровь была липкая.

И они не пахли. Так же, как ребята на холме. И мух не было слышно, только ветерок и шаги спутников, лязг, когда они ворочали трупы.

— Они прошли здесь недавно, — сказал Мастер. Он разложил на дороге плащ одного из убитых, даже не снимая, просто оттянул, расстелил на плитах и сел.

Недавно. Шерлок Холмс у нас завелся, ни дать, ни взять. Я встала, оборвала с деревца яркие листики, вытерла пальцы от липкого.

— Они не прошли дальше, — сказала королева. У ее ног уже высилась кучка мечей, латных перчаток и шлемов с украшениями из перьев, а сэр Эвин гремел, трещал ветками и таскал еще и еще. Королева стояла, как молельный столб какого-нибудь не тронутого европейцами племени, и смотрела вдоль дороги вперед. Я поглядела тоже. Дорога изгибалась, деревья прятали пейзаж, как театральный занавес. Я поморгала.

Над верхушками поднимался дым.

— Они не прошли дальше, — повторила королева. — Теперь они пытаются освободить себе путь.

— У них получится, — сказал Мастер. Он подпер обе щеки руками и выглядел, как скучающий ребенок. — Рано или поздно. Если выжгут достаточно Леса.

Королева изящно присела, вытянула из кучи меч, вынула его из ножен на треть. Клинок оказался черный, с серыми прожилками, я никогда не видела таких. Королева отдала его Полле, и та прикрепила к седельной сумке.

Исполнительная тихая Полла. Делала ли она кому-нибудь зло в этой жизни? Хоть раз?..

— Следует торопиться, — сказала королева, перешагнула через трофеи. Полла подвела ей коня. Я сорвала еще листок, потерла пальцы. Ярко, по-летнему пахло юной зеленью.

А кровью не пахло совсем. Как будто эти мертвые, бывшие недавно живыми, мне просто казались, а на самом деле тут только Лес и его руки-ветки и волосы-трава.

Он охотно захватывает города, подумала я. И убивает ловко. В сказке Мастера страж врос в тропу, и поэтому стал таким, что мы еле ноги унесли, а пятая часть орочьего войска — не унесла. А еще водит… нас ведь не просто так вывело к Марху Мэлору, а оказалось на пользу. Не мне (уж я бы прекрасно обошлась без подобного опыта), так этому походу.

Мы шли по дороге дальше, трупы редели и в конце концов прекратились совсем. Мы прошли с километр, дорога виляла, впереди всегда оказывался очередной поворот, и не видно, что за ним. Сэр Эвин держал руку на мече, Полла волокла распухший от трофейного тряпья мешок. Я оглядывалась. Лес сжимал дорогу с обеих сторон плотнее и плотнее, а вскоре и вовсе выплеснулся на нее, как пенная вода из ванны на пол, встал поперек плит, загородил. Между стволов плотным забором сплелся кустарник, выставив шипы.

— Сплошная спящая красавица, — пробормотала я.

Мастер насторожился, переспросил.

— У нас есть такая сказка, — пояснила я. — Про принцессу, которую околдовали, наслали волшебный сон и заточили в замке, а вокруг вырос непроходимый лес, чтобы никто не проник к красавице до срока.

— И чем все окончилось, дитя мое? — спросила королева, обернувшись в седле.

— Принцессу разбудил поцелуй прекрасного принца.

— Как же он проник через преграду?

Я пожала плечами.

— Правильный человек, в нужном месте и в нужное время. Достоин принцессы и все такое. Сказки, Ваше Величество. Так надо было для сюжета.

Королева отвернулась, подвела коня к самым зарослям. Мастер, который ходил вдоль живой стены и что-то бормотал под нос, уступил ей дорогу. Королева Рихенза придержала меч, вытянула его из ножен на ладонь, резко провела пальцем. Сделала ладонь лодочкой и держала. Скользнула по коже и упала на плиты алая капля. Мы наблюдали, замерев, а королева махнула рукой, капли разошлись веером, ударили в кору и листву кустов.

— Дорогу мне!

Лучше бы сказала, что в старом дворце ее ждет нецелованная принцесса, подумала я. Если уж тут живут по сказкам, то может и сработать.

Земля вздрогнула, затрещала древесина, кусты зашуршали, обрывая листы, подались в разные стороны, и с гулом потащились за ними деревья, выворачивая плиты и оставляя в земле траншею. Я сглотнула. Деревья двигались единой стеной, сплетясь ветвями. Не успела я подумать, что такого бреда я еще не видала, как все кончилось, и осталась только разорванная лента дороги перед нами и комья земли, обломанные ветки на вставших на дыбы плитах.

Опознал ДНК, подумала я невпопад, перебираясь через неровности. Как в кино: покажет герой сканеру глаз, приложит палец или капнет кровью или слюной — и откроется в секретном подвале секретной организации секретная дверь, за которой притаился важный сюжетный ход.

Дым застилал уже полнеба. Я поежилась. Хвост Лиуфа передо мною мотался беспечно, копыта звонко отбивали по плитам. Дорога опять лежала ровная, и скоро стала пряма. Тогда-то мы и увидели старый дворец.

Как в сказке. Сказочнее, чем башня колдуна и здание ратуши.

Дворец был обвит лозами, под плотным их покрывалом с трудом угадывались колонны. Зелень усеивали разноцветные звездочки цветов, на толстом ковре мха, который одел дорогу на подходе к ступеням, лежали лепестки. Белые, розовые, а особенно много было ярко-желтых. Лес обнимал дворец и украшал его на свой лад, словно человеческий вид ему не нравился.

Королева Рихенза спешилась у подножия высокой лестницы, и лозы опали, обнажив двери и статуи по сторонам от них. Я пригляделась. Суровый мужчина в доспехах и с ребенком у ноги (ребенок тоже в доспехах) и женщина с копьем торжественно взирали на пришельцев. Королева, придержав юбки, шла первой. Она умела ходить по таким лестницам. Лозы шелестели, падали на плиты, шурша, уползали с пути. Сэр Эвин отводил их ножнами, Мастер держал над ладонью огонек и предупредительно им помахивал. Полла жалась к боку коня и двумя руками держалась за лямку мешка.

Вот мы и дошли… в желудке неприятно захолодилось. Я не думала, что дойдем. Казалось, вот-вот встанет на пути такое, что заставит свернуть, и мы выберем окольную дорогу, без приключений достигнем цивилизации, а там найдем того, кто знает, как выслать меня домой. Обойдемся без решения судеб народов.

Когда решаются судьбы народов, головы летят только так: своих, чужих, виноватых и тех, кто просто под руку подвернулся. Да и народу, как я думаю, достанется. Причем любому участвующему. Народу всегда достается, что бы там и с какими намерениями ни творили правители.