Литмир - Электронная Библиотека
A
A

1 ноября «командующим войсками тыла» был назначен генерал-лейтенант В. Л. Покровский (телеграмма Врангеля № 560). На него возлагалась задача ареста одного из подписавших договор депутатов Рады, бывшего в Екатеринодаре – А. И. Калабухова (позднее потребовалось арестовать еще 12 депутатов – «самостийников»). 5–6 ноября Покровский дважды требовал от Рады лишения их депутатской неприкосновенности, недвусмысленно намекая на возможность применения силы в случае «неповиновения» Парламента. С правовой и политической точек зрения подобные действия Главного Командования были далеко не бесспорны. Здесь не только нарушались заверения в признании прав и свобод казачества, но и создавался прецедент игнорирования любых суверенных законоположений, опираясь на неоспоримое «право военного времени».

Начался конфликт властей, вошедший в историю гражданской войны как «кубанское действо». Краевая Рада в первые дни после начала своей работы выразила категорическое несогласие с требованиями Главного Командования. 2 ноября единогласно была принята резолюция, в которой «парижской делегации» гарантировались «полная неприкосновенность» и ответственность исключительно перед Радой, приказ-телеграмма Деникина объявлялся «нарушением суверенных прав Кубанского Края, а также и прав государственных образований Дона и Терека», требовалась его «срочная отмена». Впредь до прекращения конфликта делегация Кубани заявляла о приостановке своего участия в работах Южнорусской конференции[102].

Однако после «ультиматума» Покровского, когда атаман Филимонов фактически признал невозможность обеспечения депутатской неприкосновенности, конфликт быстро закончился. Лидер «самостийной оппозиции» в Раде Макаренко нерасчетливо попытался поставить вопрос о доверии атаману и передаче власти Президиуму Рады. «Расколоть» парламент не удалось, и Рада выразила доверие Филимонову. После этого Макаренко скрылся, «оппозиция» лишилась своего лидера и быстро сдала позиции. Уже 6 ноября Калабухов, П. Макаренко, Омельченко, Манжула и Роговец «решили, во избежание насильственных против Краевой Рады действий со стороны расположенных вокруг помещения Рады войск, добровольно отбыть во дворец Войскового Атамана, согласно полученным указаниям». Тем самым вопрос о депутатской неприкосновенности снимался. В этот же день Краевая Рада приняла новую резолюцию. Объявлялось, что «кубанская делегация во Франции лишается полномочий», а Рада «торжественно подтверждает свою решимость вести борьбу с большевизмом до полной победы в полном и неразрывном союзе с Добровольческой Армией». В соответствии с намерениями Главного Командования подтверждалась необходимость «в интересах борьбы за возрождение Единой, Великой, Свободной России, организации общей государственной власти на Юге России с сохранением для Кубани, Дона и Терека широких прав по устроению их внутренней жизни». Вместо протеста по поводу ареста депутатов Рада ограничилась лишь «просьбой» об «освобождении», а если это «невозможно», то «судить их в кубанском суде». В отношении членов делегации во Франции была «просьба» об изъятии их дела от «военной подсудности» и «организации следствия и суда» над ними «кубанской судебной власти с участием, если того пожелает генерал Деникин, его представителей». Отдельным пунктом отмечалась «просьба» «передать командование кубанскими тыловыми частями кубанскому войсковому атаману», что предполагало отмену режима тылового района Кавказской армии. Тем самым Рада все-таки не отходила от принципов регионального суверенитета, подчеркивая сохранение статуса местной судебной системы и воинских частей, размещенных в Крае. Генерал Покровский дал Раде письменные заверения в том, что он «сохранит жизнь всем арестованным, согласно приказа от 6 ноября, членам Рады, независимо от приговора военно-полевого суда». Это обещание не распространялось, однако, на единственного члена парижской делегации, оказавшегося в эти дни на Кубани, – А. И. Калабухова, казненного 7 ноября 1919 г.

