А тут сидят и смотрят как два голодных кота на мясника. А бумага с ручкой — это типа тушка цыпленка и разделочный нож. Толи Васек постарался, толи это моя харизма и профессионализм внезапно повысился, но факт на лицо.

— Значит так, — решительно заявила я, — Василич?!

— Да! — он вытянулся по струнке от моего резкого голоса.

— Вы созванивались с сервисниками? Во сколько обойдется ремонт вашего транспортера?

— Дык это…он ж советский. Еще при Хрущеве устанавливали. И заводу кирдык пришел…лет двадцать назад.

— Очаровательно…, - зверея еще больше, проскрипела я и посмотрела на агронома, — Я надеюсь, у вас зерномет не при Сталине собирался, а то может нам впору не сельских хозяйством заниматься, а музей открывать.

Агроном потряс головой.

— Да нет. Новый почти.

И добавил, сразив меня наповал.

— Лет пятнадцать всего отходил.

Мысленно дочитала до пяти и, вскочив начала метаться по своему крохотному кабинету.

— Как? Мне безумно интересно как вы ремонтировали этот хлам раньше? И куда смотрел инженер? Неужели нельзя было списать все это и купить новое?

Тут остановилась от внезапно пришедшей мысли.

— С транспортером все понятно. Под новый нужно полкоровника перестроить, что бы втиснуть, но все остальное… Только не говорите, что ЗАВы у вас такие же?

Мужики молчаливо покивали головам и горестно вздохнули.

— А инженер где? — внезапно вспомнила я, — Разве это не его прямая обязанность следить за техникой?

Тут мужики кинулись на защиту соратника:

— Комбайны два часа назад выехали в поле. Он с ними. Вдруг чего поломается? Привести, отвези. За сваркой проследить.

— А сварщика дядь Петю жена закодировала, — сокрушенно поведал Василич, словно он не здоровье поправил, а помер.

Непонимающе уставилась на специалистов не находя связи между кодировкой и сваркой.

— Он бедный без поллитры варить не может. Руки от страха трясутся, — пояснил агроном, — Жалко мужика. Удружила супружница.

Писец. Чую, что скоро тоже буду как дядь Петя. Без поллитры даже на территорию зайти не смогу. Как они раньше вообще умудрялись работать в такой обстановке? Толи мне везет как утопленнику, то ли Луганский все эти годы не работал, а штаны просиживал.

Снова уселась в свое кресло и задумалась. Нудно что-то предпринять и при чем очень быстро. Уже к обеду КАМАЗы начнут заводить на ток тонны зерна. Зерномета всего два. Один пока работает, но он справиться потоком только до следующего дня. В первый день комбайнеры пока раскачиваются и не молотят в полную силу.

— Василич, сходите к Тамаре Сергеевне и скажите, что хорош чаи распивать да ногти красить. Пусть поднимется и идет ко мне вместе с заявками на внебюджетное расходование, — грозно приказала я.

А что? Начальница я или нет?

Мужики понимающе переглянулись, и Василич поспешил исполнять. Баклажаниху они тоже не жаловали, поэтому в скорее из приемной послышалась громкая ругань. Вскоре красная от возмущения Тамара Сергеевна влетела фурией в мой кабинет.

— Вы! — пискнула она, — Вы…

— Евгения Николаевна, — любезно подсказала я, откидываясь на спинку кресла.

— Мне некогда заниматься вашими заявками. У меня полно другой важной работы, — взвилась она, невежливо тыча пальцем в мою сторону.

— Да что вы говорите?! — с напускным удивлением воскликнула я, — Вся в делах! Вся в заботах! И это при том, что начальника нет сегодня на работе.

Тамара Сергеевна перехватила мой жесткий взгляд и сникла на глазах. Или Луганский ей с утра позвонил с четкими указаниями, или все же, наконец, дошло, что со мной иногда лучше не спорить, а то хуже будет. Молча пошелестев своим «прекрасным» костюмом, не теряя достоинства истинной королевы колхоза, секретарша развернулась на каблуках и поплыла в приемную со словами:

— Сейчас принесу заявки.

Как только стихли шаги в коридоре, Василич чуть слышно заметил:

— Ну, вы Николавна даете.

Я только пожала плечами и сняла трубку с внутреннего телефона, что бы набрать главбухше.

