Она спустилась с пригоршней небольших розоватых шариков в крапинках и прожилках. Мей посмотрел на них с подозрением.

— Яйца птицы-увальня, — пояснила она и тут же невозмутимо разбила тонкую скорлупу одного из них о древесный ствол.

— Эмм... Сырые? — уточнил Мей.

— Конечно, а как же иначе? — удивившись, она протянула ему яйцо. Поборов приступ брезгливости и желание протереть комочек рукавом, Мей зажмурился и выпил.

Это было что-то невыразимое: досадное чувство голода ушло так быстро, будто он по-человечески пообедал, по телу разлилось тепло, прошла усталость в мышцах, прояснилось в голове. Даже зрение и слух вроде бы стали острее. Мей огляделся, привыкая к странному ощущению. Зеркало на его поясе предупреждающе вжалось в бок.

— Магия, — выдохнул он вслух. Нери покровительственно хмыкнула.

— Всего-то птица-увалень. Это редкая удача — найти её кладку... Пойдём?

И она спокойно проследовала вперёд — по одной из звериных троп, коряво идущих на север и то и дело прерывавшихся ямами и овражками. Мей смотрел ей вслед и не мог оторвать взгляда от тонкой фигурки: ему почудилось, что вокруг неё разливается и ровно тает в воздухе неземное сияние. Он моргнул, прогоняя наваждение.

И ещё он внезапно очень остро осознал, что дотронулся до Нери, помогая ей взобраться на дерево. Мотнул головой, улыбнулся и побрёл дальше.

Той ночью не на шутку разыгралась гроза. В небе всё грохотало, из-за дождя трудно было что-либо разглядеть, а лес, освещаемый вспышками молний, являл ещё более жуткое зрелище, чем обычно. Мей и Нери укрылись в большом дупле одного из шатровых деревьев — они росли здесь ярусами и удобно прикрывали друг друга, а в дупле с лёгкостью разместились бы ещё человека три. Чудесное действие яичного обеда, кажется, подходило к концу, потому что у Мея сводило пальцы и челюсти от холода.

— Ты правда веришь, что сейчас гневаются духи? — спросил он у темноты в том месте, где должна была сидеть Нери. Оттуда донёсся смешок.

— Ну конечно. Честное слово, ты как ребёнок, — они помолчали, слушая, как воет ветер. Потом она спросила: — Что ты будешь делать, когда мы дойдём?

— Если дойдём, — поправил Мей. — Буду помогать тебе и Бенедикту... Мону Бенедикту.

— Зачем? Это ведь не твоя забота. Ты чужой в Рагнарате.

Она сказала это просто и прямо, явно не стремясь его обидеть, но Мей почему-то почувствовал себя задетым. Он откинулся назад, упёршись затылком в выступ в коре.

— Может быть, и так. Но я хочу помочь. Я хочу разобраться. И потом — сейчас я не могу вернуться домой.

— Почему?

— Пока сам не знаю. Думаю, нужно найти определённое... место, откуда это можно сделать. Наверное, их не так много, этих мест, — по крайней мере, в Обетованном заброшенный храм оказался для него всего вторым таким местом после плиты под Белым камнем... С другой стороны, кто знает, сколько на самом деле таких порталов и как они спрятаны?

— Они есть и в Рагнарате? Ни разу не слышала.

— Должны быть.

Нери снова помолчала — видимо, осмысливала услышанное.

— И... как это работает? Ты приходишь туда и говоришь, куда тебе надо? И исчезаешь? Духи переносят тебя?

— Всё куда сложнее, — Мей вздохнул. Как бы ей объяснить? — Понимаешь, всё Мироздание — это как пчелиные соты, только сообщающиеся. Множество миров, разных, но похожих, и они рождаются и умирают.

— Миры, кроме Рагнарата? — в голосе Нери сквозило откровенное недоверие.

— Да. Их бесконечно много, и из каждого можно попасть в каждый.

— Это странно. Тогда зачем вообще границы между ними?

Это был очень хороший вопрос; Мей даже не ожидал и всерьёз задумался.

— Не знаю. Правда, не знаю. Они просто есть. Есть ещё Центр Мироздания и две Цитадели...

— Цитадели? Крепости? — наверное, Мей не совсем точно подобрал слово на её языке; он поспешно согласился. Мгновенная белая вспышка высветила Нери из темноты: она свернулась в клубок, притянув колени к груди; колени и локти так остро торчали, что напоминали о лезвиях.

