— Ну, что стоите? Или ждете, чтобы я при вас раздевалась? — Варвара бурчит, стаскивая с себя куртку, и разуваясь без помощи рук, наступая на задники кроссовок и откидывая их небрежно в сторону. Понимая, что мы лишние, желаем ей спокойной ночи и выходим в темный коридор. Дэррил поворачивается к сестре и беспечно просит проводить нас в гараж. Та соглашается, не испытывая опасений. Распрощавшись с Дэррилом, мы снова возвращаемся тем же путем, что и пришли. Я ощущаю пустоту и желание вернуться в комнату, где оставил Мелани. И вот как мне уснуть сегодня? Не смогу! Буду думать и вспоминать прошедший день: как проснулся с решительностью самоубийцы — либо сегодня, либо никогда, как ходили по порталам, а затем очутились здесь, как почти бегом бежали по наводке матери Дэррила и Миа к бару, как дрались с колдунами и вот оно — счастье! Живая, любимая, реальная Мел вылетела к Стефу с Варварой по ступеням. Ее смех, а затем она осторожно приближалась ко мне, не веря своим глазам, как и я своим. Надеюсь, завтра она проснется, и я получу свое. Она жива! Жива! Это так много! Это столько шансов и вариантов! И я пошлю всех и всё лишь бы быть с ней рядом. Меня теперь не оторвать от нее: я будто плющ, окутаю своей любовью и не отпущу никуда.

— А вы не боитесь нас пускать? — Выводит из раздумий голос Стефа. Я удивленно смотрю на него. Клаусснер напряжен и хитро смотрит на недоумевающую Миа.

— Нет. А почему должны? — Она удивленно озирается на нас, поправляя сбившуюся прядь волос. — Ведь вы же друзья Мелани — значит, наши друзья.

— А не пугает, что за ним могут прийти из Сената, а еще Альфа рыскает в поисках Варвары?

— Нет. Не пугает. — Смеется она. — Я Сенат все эти годы за нос водила.

— В смысле за нос водила? — Я останавливаюсь и смотрю на эту девчонку. Сколько ей лет?

— Просто! Я не числюсь ни в одном документе Сената. — Она смотрит своими большими карими глазами и улыбается. Мы со Стефаном недоуменно переглядываемся. Как это так? Разве такое возможно?

— Подожди… А Начало? Разве документы там не должны заполняться на всех Инициированных после определения?

Миа жмет плечами:

— Я не была на Начале.

— Как так? — Я и Стеф произносим в унисон, пялясь на эту улыбающуюся девчонку, чувствуя себя при этом дураками.

— Вот так. Я с тринадцати лет отводила глаза всем Поисковикам. Я не была на Начале. Я не существую для Инициированного мира. Хотя я уже Химера.

Она поднимает запястье, показывая свой Знак Луны. Я смотрю на нее и могу только пробормотать:

— Разве такое возможно?

— Какой у тебя дар? — Стефан, в отличие от меня, более собран и начинает надвигаться на девчонку, будто она представляет угрозу для нас. Миа же снова жмет плечами, совершенно не испугавшись Клаусснера.

— Я прячу сущность человека или предмета. Могу глаза отводить. Могу мысли путать. Вот меня и не нашли. А сейчас я уже определилась и меня никто не ищет.

Мы со Стефом выпаливаем одновременно совершенно разные вопросы:

— А у твоего брата, какой дар?

— А как ты отводишь глаза?

Она смеется над нами, как потешаются взрослые над детьми. Я же еще сильнее чувствую себя идиотом: впервые встречаю такой дар! Я даже не могу определить его разряд. Что это? Кинетика? Физика? Психика? Физиология?

— Если я прячу, то брат все делает наоборот. Он видит сущность вещей. Поэтому ему отлично удается выискивать новые заклинания. Об этом лучше у него спросить завтра. А о моем даре, то все просто. Где сейчас дверь в дом?

Мы уже спустились в гараж и стоим возле матрацев, выпытывая у Миа ответы. На ее вопрос мы оборачиваемся назад и смотрим туда, откуда только что вышли, но двери уже нет. Мы наталкиваемся на белую гладкую стену гаража. Даже ступеньки исчезли.

— Отлично! У нас дверь украли. — Хмыкает Стефан. Я оборачиваюсь к Миа, но ее уже нет возле нас.

— Миа?

Стеф тоже замечает пропажу. Мы топчемся на месте, осматриваясь — ни Миа, ни входа, ни ступеней. Клаусснер стремительно обходит гараж, шипя ругательства на немецком. Я же пытаюсь поймать энергию присутствия девчонки, но ее тоже нет — только я и Клаусснер. Я встречаюсь взглядом со Стефом и понимаю, что он сделал то же самое, что и я.