— Елена Васильевна, а у тебя случаем лишних денег в кассе не завалялось? — поинтересовалась я.

— Не-а.

Я разом сникла, ибо не представляла, как другим способом найти денег на ремонт транспортера. Не свои же с карточки снимать, в конце концов.

— Только Андреевы деньги остались на межевание. Обещался завтра забрать. А что?

— Ленчик, выручай, — вмиг оживилась я, — У Василича производство встало. Срочно нужно денежку выписать на ремонт транспортера.

— Не знаю, — задумалась она, — Нужно у Андрюши спросить.

Вот, что любовь делает с людьми. Еще вчера едва здоровались, а сегодня «Андрюшенька». Параллельно набрала юристу, на пальцах объяснила, что пусть на свое межевание, которое срочно понадобилось господину немцу, берет из его кармана, а в колхозный не лезет. Вот! Нечего добро разбазаривать, весь бюджет под хвост из-за его расходов.

— Все, я договорилась, — сообщила в трубку Лене и уже Василичу, — Идите в кассу, Елена Васильевна распорядиться на выдачу под отчет. Наймите сварщика и что б к обеду транспортер уже работал, как новенький.

Зоотехник вприпрыжку поскакал в бухгалтерию, а агроном с надеждой посмотрел на меня.

— А в сами коллега нам предстоит одно неприятное дело, — тяжело вздохнула я и открыла скайп с намерением позвонить Глебу Игнатьевичу.

Финансовый директор как никогда пребывал в добродушном настроении. Мой звонок застал его мирно вкушающего плюшку с чаем.

— Приятного аппетита, Глеб Игнатьевич, — поздоровалась я.

— А, Евгения! — удивился он и отложил плюшку, — Спасибо-спасибо.

— Я вас не сильно отвлекаю?

— У вас что-то срочное? А то у меня дел по горло, — он с тоской покосился на полюшку и сглотнул, видимо набежавшую слюну.

От омерзения аж поморщилась. Вот, до чего же неприятный он тип. Но делать нечего. Только фин. директор может подписать заявки на внебюджетные расходы и тогда они может к вечеру пойдут на оплату. Поэтому засунула поглубже все свое омерзение и, улыбнувшись, начала излагать суть проблемы. И чем больше я говорила, тем сильнее взлетали белесые брови над очками Глеба Игнатьевича.

— Вы понимаете, что своими внебюджетными заявками пустите «Статус» по миру. У Василия Михайловича появилась дурная привычка думать, что его колхоз на особом положении. А это далеко не так.

— Глеб Игнатьевич прошу вас войти в наше положение, — взмолилась я, — Мы же урожай весь сгноим на току.

— А моя какая забота, — жестко припечатал этот гад, — У меня и так перерасход по холдингу, а тут вы со своими металками….

— Зернометом, — машинально поправила я.

— Вот и я говорю зернометом! — пропыхтел он, — Хоть лопатами кидайте, но денег в компании лишних для вас нет.

И так это прозвучало подло — «для вас нет», что меня понесло…на деревню на село. От просьб я перешла к угрозам, а от угроз к обвинениям во всех смертных грехах. И не известно чем бы все это закончилось если бы дверь моего кабинета с тихим скрипом не распахнулась, явив господина Петермана собственной персоной.

— Что за шум? — спросил он.

Я замерла на месте. Глеб Игнатьевич же продолжал свою пламенную речь на тему нашей с Луганским халатности и казнокрадства. А агроном, который все это время сидел тихонечко, как мышка поведал с кривой улыбочкой:

— Битва титанов.

Я от неожиданности, мгновенно растеряв свой пыл, не знала, что и ответить.

Петерман же с интересом подошел ко мне и взглянул на монитор.

— Глеб Игнатьевич! — прервал он фин. директора, — Здравствуйте.

С затаенным злорадством заметила, что очкастый маразматик в лице поменялся. Какая жалость! Я и забыла, что он до трясучки боится господина немца.

А дальше события развивались так стремительно, что я едва поспевала осознать свое отношение к ним. Петерман поднял со стола заявку на приобретение нового зерномета и служебную записку, где я изложила суть проблемы, быстро прочитал и… Я не верю своему счастью — Глеб Игнатьевич лично побежал в отдел снабжения, дабы оформить «горячую» заявку, а через полчаса мне на почту пришла платежка с отметкой «исполнено». Вот это у немца авторитет…