В оценке действий делегации примечательна позиция главы Союза Возрождения России народного социалиста В. А. Мякотина, считавшегося одним из ярких «демократов» на белом Юге. Он отмечал, что «большинство членов Рады называют себя федералистами», но в то же время «не представляют себе, что внутри федерации немыслима экстерриториальность и не может быть речи о самостоятельных государствах». «Политику Рады, – считал Мякотин, – трудно назвать демократической», учитывая ограничения в избирательной системе (10-летний ценз оседлости для участия в выборах) и земельной политике (передача всего земельного фонда казачьему сословию). «На автономии Кубани, как и на автономии Дона, никто не покушался и существующие до сих пор проекты создания общегосударственной власти на Юге России предусматривали эту автономию в весьма широких размерах. Спор шел о другом, – должна ли и может ли быть рассматриваема Кубань сейчас как самостоятельное государство. И вот в этом-то споре руководители Кубанской Рады заняли совершенно непримиримую позицию, что Кубань является именно самостоятельным государством и что она может отказаться от своего суверенитета и своей самостоятельности только в момент созыва Российского Учредительного Собрания». Но это неверно. «Русская демократия, в том числе и кубанская, кровно заинтересована в скорейшем возрождении России, в скорейшем восстановлении ее государственного единства.

Но этого возрождения чрезвычайно трудно достигнуть… без предварительного создания единства государственной власти, единства финансов, единой экономической политики и единой армии. Идти к той же цели путем союза отдельных областей, превращающегося в свое время в отдельное государство, значило бы идти чрезвычайно долгой и опасной дорогой… Руководители Рады в погоне за государственной самостоятельностью Кубани стремятся ввести собственную политику… В таких «самостийнических» стремлениях очень мало демократизма, но много дешевой демагогии». Правда, после вынесения Радой решения об аннулировании полномочий «парижской делегации» Мякотин полагал конфликт исчерпанным и призывал стороны к компромиссу[103].

«Действо», однако, продолжилось. На заседании 8 ноября депутаты Траценко и Каплин поставили вопрос «о необходимости, в видах усовершенствования строя управления, предупреждения осложнений в Крае и на фронте и сохранения жизни арестованных членов Рады, произвести некоторые изменения ныне действующего Временного Положения об управлении Кубанским Краем». Легкость и быстрота, с которой голосовались поправки, принципиально менявшие структуру политической системы Края (они были приняты в течение немногим более трех часов в двух чтениях), свидетельствуют как о растерянности «самостийной оппозиции», так и о готовности части депутатов Рады провести обсуждавшиеся накануне сессии поправки, используя «ультиматумы» со стороны Главного командования (показательно, что поправки были приняты после выступления в парламенте Врангеля, говорившего депутатам о важности укрепления фронта и тыла). Но в конце заседания 8 ноября был принят документ, в преамбуле которого уже не осталось и следов оппозиции: «Кубанский Край мыслит себя неразрывно спаянным с Единой, Великой и Свободной Россией. Население Края сохраняет твердую уверенность в близкой победе над врагами России и непоколебимое решение вести борьбу до конца в тесном союзе с Добровольческой Армией». Провозглашалась и важность участия в работе Южнорусской конференции для «создания единой Государственной власти на Юге России с участием в ней представителей Кубани и с сохранением за Кубанью широких прав по устроению краевой жизни через свои представительные учреждения и органы исполнительной власти». Далее шли конституционные поправки, сводившиеся к следующему: Законодательная Рада распускалась и ее функции передавались Краевой Раде. Учреждалась особая Атаманская Рада, назначение которой определялось «исключительно для избрания Войскового Атамана». Порядок ее избрания еще следовало утвердить. Расширялись полномочия исполнительной власти, и хотя правительство сохраняло свою ответственность перед Радой, атаман получил право роспуска Краевой Рады в случае «несогласия с вотумом недоверия Правительству», при этом в течение двух месяцев следовало провести новые выборы парламента, а в случае повторного вотума недоверия – отправлялось в отставку правительство[104].

вернуться

102

Протоколы общих заседаний Кубанской Чрезвычайной Краевой Рады созыва 28 октября 1918 года № 51–72 (заседания с 24 октября по 14 ноября 1919 года), Екатеринодар, 1919, с. 15–16.

вернуться

103

Там же, с. 22–23; La Cause Commune. Общее дело. Париж, № 63, 25 декабря 1919 г.

вернуться

104

ГА РФ. 6611. Оп.1 Д. 4. Лл. 193–193 об.

23
{"b":"665434","o":1}