— А почему мы не могли их отпустить? — спросил я. — Если бы они отправились восвоясе, я бы не был против. Нам же вроде бы нужен был только груз. Зачем Гаретту понадобилось перекрывать эту проклятую дорогу? А если бы они не сложили оружие? Думаешь, вон тот сброд, — я тыкнул пальцем за спину, — стал бы сражаться всерьёз? Нет, разбежались бы в разные стороны. И как тогда бы чувствовал ты себя?

— Крис, давай не будем фантазировать, что бы было если бы произошло то или иное. Все уже случилось. А касаемо одного из первых вопросов. Чем меньше людей знает, что ты пошипываешь караваны при удобном случае, тем лучше. Поверь, уж лучше с ними сейчас разобраться, чем потом неожиданно услышать неприятное обвинение в свой адрес.

— Так мы вроде бы выступали не как отряд наемников, а как какой-то благородный, что искал изменников, — не согласился я. Вероятность того, что нас когда-нибудь опознают, была практически нулевой. По крайней мере, я считал именно так. Мир большой, а наш отряд был довольно-таким маленьким.

— Одежду ты поменяшеь, а с лицом что сделаешь? В конце концов узнают, — Толстяк попытался нащупать на своем поясе флягу с вином, но, вспомнив, что там была тольок вода, опомнился и отдернул руку. Его лицо при этом сделалось очень злым.

— Не факт, что бы мы ещё раз когда-нибудь встретились с кем-нибудь из них, — на этих моих словах Толстяк весело засмелялся. Как оказалось, что он вспомнил случай из своей жизни. Такое ощущение, что все плохое когда-нибудь да случалось именно с Тейтом, который всегда выходил сухим из воды.

— Ты прав, конечно. Но знаешь, не очень весело, когда тебя не пойми из-за чего выдергивают из хорошего борделя посреди ночи, кидают в холодную и сырую темницу, а ты тяжелой головой вспоминаешь, что успел натворить в этом поганом городишки, что подвернулся тебе по пути. И с удивлением понимаешь, что вел ты себя практически как ангелок, разве что крыльев и тонкой талии не хватало для полного сходства. И вот впоследствии тебе говорят, в чем тебя обвиняют. Ты, конечно, все отрицаешь, но один уважаемый горожанин, которому посчастливилось спастись от тех разбойников, говорит, что среди них отчетливо видел твое лицо. Мне одного раза хватило.

— Есть хоть одна передряга, в которой бы ты не побывал за свою жизнт? — по рассказам Толстяка, что я слушал вечерами у костра, я сам мог ответить отрицательно на этот вопрос. Он успел побывать во всевозможных переплетах, который только можно и нельзя пресдавить.

— Без передряг скучно живется, — ответил он. — А откуда ты знал, какие слова нужно было говорить для клятвы? Я в этот момент сам чуть засмоневался, что ты не благородный.

— В том то и дело, что я не знал. Пришлось выдумать, опираясь на все то, что ты мне рассказал про местных дворян, — ещё можно было бы упомянуть о знании истории и огромном количестве просмотренных художественных и исторических фильмов, но, если бы я так сказал, меня бы не поняли. Очень сложно было объяснить, что пердставляют из себя обычные часы, а про движущиеся картинки, думаю, даже и не стоит упомянать.

— В конченом итоге, все получилось даже лучше, чем мы планировали. Вон как раз Гаретт подходит. Пошли уж, посмотрим на местное «зерно». Думаю, урожай в прошлом году был хорош, — усмехнулся Толстяк и направил коня вперед. Я оценил его шутку и последовал за ним. Не хотелось пропустить этот момент. Двигались мы довольно медлнно, поэтому подоспели ровно в том момент, как к повозкам подошел Гаретт.

— Стаскивайте все лишние с повозок. Хочу посмотреть, что в них скрывается, — отдал он приказ, который сразу не все поняли. Никто так и не догадывался, что в повозках было не только зерно. Несколько скверных ругательств вернули всем тягу к дейтсвиям и отбили желпние задавать лишние вопросы, поэтому первый мешок с зерном слетел меньше чем через минуту.

— Тейт, мне до сих пор не верится, что они решили сдаться, — захохотал Гаретт, который воткнул в борт телеги свой двуручные топор с одним лезвием и повесил на рукоять свой шлем.