— Миа!

Я даже вздрагиваю от силы крика Стефана, который заорал во всю мощь своих легких.

— Тише! Ты так всех перебудишь! — Цыкает на него Миа, внезапно возникнув с левой стороны, и вот она уже стоит рядом со мной, а синяя дверь в дом снова виднеется за спиной Стефана. — Ладно, я спать. Отдыхайте, мальчики.

Она, игнорируя мое недоумение и ошалевшего от нее Стефана, ловко вбегает по трем ступенькам и исчезает за дверью.

— Ничего себе! Чертова иллюзионистка! — Клаусснер, обалдев, лохматит свои волосы, оглядывая гараж в ожидании людей с криком «Розыгрыш!».

— Стеф, представь, для кого-то отвести взгляд от двери проблема. А тут с тринадцати лет себя скрывала от Сената!

Стеф в задумчивости останавливается и решительно смотрит мне в глаза. Кажется, он осознал, что видел не фокусы из шоу Коперфильда, а сильную магию высшего уровня.

— Знаешь, Оденкирк, я всё больше хочу остаться здесь и получше познакомиться с этой шайкой. Чувствую, тут исчезновение двери и отвод глаз от себя — это так, пустяки, фокусы для балаганчика.

Я согласно киваю. Черт возьми! Где мы? Что еще скрывает это место? Куда опять вляпалась Мелани?

***

— Объясните мне, как вы упустили Оденкирка? — Морган медленно встает из кресла и, лениво прохаживаясь мимо стола, как бы между делом отщипывает ягоду от кисти винограда из фруктовницы. Всё его спокойствие напускное и скрывает разъяренного зверя внутри. Уж я-то знаю.

— Он подключил Стефана Клаусснера. Я не ожидала, что тот его снабдит оружием.

Я слышу дрожь в голосе Деннард, хотя она храбрится и пытается показать профессиональность.

— Так. А как получилось, что вас двоих одурачила смертная беременная?

Девушки стыдливо опускают глаза. Решимости все-таки не хватает, и страх берет свое.

— Я понимаю Нору, которая новичок в этом деле. Но ты, Кристен?

Морган медленно подходит к девушке и кончиком пальца поднимает за подбородок, заставляя ту посмотреть ему в глаза. Я прямо ощущаю, как ей страшно и не по себе — тут даже эмпатия не нужна. Алый румянец пятнами начинает гореть на ее щеках, делая Кристен некрасивой.

— Простите… Я не хотела… Так получилось.

Морган недовольно и наигранно цыкает в ответ на ее блеянье.

— Вы хоть узнали цель их побега?

— А ты думаешь у них была цель? — Не сдерживаюсь я и подаю голос со своего места.

— Конечно, Марго. Не было бы цели, они бы разбежались. А тут прям сказка! Две нужные нам персоны, как сиамские близнецы, держат путь куда-то. Вот только куда? А, Кристен?

Девушка, будто солдат на строевой, смотрит вдаль, крепко сомкнув губы и горделиво задрав подбородок, в отличие от Норы, которая стыдливо прячет взгляд, рассматривая свои кроссовки.

Я встаю и подхожу к Моргану, обнимая его за плечи.

— Успокойся, милый. Девочки сделали все возможное, даже больше. Может, это задание лучше дать более матерым псам?

— Нет! Отдайте Оденкирка мне! — Неожиданно раздается голосок Норы, и мы удивленно смотрим на нее. Поразительно! Будто статуя в комнате заговорила. Синяк от перелома носа перекинулся на ее глаза, и кажется, что у нее два фингала. Жутко. Уродливо. Нос мы ей срастили заклинаниями и дарами. А вот синяки остались и будут еще некоторое время уродовать ее милое личико.

Тишина в комнате почти ощутима, неожиданная, вопросительная. Поняв, что мы все поражены ее выкриком, девушка пытается оправдаться перед нами:

— Я вам найду Оденкирка и приведу его, чего бы мне это не стоило.

— Нора, с чего вдруг? Ты же понимаешь, что он нам нужен живой.

— Да. Не беспокойтесь, я его не убью…

Я ухмыляюсь на ее горечь в словах. Девушка жаждет мести за Виктора, но ей не дают этого сделать. Она, как маленькая, выпрашивает взглядом желаемое. Хм! Она вся горит местью. Забавно: откажи Норе — и лиши жизнь цели у той, кто сама может ее давать другим. Сколько драмы и трагедии!