— Порядка и Хаоса... Беспорядка.

— Ясно, — Нери кашлянула. Мей с тревогой подумал, что она простудится, а потом немного удивился этой тревоге. Возникло глупое желание чем-нибудь укутать её, а поблизости просто не было ничего подходящего. — Ты ни разу толком не рассказал мне о своём мире. У вас всё иначе? И почему ты стал... почему ты находишь эти места? Чем ты отличаешься от других?

Чёрная тоска скрутила его после этих слов. Дом и Дар — в одной фразе эта бесхитростная девочка задела всё, что ещё можно было в нём задеть.

— Я вижу будущее, — просто сказал Мей. Ещё недавно он не собирался признаваться ей в этом и уж точно не ожидал такого ответа, какой она дала:

— Бедняга.

На какое-то время он потерял способность связно мыслить. Никто и никогда не говорил ему таких слов, когда узнавал о Даре. Никто никогда не мог такого сказать. Люди удивлялись, боялись, восхищались, завидовали — только не сочувствовали. Никто не представлял, какая тяжкая, немыслимо тяжкая это ноша, и он уже свыкся с тем, что ему не встретить понимания — в этом уж точно.

— Спасибо, — сказал Мей.

Нери придвинулась ближе, не дотрагиваясь до него. Он скорее почувствовал, чем увидел, что она поднесла ладони к лицу, сложила их чашей и подула в неё. Дупло шатрового дерева озарилось изнутри — в руках Нери горел крошечный огонёк, невесомо паривший и распространявший томящее тепло.

— Как ты это сделала? — поразился Мей. Она пожала плечами. Отпустила огонёк (он в ожидании завис неподалёку) и скрутила короткие зелёные пряди, выжимая их.

— Сила Маантраша. Иногда она просыпается просто так.

— Просто так? — Мей пытался и не мог уловить выражение её лица.

— Просто так.

Той ночью Нери безмятежно спала, тихо посапывая, а однажды вдруг прильнула к Мею, доверчиво положив голову ему на плечо. Мею не спалось; он кусал губы, тёр затёкшие ноги и думал о прошлом и будущем сразу. С ним происходило что-то странное, и это странное ему не нравилось. Утром он покинул дупло, измученный бессонницей и накопившейся усталостью от долгих путешествий.

«Нас ведь надолго не хватит», — внезапно пришла очевидная мысль, когда он покосился на бредущую рядом Нери. Если они не достигнут повстанческого лагеря в ближайшее время, то скорее всего умрут — хотя бы от истощения.

— Пахнет водой, — сказала Нери через некоторое время. Мей потянул носом воздух и ничего такого не почувствовал. — Оттуда, — и она показала вправо от тропы, совсем не туда, куда они направлялись.

— Это просто дождь.

— Нет, это что-то важное. Наши запасы кончаются, — настойчиво возразила она и свернула. Мей вздохнул. Невыносимо строптивое создание.

Вскоре он не только почуял, как тянет прохладой, но и услышал плеск. Среди зарослей какого-то кустарника обнаружилось маленькое озеро, шедшее небольшой рябью от ветра. Ничего примечательного в нём не было, если не считать голубоватого свечения, которое, пульсируя, исходило от воды и резало глаза, просачиваясь сквозь камыши.

— Ты тоже это видишь? — Нери не ответила. Она спустилась к озеру, присела на корточки, дотронулась до воды. Мей догнал её; что-то во всём этом его тревожило. Он остановился рядом и позвал её, но она не ответила, продолжая поглаживать воду с отсутствующим выражением лица. А в следующий миг зазвучал мелодичный смех, мелькнуло несколько пар чьих-то белых рук, и Нери пропала в озере.

Мей бросился в воду, не удержав крика паники. Пара мощных гребков, секундное усилие — и вот Нери уже у него в руках, а на дно уходит что-то ускользающее, полупрозрачное, с длинным и переливчатым рыбьим хвостом. Мей вытащил Нери; она была в сознании и только отплёвывалась от воды. Он помог ей подняться и схватил за плечи.

— Что это было?! Что за нечисть?

— Не знаю, — Нери смотрела виновато. — Не знаю, что на меня нашло. Спасибо тебе.

Спасибо мальчишкам с Большого озера, которые когда-то научили его плавать. Мей вздохнул, восстанавливая дыхание, и тщетно попытался собраться с мыслями. Он только что пережил приступ сильнейшего страха; сердце до сих пор долбило в уши.