— Константин Владимирович, я могу преступить к своим трудовым обязанностям?

— Конечно, приступайте! — усмехнулся понимающе я, подмигнув ей. Что ж, поиграем!

Рита

Когда часы на стене, с огромными белыми стрелками и искаженным восприятием жизни, показали три часа дня, в приемную вплыла Её Величество Екатерина Петровна Радомирская. Так сказать, во всей красе. В платье с пышной юбкой и несколько нескромным декольте, в босоножках на огромных каблуках с рифленой подошвой. Амбре от ее дорогих духов мгновенно заставило меня закашляться — зачем столько? Волосы уложены в косу дивной красоты, на губках розовая помада, на щечках румянец. Девочка-картинка.

— Здравствуйте, Константина Владимировича… — стрельнув насмешливо глазками по мне, добавила с особым придыханием: — Костю… можно увидеть?

— А вы по какому вопросу? — Не удержалась я, до чего же наглая особа.

Не знаю, что меня разозлило больше: ее наглость или самоуверенность. Заявилась без зазрения совести в офис к чужому мужу, зная, что жена работает с ним вместе. О чем она вообще думает? Да, наш брак фиктивный, но то, что было ночью…

Лучше не пытаться сейчас анализировать это. Потом, позже, не сейчас.

— Так можно? — нахмурилась красавица, щелкнув перед моим лицом пальцами.

— Нельзя, — огрызнулась, навесив на лицо самую приторную улыбочку. Наверное, с такой улыбкой можно убивать людей или выдирать волосы наглым белобрысым девицам с самооценкой выше Эвереста.

— Даже так? — усмехнулась, ничуть не смутившись, Катя. Старая история: капризная девочка захотела новую игрушку, и она привыкла добиваться своего, потому что родители внушили ей с пеленок, что она самая-самая…

И никакая жена ей не помеха.

— Катерина, я не хочу с вами ссориться, но вы должны понимать, что Костя женат, — решила прояснить ситуацию «на берегу», не люблю разводить церемонии. — Для справки: на мне.

Радомирская ничего, конечно же, не поняла. Потому что и не хотела понимать. Ну, жена, ведь не стена же!

Она послала в мою сторону убийственный взгляд и, наклонившись, прошипела, сбросив флёр обаяния и привлекательности.

— Жена — это скучно, особенно такая, как ты. Он быстро заскучает, а я помогу ему развеяться.

— О, я не сомневаюсь! — глухо пробормотала я.

— Зато я сильно сомневаюсь, — раздался рядом голос Кости, он стоял в проеме двери и взирал на нас с явным недоумением.

Вначале на лице Коти промелькнул ужас, но она быстро взяла себя в руки, повернулась к Борисову, нацепив вновь чарующую улыбку. Слегка поправила платье, прикусила губку, хлопнула ресничками — у Кости не было шансов. Девушка вышла на охоту, и мне совершенно не хотелось смотреть, как он постепенно сдает позиции.

Я ведь не дура и прекрасно понимаю, чем все закончится. Это неизбежно. Костя не робот, а мужчина из крови и плоти… Очень страстный мужчина, кстати. Нет, ночь-обманщица сыграла с нами злую шутку. И я теперь не знала, что делать. Кидаться в омут с головой не хотелось, да и образ Кирилла все еще маячил на периферии сознания.

— …прекрасные картины, я даже как-то позировала ему. Пойдем? — Кажется за своими тяжкими думами, я упустила часть разговора.

Катя уже подобралась достаточно близко к Косте, они стояли, практически касаясь друг друга носами. Он даже не сделал шаг назад, явно наслаждаясь затеянной игрой девушки в «кошки-мышки».

— Я не особенный ценитель искусства, Екатерина, — снизив голос почти до шепота, вкрадчиво сказал Костя.

Екатерина прошлась пальчиками по его предплечью, зазывно улыбаясь.

— Вы так напряжены, Костя, вам нужно расслабиться.

— Я в бухгалтерию, — резко вскочила я, да так что офисный стул чуть не отлетел к стене. Эти брачные игры мне порядком надоели.

Радомирская победно улыбнулась, а Костя обратил свое драгоценное внимание на меня.

— Пусть Пущин зайдет ко мне, система снова виснет, — только пробормотал мой великий шеф.

