– Придут?
– Придут. За… вами обеими.
«Кажется, нам придётся поладить, подруга. Ты ведь хочешь выжить?»
Я всё-таки запустила вазу в стену.
Глава 4
Я тебя ненавижу!
Не выгонять же придурка из дома?!
– Ты ляжешь на диване.
Но Дэн ломился в спальню:
– Почему это на диване? Даже котиков в кровать пускают, а я куда лучше котика!
– Не лучше. Никто не лучше котиков, кроме толстых котиков, – я вручила нахалу стопку постельного белья в аляповатые цветочки и попыталась захлопнуть дверь. Подпереть бы ещё чем от греха подальше…
В последний момент рыжий просунул стопу в щель и хитро протянул:
– Ты что же это, думаешь, я к тебе начну приставать?
А вот это обидно. Вообще-то, именно так я и думала, но что уж там… Не моего полёта птичка.
– «Думаю, что, если ты не уберёшься из моей комнаты, ночевать будешь на пороге, как и собирался», – ляпнула моими губами ведьма.
– Спасибо, – не удержавшись, шепнула я ей.
Парень надулся, но пререкаться перестал, оставил меня одну.
Одну ли?
Тишина заполняла уши, непроглядной темнотой застилала мысли. Они не отстанут от меня. От нас.
– Ты здесь?
Ведьма презрительно хмыкнула:
«Ты серьёзно интересуешься? Нет, ушла на прогулку».
– Не смешно. Разговоры с самим собой – первый признак шизофрении.
«Надеешься, всё так просто?»
– Надеюсь от тебя избавиться.
Внутренний голос замолчал. Я чувствовала, что она думает, что сомневается и просчитывает возможные исходы. Что она внутри, в голове, что в любой момент может занять тело целиком и запереть меня, его хозяйку, в самом дальнем уголке сознания.
«Ты боишься меня, – спокойно отметила она. Я хотела возразить, но разве можно соврать тому, кто видит тебя изнутри? Она заговорила снова, уверенно: – Боишься, я знаю. Не волнуйся, малышка. Я не причиню тебе вреда. По крайней мере, если ты не попытаешься воевать со мной».
Я приблизилась к зеркалу, стараясь смотреть сквозь отражение дрожащей блондинки. Если расфокусироваться, если не смотреть, а видеть… Получилось! Ведьма стояла, выпрямившись, гордо расправив плечи, откинув текучие волосы с обнажённой груди. И она была… напугана так же, как и я.
Я коснулась зеркала со своей стороны – женщина за стеклом сделала то же самое.
– Что они сотворили с нами?
Ведьма сильнее поджала и без того тонкие губы:
«Для начала, они убили меня», – пепел осыпался, пощекотав её спину. Я поёжилась, словно серые хлопья скользнули по моей коже, словно это меня привязали к отшлифованному столбу, словно к моим ногам кидали вязанки хвороста…
– Она сожгли тебя? – она не ответила, лишь криво болезненно ухмыльнулась. – За что?
«А в вашем мире для этого нужен повод?»
– Да, – попыталась обмануть я.
«Нет, – прочитала она в моём мозгу прежде, чем прозвучал ответ. – У них имелись причины ненавидеть. А я с самого начала знала, чем рискую».
Я стукнула ногтями по ледяному стеклу – пальцы казнённой женщины отразили движение.
– Тогда как ты оказалась здесь? В нашем мире, в моём теле?
Сожжённая отвернулась, не желая встречаться взглядами. Я повторила, уже не осознавая, кто из нас настоящая, а кто лишь тень.
«Знаешь, что самое страшное для ведьмы? Думаешь, костёр? Огонь, пытки? Нет, девочка, самое страшное – тюрьма. И наша тюрьма куда хуже человеческой. Дух ведьмы не сжечь. Сила всегда найдёт нового владельца, распустится весенним цветком на пепелище. Но Силу можно поймать и посадить в клетку – заключить в чужое тело. И тогда тебе вечно предстоит смотреть на мир чужими глазами. На чужой мир, землю, почти лишённую магии, истощённую, скудную, скучную. Смотреть, ненавидеть её каждой крошкой души, мечтать вырваться и расправить крылья… Но ты не сможешь. Не сможешь подать голос, произнести самое простенькое заклятье, сделать по своей воле хоть что-то. Безмолвный, слабый наблюдатель – вот моя судьба. Вот во что они хотели превратить меня».
