— Аня!.. — вымолвила ошарашенная Алина. Если, конечно это все была правда, тогда становилось ясно, почему Аня так молодо выглядела.

Да чего еще она — Алина — такого не знает? Говорите сейчас же, немедленно! Не надо ни с чем тянуть!

— Мама? — почти одновременно с Алиной чуть не прокричал Илья и крепко взялся руками за шею.

— Только Аня. Она сама так решила. Точнее у нее был уговор, Аркадий спасает ее сына, а она соглашается отдать себя на опыты.

— Какой ужас! — Алина закрыла лицо руками, Андрей Петрович прижал ее к себе.

— Как сказать. Если бы не она, тебя бы не было, — с видом, как будто речь шла о пикнике, который мог не состояться и из-за этого по большому счету никто бы и не расстроился, четко и не торопясь проговорил Лавр.

— А где сейчас этот Митюха? — спросил Андрей Петрович.

— В камере. Его закрыли.

— А почему он Аню убил? Что она ему сделала? — всхлипнув, проговорила Алина.

Ей стало очень грустно.

— Когда мы его пытали, он так ответил: «Все, кто имел отношение к смерти отца, должны умереть».

— Да он просто сумасшедший, — глядя себе под ноги, проговорил Паша.

— У Митюхи произошел какой-то сбой в голове, на нервной почве. Но, сказать вам честно, если бы не он я бы сам в скором времени убил бы Аркадия. С каждым годом его планы становились все безумнее. Последнее время он работал над созданием некоего вируса, который при попадании в организм человека должен был определить его генетический фонд и если этот самый фонд не соответствовал определенным заданным критериям, то вирус быстро убивал человека. И, самое страшное, он собирался проводить эксперименты сразу на людях. Его больше не устраивали собачки и кошки. Он совсем озверел, обесчеловечил.

— А как он здесь оказался? — мотнув головой в сторону Макса, спросил Илья.

— Можно повежливее. Я, между прочим, тоже потерпевшая сторона, — покосившись на Алину и Андрея Петровича, жалобно проскулил Макс.

— Ну! — грубоватым властным голосом скомандовал Андрей Петрович. И что-то было в его голосе такое, что заставило Макса выпрямиться и, спрятав поглубже свою жалость к себе и начать четко отвечать на поставленный вопрос.

— Я сначала приехал к Ане, ее не было у себя. Мне пришлось тащиться в Поляны. Там я услышал, как кто-то чужой выпытывал у Кирилла, где Аркадий. Я подслушал и приехал сюда. Я сидел на лавочке, как ко мне подсела, — тут Макс вцепился, нет, прямо-таки впился глазами в Кристину и на мгновенье завис, сидя с полуоткрытым ртом. Он как бы примерялся, вспоминал, чего-то что ли, — она ко мне подсела! Только волосы у нее было длиннее и… и с голосом она что-то сделала, тогда у нее был тонкий голосок. Я расслабился, отвлекся на нее и не помню дальше ничего. Потом я очнулся в каком-то вонючем, грязном подвале. Там невыносимо перло ацетоном. С перепугу мне показалось, что я уже был там.

— Тебя же там никогда не было, — со сто процентной уверенностью заявила Кристина, сделал сладким и медовым свой голосок.

Макс побледнел. Кристина с легкостью меняла голос. Играла его тональностью, тембром, брала нужную высоту, как ноту в музыкальном произведении и все это казалось без особо прилагаемых усилий. Просто чудеса. Макс никогда в жизни не видел такого.

— Возможно… Да у тебя талант! — чуть ли не закричал он. И, словно по команде, все дружно засмеялись. Обстановка сразу же разрядилась, стало проще и легче, спокойней и уютней. Комната, а вместе с ней и весь военный городок освободились от постоянно страха перед опасностью.

— Постойте! — закричал Макс, как-будто кто-то пытался куда-то уйти или хотя бы просто спешил, — такой же запах и похожие камеры были в Полянах. Теперь я понял, чем там воняло. Это лед размораживали.

Кристина чуть слышно глубоко вздохнула. Там ее освобождали из-под обжигающей тонкой корки льда. Митюха облил ее из ведра этим раствором, а когда вещества в нем стали разрушаться появился резкий невыносимый запах ацетона. Пренеприятнишие воспоминание.

— Ладно. Еще пару вопросов, — посерьезнел, кажется, совсем не умевший улыбаться Андрей Петрович, — как ты оказался заодно с Аркадием? И, почему именно в Мирино вы все прятались?