— Слишком убедительными им показались слова нашего Кристофера, — поддержал веселье Тейт и спешился. Он грузно спутился с лошади на землю и хлопнул по дереянному борту повозки, чтобы тут же закричать злым голос, продолжая стучать по древесине, обитой кое-где железными полосками… — Эй, внизу! Если ты сейчас же не вылезешь, я возьму копье и буду тыкать до тех пор, пока не насажу тебя на острие!

Сначала ничего не произошлно, но после послышалось негромкое шуршание. Я не сразу смог определить, откуда исходил этот звук, но в итоге понял к кому обращался Тейт. Я помнил человека, который нырнул под повозку в самом начале. Сначала медленно показалась его голова, а потом вылез он сам, чтобы осмотреться. Когда этот человек увидел меня на коне, его глаза наполнились слезами, а сам он бросился ко мне, да так резво, что намеривающийся схватить его Толстяк успел схватить только воздух. Он приблизился ко мне, не успевшему спешиться, и быстро-быстро заговорил, будто бы от этих слов зависела его жизнь. Никогда не двоводиос такого молщего голоса, обращенного ко мне. Непривычно и неприятно. Будто бы на тебя надели судйскую мантию и заставили вынести приговор невиновному ни в чем человеку.

— Ваша милость, прошу вас, умоляю, — бухнулся он на колени и поднял голову, чтобы видеть меня. — Не убевайте, сохраните мою никчемную жизнь. У меня трое детей….

— Эй! — Гаретт резко схватил его за плечо и поднял на ноги, обрывая его словоизлияние. Я даже не понял, как он смог подойти так незаметною — Не будет он тебя убивать, не переживай.

Не успела на лице этого мужечка с залысенной и обвисшими щекамипридти хоть толика облегчения Гаретт договорил то, что собирался.

— Это сделаю я.

Вот только уже эти слова заставили человека побледнеть. Он быстро сравнялся цветом с куском мела, а затем сделал маленький шажок назад. Вего глазах разлилось маленькое озеро чистейшего ужаса. Вот только равзернуться побежать он не успел. Гаретт быстрым движением вынул из-за пояса кинжал и неуловимо быстрым движением сделал выпад. Сперва я подумал, что он промахнулся, но красная лента, что появилась на шее этого человека убедила меня в том, что рука его не подвела. Кучер схватился за шею и упал на землю, издавая мерзкий булькающий звук.

На эту смерть практически никто не обратил внимания. Смог заметить только несколько ничего не выражающих вглядов мазанувших по телу. Больше не было ничего. Все разгружали телеги, стараясь добраться до того, что было внутри. Настоящий груз обнаруился за вторым слоем огромных стокилаграмовых мешков из грубой ткани. Их аккуратно сложили на обочину, а на свободную часть дороги аккуратно спустили огромный ящик

— Ну что же взглянем, чем нас одарил Создатель и благовалит ли нам старушка Удача? — прищюрившись спросил Толстяк, присаживаясь на одно колено и протягивая руки к железным петельками, которые со щелчками отошли в сторону. Тейт замер перед крышкой на мгновение, собирась с силами, и резко открыл её. Я наклонился и с интересом уставился на содержимое этого ящика, но тут же недоволно сривился. Большой кусок ткани скрывал содержимое.

— Демоны! — Толстяк тоже не удержался и высказал свое мнение относительно белой ткани, чтобы после резко сдернуть его и открыть на общие обозрение содержимое ящика, вид которого на секунду заставил меня недоуменно посмтореть на Тейта, который засиял будто бы отполированный золотой.

Картинка, что предстала передо мной, мне сразу же понравилась. Стройными рядами передо мной лежали в определнных выемках арбалеты. Вот только они были в разобранном состоянии, но Тейт все равно сцапал одно еревянное ложе и принялся его вертеть, будто ребенок, которому подарили новую игрушку.

— Сколько всего таких ящиков? — задумчиво спросил Гарретт, наблюдая за манипуляциями Толстяка, который, как мне показалось, пытался собрать конструктор под названием «арбалет». Не знаю получиться ли у него, но судя по уверенным движением он делал это не впервые.

— Всего четыре по пятнадцать штук в каждом, — раздался голос Ерго Грасса, котрый за то время, что мы рассматривали груз, успел обойти все повозки и ещё раз внимательно их осмотреть. В руках у него покоился маленький сундучок с большим замком. — Ещё прибавляем восемь ящичков с болтами и вот этого красавца.