И только с ней. Разве девочка вообще была должна думать о Касе, о Сэме? Это её тело и её решение. Почему Дин был так уверен в том, что имеет право обвинять девочку в чём бы то ни было? С чего вдруг? Она ничего ему не должна. Она могла просто отказывать ему, когда он заставлял её быть кем-то другим сутки напролёт. У неё было достаточно сил, чтобы комкать миры, пусть и созданные только её воображением. Значит, запретить Сэму или Касу пользоваться её телом — тем более было не слишком сложно. Если бы она хотела, она бы нашла способ.
Кто-то громко просигналил. Дин с трудом отвёл взгляд от бледного лица Саманты, лежащей на задних сидениях, и сделал что-то, чего даже не запомнил. Он с трудом понимал, чего от него вообще хотят. Когда ситуация на дороге разрядилась, Винчестер снова посмотрел в зеркало.
Маленькая сестрёнка. Раньше он так называл Чарли. Сейчас Саманту. Их обеих уже не было в живых, и это…
Винчестер стиснул зубы. Он был просто идиотом. Сэм и Кас говорили ему, что ничего злого в намерениях девочки нет, а он всё равно сомневался в их словах. Она спасала его раз за разом — а он продолжал сомневаться. Даже сегодня утром боролся с сомнениями, заставляя их молчать — они не исчезли, нет — просто охотник отказывался их слушать. И что теперь? Как обычно, он понял всё слишком поздно.
Он снова не смог вовремя оказаться рядом. Был невнимателен, сорвался, как пёс, на определённый сигнал, отключил разум, забыл про всё, что происходит вокруг.
Потому его брат умирал с пулей в груди, чтобы маленькая девочка не испытывала этой жуткой боли. Он не винил её, хотя наверняка это должно было быть первым порывом Дина.
Кас — он тратил все силы на то, чтобы помочь ей продержаться хотя бы какое-то время. Винчестер почти видел, как они с Сэмом обнимали девочку где-то в её чертогах разума, как прикрывали и согревали своими телами, не давая увидеть и почувствовать реальности. Может, на них стоило бы злиться, но у Дина на это не было сил.
И он не считал, что вообще имеет на это право. Чёрт, да. Если бы они делали это для него, он бы был в бешенстве. Но Саманта заслуживала этого. Она не должна была переживать такое.
На секунду Винчестер закрыл глаза. Кас. Ангела они потеряли безвозвратно. Хоть Дин и не знал, что будет сейчас делать, втайне он надеялся, что сможет вернуть хотя бы брата. Девочку, вероятно, воскресить будет уже невозможно из-за её трансляторских особенностей. Но разум Сэма, может, он сумеет откуда-нибудь достать. Как-то впихнуть в тело. Может, призвать его призрак и попытаться помочь?..
А Кастиэль…
Дин поднял веки, выжимая педаль газа и ускоряясь до невозможности, словно желая, чтобы мысли вынесло из его головы само собой. Кас умер, и теперь уже, скорее всего, навсегда. Дин помнил, что ангел говорил о Пустоте — именно туда он должен был отправиться после смерти, а значит — вытащить его нет никакой возможности. Вряд ли взбешённая Пустота отпустит того, кто заменит ей потерянные частицы самой себя. А те, что сейчас находятся здесь — совершенно точно не в силах связаться со своим миром. Иначе они бы уже ушли, верно?
Верно. И добраться до Пустоты нет возможности, потому что единственное, что привело к встрече с ней — разрыв мироздания, устроенный двойной волной божественной энергии.
Значит, Кас мёртв. Безвозвратно.
Кас, который уступил Саманте свои последние минуты, чтобы дать Дину с ней попрощаться. Он потерял собственный шанс на последние важные слова, которые мог бы сказать Винчестеру. Не дал их сказать Дину — просто для того, чтобы девочка увидела, что её жертва была не напрасной.
Охотник чувствовал, как злость заклокотала в груди. Не на Сэма или Каса, не на Саманту, даже не на себя. Просто на весь мир — на то, что произошло. На несправедливость жизни, которая снова лишила его всего, что он имел. Которая решила, что пятнадцатилетняя девочка, не видевшая нормальной жизни, должна умереть. Которая…
Он зарычал. В бешенстве ударил по рулю, но останавливаться не стал. Ему было всё равно, если он разобьётся. Чёрт, даже если сам попадёт в Пустоту. Плевать. Он совершенно один, и от вечного покоя бы сейчас не отказался — прекратить существовать, забыть обо всём, что было так важно, просто взять и сдаться, потому что больше он так не может. Он не знает, что делать.