— Слушай, — радушно произнес Лавр. Илье вдруг стало не по себе от его гостеприимного настроя и как-то даже противно, но он погасил в себе эти непонятные чувства и присев на корточки продолжил внимательно слушать, — я третье лицо. Скажем так, подсобный рабочий Аркадия и Дмитрия. Я всегда старался оставаться в тени, наверное, поэтому и сижу сейчас здесь с вами. В восемьдесят пятом году я познакомился с Ириной, матерью Кристины. В восемьдесят восьмом у нас родилась дочь. Ирина была ни в чем не виновата. Она случайно познакомилась с Аркадием, случайно узнала о его опытах. Я долгое время скрывался по всей стране с Кристиной. Потом, мне улыбнулась удача. Я стал спекулянтам. У меня такой огромный товарооборот был!.. У меня была своя фирма, своя служба безопасности, которая мне то и доложила, что за мной следят. Тогда я продал бизнес, поставил особнячок, намеренно, близко к Аркадию, оформил его на подставное лицо. Я был уверен, что на несколько лет обезопасил семью. И так оно и вышло. Я сам хотел убить Аркадия. Я любил Ирину… — Лавр сглотнул, ему было тяжело все подымать на поверхность, делиться столь личными и печальными подробностями, — Я подобрался к Аркадию близко, очень близко. Ну, а топом вы знаете. Я хотел отправить Кристину за границу, но не вышло, встретил Машеньку, пришлось упрашивать Аркадия помочь мне. Собственно все.

— А почему именно в Мирино? — повторил Паша второй вопрос Андрея Петровича.

— Потому что, здесь у Аркадия были старые связи.

— Семишин, — просто уточнил Алинин отец. Лавр молча кивнул ему в ответ.

— Кристин, конечно, извини меня, но на той единственной фотографии, которую я нашла в кулончике у вас дома, кто тогда на ней изображен?

Кристина сначала удивилась, потом смягчилась, немного улыбнулась, уголком губ и ответила:

— Там моя мама с ее родителями. А фотографий у нас нет дома, потому что мы все же боялись, что нас найдут быстрее, чем мы их. И вообще, я не люблю фоткаться.

Когда все разбрелись по разным комнатам, Паша буквально поймал в коридоре Лавра.

— У вас есть собака? — с надеждой в голосе спросил он.

— А что? Тебе Рекс приглянулся?

— Значит я угадал, что его так зовут. Такая классная собака!.. — чуть ли не простонал Павел.

— Ну тогда, если ты с ним поладил, забирай его себе.

— Правда? — вдруг почему-то засомневался Паша.

— Разумеется. Теперь он твой.

И оставив Павла одного с счастливой детской улыбкой на лице, Лавр направился дальше по коридору.

— Спасибо! — прокричал Паша ему в след, на что тот, казалось, никак не отреагировал.

Все хлопоты, вся суета и все разбирательства постепенно ушли в прошлое. Август подходил к концу, но погода стояла теплая, приятная, солнечная. Удушливой летней жары уже не осталось, но осенней прохлады и сырости так же еще не было в воздухе. Основная масса урожая с огорода и сада была собрана. Дел было не особенно много, а точнее они практически закончились.

Поспели яблоки. Белый налив, грушовка, мельба, анис… Алина особенно любила мельбу, сладкие сочные красные крупные плоды. Вот так вот возьмешь яблоко в ладоши и здорово и приятно становиться, а откусишь кусочек, сахарный, с маленькой кислинкой вкус заставит зажмуриться от удовольствия.

Вот так и Алина, сидя за летним столиком в саду под раскидистыми широкими ветвями яблоней, гоняла-гоняла по столу по бежевой связанной крючком ее мамой скатерти, яблоки и решила-таки одно из них съесть. Откинувшись на плетеную спинку стула, Алина блаженно зажмурилась. Прямо ей в лицо, пробравшись сквозь перепутанные между собой ветки, светил озорной лучик вечернего солнца. Как-то хорошо вдруг стало, все мысли ушли куда-то, да и ну их, так же и лучше.

В саду остались только Алина, яблоки и добрый лучик солнышка. Идиллия, кажется, пробежала где-то рядом, зацепив Алину своим легким порывом и… незаметно исчезла. Предательство, Алина так не договаривалась, а идиллия уже убежала, озорно посмеиваясь где-то и лукаво принявшись обманывать других наивным и хитрых, малодушным и щедрых, ранимых и сильных, слабых и самоуверенных и так далее и так далее людей.