Только сейчас обращаю внимание на почти выветрившийся запах тушеного мяса и жареного лука, и стараюсь сразу все прояснить:

– Эй, Лизавета! Мы не семья, я тебя просто приютил.

– Это же обычная благодарность, – поясняет рыжая, и ее улыбка гаснет.

– Лучшей твоей благодарностью будет незаметность.

Вета вспыхивает и почти что не рычит:

– Это, знаешь ли, сложно сделать в квартире без комнат! Я же не невидимка.

О да, это досадное упущение! Особенно, когда ее домашний костюм состоит из того, из чего состоит.

– По крайней мере, не лезь ко мне и веди себя тихо.

Девчонка снова открывает рот, но я не позволяю ей спорить:

– Больше никаких благодарностей.

Она холодно кивает и отворачивается, а я поднимаюсь на второй этаж и разрываюсь между уверенностью, что все сделал правильно и горьким послевкусием, потому что намеренно задел рыжую. Все-таки не в моих правилах хамить женщинам. Как и впускать в свой дом сексуальных кошечек на ПМЖ. В последний раз это не слишком хорошо закончилось.

Но Вета даже не моя пассия, она – сводная сестра.

Поэтому чем меньше мы будем пересекаться, тем лучше. Чем нейтральнее у нас будут отношения, тем круче.

Дистанция, Ник. Держи дистанцию и не думай про шортики.

Теперь я живу в пентхаусе.

Нет, не так. В ПЕНТХАУСЕ.

У меня даже пункта такого в блокноте желаний нет. Нырнуть с аквалангом и покататься на американских горках есть, а вот пожить месяц в квартире на последнем этаже небоскреба – нет. Да еще в такой роскошной! Я раньше подобные только в фильмах и на фото в Интернете видела: гостиная с высоченными потолками, мягким диваном и креслами, ультрасовременная кухня на первом этаже, спальня, бильярдная, тренажерный зал, гардеробная и ванная – на втором. Все дизайнерское, но жилое. Хотя хозяин квартиры, как и говорил, помешан на чистоте, потому что мне не встретились забытые грязные носки или немытая посуда в раковине.

Да уж, иногда реальность даже интересней грез. Вчера мне некуда было пойти, а сегодня я уже просыпаюсь на том уровне неба, где живут облака. Поднимаю жалюзи и могу рассмотреть касающийся самого горизонта мегаполис, который в отличие от меня никогда не спит. Стекло, металл, ленты дорог с многочисленным автотранспортом, выглядящими отсюда деталями конструктора «Лего».

Я встаю на самые носочки и потягиваюсь.

Это удивительно.

Это восхитительно.

Это крышесносно!

В общем, в этой бочке чистого янтарного меда просто обязана быть ложка чернющего горького дегтя. И имя дегтю – Ник Омельчин.

Когда Никита предложил мне переехать к нему, мой мыслительный процесс просто дал сбой. Возможно, поэтому я так быстро согласилась. Нет, наверное, дай Омельчин мне пару часов на размышления, ответ остался тем же (все-таки выбирать не приходилось), но возможности узнать это у меня теперь точно нет. Так что с одной стороны на одну большую проблему меньше, а с другой…

Гуляя по квартире Ника я осознала, что дегтя вовсе не одна ложка, и даже не две.

Ну во-первых, в пентхаусе не было разделения на комнаты, единственными отдельными были гардеробная и ванная. То есть они, конечно, делились на зоны, но весьма условно. Например, между тренажерным залом, спальней Омельчина и гостиной только стеклянная перегородка, а вот для того, чтобы попасть в душ, мне нужно пройти либо через эту спальню, либо через гардеробку. Радует, что в квартире два туалета. Видимо, дизайнер всего это трэша в определенный момент вспомнил, что создает жилье для людей, а не для роботов, и воткнул второй санузел на первый этаж.

Во-вторых, это была квартира для одного. Или же для двоих, спящих в одной кровати. Потому что никаких гостевых комнат здесь не наблюдалось и в помине. Когда Омельчин сказал про бильярдную, я решила, что он так шутит. Я на это очень надеялась! Но во мне все цензурные слова закончились, когда оказалось, что нет, не шутит. Совсем не шутит.