Даже не знает, с чего начать.
В каком-то отчаянном порыве надежды Дин потянулся дрожащей рукой к кнопке и включил музыку. Выкрутил до невозможности, посмотрел в зеркало — нет, Саманта в себя не пришла. Никто не пришёл.
Потому что они все были уже не здесь, и услышать дурацкую музыку, как и безнадёжный зов Дина, уже не могли.
И он выключил звук.
Винчестер доехал до бункера. Едва не влетел в двери гаража, потом даже пожалел, что успел затормозить. Вышел из как-то разом опустевшей машины, открыл заднюю дверцу, поднял тело Саманты на руки. Остановился, не зная, что ему делать.
Сжечь её он не мог. Слабая надежда на то, что он найдёт другого транслятора, который попытается извлечь сознание Сэма, всё-таки присутствовала. Если он уничтожит тело Саманты, то окончательно обрубит все пути брата для возвращения.
Делать было нечего. Оставалось только одно — положить очередного покойника в группу «это была моя семья», нажраться, как псина, а потом попытаться что-то придумать. Или застрелиться в пьяном состоянии. Тоже неплохо.
Охотник поднялся по ступенькам и толкнул дверь плечом. Вышел в коридор, постоял, слушая тишину — никого не было, только он. Один на весь чёртов бункер. Это было ненормально, непривычно.
Дин подошёл к маленькой комнатке, где прошлой ночью оставил тела Сэма и Каса. Опять толкнул дверь плечом, вошёл, носом ткнул выключатель, включая свет. Обернулся, взглянул на тела. Глубоко вздохнул, стараясь сдержать очередной нервный срыв. Пододвинул ногой ещё одну каталку, поменьше, уложил на неё Саманту. Девочка была слишком маленькой для этого стола, и оттого казалась ещё более беззащитной. Дин шмыгнул носом. Нет, он не расклеится. Не сейчас. По крайней мере, не трезвый.
Охотник развернулся, глубоко вздыхая. Взглянул на Сэма с Касом. Подошёл ближе к ангелу. Не к Сэму, нет — к нему Дину почему-то было страшно подходить. Может, позже, когда соберётся с силами и сможет заставить себя проверить пульс на шее у брата.
К Касу. Не потому ли, что именно ему он привык обращать молитвы, прося помощи? Даже в мелочах, даже неосознанно. И в последние года тоже — Дин не знал, слышит ли его ангел. Может, и нет — но ангельское радио всё ещё работало, так почему же эта фишка с молитвами не должна была?
— Прости, — сказал Дин, глядя в лицо Кастиэлю. Да, тело было чужим. Но Винчестер был демоном какое-то время, и тогда он видел истинную сущность Каса. Ту самую, которую не сумел вынести несколько лет назад. Сейчас ничего подобного он разглядеть не мог, потому что был человеком. Но это было и неважно. Каса всё равно уже не было. — Кас, прости меня, — повторил Дин. Он сам не знал, за что просит прощения — может, за то, что не уберёг. Может, за то, что был уверен в том, что не сможет вернуть ангела — и потому даже не собирался искать способ. Может, за всё сразу. — Я бы хотел, чтобы ты был жив, — это было самое искреннее, что он мог сказать, — правда. Ты… ты сделал для нас с Сэмом столько, что мы никогда не смогли бы тебе отплатить. А теперь и не сможем даже попытаться… Где бы ты ни был, брат, — он коснулся руки ангела, — просто знай, что я никогда тебя не забуду. Я… я не знаю, что мне делать, — голос у Винчестера сорвался. — Если бы ты только был здесь, Кас… — охотник зажмурился.
Свет в помещении вдруг мигнул. Дин приподнял веки — ему было всё равно, что происходит. Если это явился мстительный дух Саманты, о чём ему сразу подумалось, то Винчестер не против.
Он оглянулся, но нет. Никого вокруг не было. Охотник повернулся обратно, собираясь что-то ещё сказать напоследок ангелу, и… остановился.
Что-то тёмное слабо мелькнуло возле него. Дин подул, но дыхание не превратилось в облачко пара — холодно не было. Не призрак.