Я кивнула и вышла за дверь. Пульс ускорился, в голове бил набатом колокол, и звуки раздавались, словно из-под толщи воды. Хотелось вынырнуть на поверхность, но силы быстро покидали меня. Волнами накатывала апатия.

Дрожь возникала от кончиков пальцев и простиралась по всему телу, заполняя каждую клеточку. Я чувствовала себя дрожащей струной, но не по воле умелых пальцев музыканта, а из-за соприкосновения с бетонным полом. Вчера на гитаре рождалась красивая мелодия, сегодня — только пара прощальных аккордов.

Толя Пущин выглядел как сумасшедший гений — худой, с взъерошенной шевелюрой, в очках и «с взором горящим». Он работал в фирме программистом вот уже года два и параллельно оканчивал вуз. Свою работу он обожал, и бездушным машинам буквально поклонялся. За этот фанатизм коллеги считали его сумасшедшим, а начальство — сокровищем.

— Толя, привет. — Я заглянула в небольшую коморку, заставленную аппаратурой сверху донизу, — здесь и обитал наш сумасшедший гений.

Парень что-то усердно печатал, какие-то символы мелькали на экране — скорее всего язык программирования. У Толика была идея фикс — создать свою уникальную систему безопасности для защиты от вирусов и взлома. Пока совершенной формулы вывести не удавалось, и все сотрудники страдали от вечного сбоя системы в самый ненужный момент.

Толик будто и не заметил моего появления.

Я подошла и тронула его за плечо.

— Толь, тебя Борисов просил зайти.

— А? — он очумело взглянул на меня, выныривая из своей абракадабры.

— У шефа система виснет, просил зайти.

— Да, хорошо, — пробормотал Пущин и вновь забарабанил по клавиатуре. Толик, как и все гении, был рассеянным и забывчивым. Вот и сейчас, вряд ли моя просьба надолго задержалась у него в голове.

— Пущин! — гаркнула я ему на ухо.

Видимо, сработал эффект неожиданности, так как он подскочил на стуле и уставился на меня во все глаза, наконец начав понимать, кто стоит перед ним.

— Маргарита… вы… ты… — проблеял Толик.

— Борисов тебя зовет.

— Понял, — Подобрался парень и, вмиг прервав свое занятие, понесся к шефу.

В бухгалтерии я обнаружила скучающую Алиску. Она попивала растворимый кофе из огромной кружки с надписью «Кто такая Элис?[1]», которую мы подарили ей всем коллективом на прошлый день рождения. За соседним столом восседала Степанида Андреевна — гроза всех лентяев и тунеядцев. Она работала бухгалтером, как я подозреваю, со времен здравствования Никиты Сергеевича, была дамой строгой и требовательной, чем смутно напоминала небезызвестную Людмилу Прокофьевну Калугину.

Напротив располагался стол Алены Валерьевны — женщины средних лет, с пристрастием к вязанию и кулинарии. На каждый праздник Алена Валерьевна непременно пекла торт необычайной красоты и баловала нас вкусностями. В прошлом году ее дочь вышла замуж, так женщина сама связала ей свадебное платье. И, честно говоря, я не понимаю, что она с такими талантами делает у нас на скучной должности бухгалтера.

— Здравствуйте, — поздоровалась я.

Степанида Андреевна поправила свои очки на переносице и осуждающе посмотрела на меня.

— Маргарита, вас не учили, что прежде чем войти, нужно стучать.

Я смутилась, эта женщина обладала непоколебимым авторитетом и невольно внушала страх. Мне кажется, даже отец ее слегка побаивался.

— Да, простите, Степанида Андреевна.

— Рита, мы тебя так и не поздравили с замужеством. Поздравляю, милая, счастья вашей семье, — ко мне подошла Алена Валерьевна и, поздравив, обняла.

Я растерялась.

— Спасибо.

— Да ладно, не смущайся, с таким-то мужем… — мечтательно протянула Алиса.

— Ну что ж, примите и мои поздравления, но помните, что замужество — это большая ответственность, тем более вы жена начальника, а значит, должны быть образцом, — произнесла напутственную речь Степанида Андреевна, оторвавшись от монитора.

— Слышала, Ритка, ты теперь образец! — хихикнула Алиска, как только мы покинули стены кабинета под пристальным взглядом Степаниды.

— Ой, отстань, я всегда под ее взглядом себя нашкодившим котенком чувствую, которого сейчас схватят за шкирку и выбросят на улицу.