Из хорошего: в бильярдной был достаточно широкий диван, а еще большое панорамное окно, из которого открывался прекрасный вид на Москву. Из не очень хорошего – здесь даже стеклянной перегородки не было, только штора из плотной ткани, отделяющая мое новое жилье от других «комнат». Отчего я на секунду почувствовала себя хомячком, которому выделили место в «живом уголке».

Сжала кулаки, ругнулась нецензурным словом и решила… точно никуда не стану уходить, даже если Омельчин опомнится, передумает или сообщит, что все это шутка. Вот сам напросился! Пусть теперь меня терпит.

Ха!

Я его не пытала и не заставляла делать такие предложения. Если решил получить развлечение за мой счет, то не на ту напал.

Правила я, конечно, стану соблюдать, но свои тоже придумаю!

С таким настроем я разобрала чемоданище, поживописнее раскидала собственные вещи по бильярдной (пусть хаос, зато он мой), разложила всю косметику и косметические принадлежности в ванной и приготовила себе роскошный обед из запасов Омельчина. Я как раз доедала греческий салат и овощной крем-суп, когда от чумового братца пришла смс.

В общем, стало капельку стыдно, я решила, что я не зверь и ужин могу приготовить на двоих. Только зря старалась: даже спасибо не сказал, придурок. А вот что сказал, лучше бы не говорил вовсе. Потому что руки зачесались этим ужином в него бросить. И до сих пор чешутся.

Вот всякий раз, когда думаю, что в Нике есть что-то хорошее, он поворачивается ко мне тем местом, на котором сидит. И ведь вроде помог мне, но… Ладно мне его доброта не сдалась. Хочет, чтобы я была незаметной и ходила по стеночке? Обломится! Хочет, чтобы не лезла с разговорами? Пожалуйста! Тем более, что между нами ничего общего.

На часах уже половина девятого, поэтому я на автопилоте бреду в ванную через гардеробную, чтобы умыться и почистить зубы. Потом нужно будет сообразить завтрак и собраться в Школу. Мысли об учебе заставляют воспрять духом и ускорить шаг. Интересно, что Джордж скажет насчет моих фотографий. Вчера допоздна сидела, чтобы все успеть, но у меня получилось…

Я застываю на пороге, будто врезаясь в одну из стеклянных перегородок, которыми утыкана квартира. И всему виной Ник. В душе! Он стоит ко мне спиной, подставив голову под струи воды и положив ладони на мраморную стену. Вода, судя по всему, достаточно прохладная, потому что прозрачное стекло почти не запотело, и мне видно абсолютно все: сильные плечи, словно литые мышцы спины, перекатывающиеся под загорелой кожей, и упругие ягодицы.

Вот это задница!

Я трясу головой, чтобы развидеть эту сцену, достойную войти в сюжет фильма для взрослых, но Ник не пропадает. Более того, запрокидывает голову, подставляя лицо под личный водопад, а потом вдруг и оборачивается.

За считаные секунды до того, как я успеваю нырнуть обратно в гардеробную!

Сердце колотится, будто собирается выйти из груди и присоединиться к моей эротической фантазии. Вместе с дыханием, которое с какими-то недостонами срывается с губ. Омельчин в душе – это, пожалуй, самое-самое эротичное, что я видела в своей жизни. Несмотря на то, что настоящего секса в моей жизни еще не было, доступ в Интернет у меня был, а там можно увидеть все что угодно.

Только не Ника Омельчина.

Только не обнаженного Ника Омельчина под струями воды.

Понимаю, что на нервах комкаю футболку, которая служила мне пижамой, и отряхиваю ее. Хорошо хоть в этой неудобной квартире есть другой туалет, и в котором есть раковина. Пусть самая крошечная раковина, что я видела и, чтобы в ней умыться, нужно очень постараться, но мне просто необходимо умыться и немного остыть. Самую малость.

Потому что я возбудилась от одного только обнаженного вида Омельчина.

А кто бы не возбудился? Особенно, когда он такой…

Но оправдание – на троечку.

Долго стараюсь водой смыть и забыть то, что увидела. Жаль, не получается сунуть голову под кран. Во-первых, тогда придется сушить волосы, и я могу опоздать, а во-вторых, сильно сомневаюсь, что поможет.