Мёртвая прижалась к зеркалу, резко подаваясь вперёд, заставляя меня сделать то же самое, вынуждая вглядываться в чёрные глаза с пылающим в них жестоким огнём:
– Но… Но ты же говоришь, – пролепетала я, силясь отступить, отвернуться. Бесполезно.
Она растянула губы:
«Я удивлена не меньше, поверь. И именно поэтому ты нравишься мне, малышка. Ты слаба. Тебя ни за что не выбрали бы на роль тюрьмы, потому что ведьма может оказаться сильнее. Ты нравишься мне, потому что в тебе я могу начать новую жизнь. А теперь спи. Не хочу, чтобы моё новое лицо выглядело уставшим».
Ужас перехватил горло, сжал ледяными когтистыми лапами, не давая сделать вдох, чернота наползала со всех сторон, оплетая, окутывая липким бессилием. Я сползла на пол, так и не сумев оторвать взгляда от женщины, поработившей моё тело, и отключилась.
***
– Соня! Соня! Живая ты там или как?
Не знаю, как долго Дэн требовательно колотил в дверь, но, когда я проснулась, он уже протискивался в проход, перегороженный с вечера комодом.
– М-м-м, – протянула я, не понимая, стоит ли отвечать утвердительно.
– Ты что, на полу спала?
Я поскорее отползла от зеркала, благодарно оперлась на подставленный локоть.
– Очень устала.
– Это не «очень», это прямо «о-о-о-очень». Тяжёлый вчера выдался денёк, но ничего. Сегодня будет легче. Пошли куда-нибудь позавтракаем? Я угощаю.
– Продашь угнанный мотоцикл?
– Почему же, – неподдельно обиделся кавалер. – Это всего лишь хобби. Может, у меня есть работа.
– Есть? – уточнила я.
– Я же сказал «может»…
– Как ты выживаешь вообще? – не выдержав, я рассмеялась. Умеет же, поганец, отвлечь от забот.
– Только между нами, ага? – рыжий склонился, намеренно касаясь губами моего уха, и страстно выдохнул: – Контрабанда.
– Чего-о-о?! – мало мне магических проблем, так теперь ещё и проблемы с законом?!
– Ну, считай, что ребята, с которыми тебе повезло не поладить, – это таможня. А я… Ну, фигурально выражаясь, я быстренько петляю между грузовиками правосудия на мопеде беззакония.
– Ты сейчас во-о-от на столечко, – я показала расстояние с игольное ушко, – от того, чтобы я выставила тебя на улицу и сделала вид, что мы не знакомы.
– И ты туда же? А как же дух приключений? Любопытство?
– Никогда не любила приключения.
– Врёшь. Все их любят.
– Я – не все.
– Это я уже понял, – Дэн потянулся до хруста костей и по-свойски сунул нос в шкаф. – Кажется, кому-то пора по магазинам. Ты что, каждый день в этом ходишь? Это же вообще мужская кофта! Нет, так точно не пойдёт. К вечеру добуду что-нибудь более сносное.
– Украдёшь?
Рыжий уселся на пол по-турецки и смерил меня испытующим взглядом:
– А если и так? Перестанешь меня уважать?
– Ты пока вообще уважения не заслужил. Я тебя едва знаю.
– Справедливо. Надень вот это.
Он перекинул похороненные в дальнем углу лосины, призванные издалека создавать впечатление кожи. Откуда они вообще взялись? Ах да, я заказала их на каком-то сайте, когда в очередной раз обещала себе начать бегать по утрам. А состав посмотреть не догадалась, ага. Так что теперь, как настоящая женщина-кошка, имела уйму невзрачной одежды и одни крикливо-эротичные штаны. Я ухватила в комплект как можно более огромную и бесформенную толстовку и скрылась в ванной.
Дэн попытался сунуться следом, но подглядывать поостерёгся и вернулся в прихожую:
– Я перевожу контрабандой артефакты, – донеслось сквозь шум воды. – Камни, книги. Не так страшно, как ты решила. У вас очень слабая магия, так что среди местных колдунов есть спрос на батарейки. И они готовы за них платить. Оу, а неплохо. Я бы сказал, совсем неплохо. Почему ты раньше прятала такие ножки? – присвистнул он, оценив результаты спешных сборов.
