– Нет, всё-таки чудо, – невозмутимо произнёс Антар. – Как ни крути.
– Что это ещё за фокусы, Бродяга? – Святейший стал заметно утрачивать самообладание.
– Как говорит один мой вассал: час ещё не пробил, – спокойно заявил пленник.
Священник в мгновение ока оказался прямо перед ним.
– Теперь я определяю, когда пробьёт твой час, – прошипел он, схватив мужчину за волосы. – Слышишь, ты, Последний?
Антар гордо вскинул голову, став будто ещё выше ростом, так что пальцы священника разжались.
– Я Антар Эрлинг. Сын Северина и Мелисенты Эрлинг. Ты серьёзно думаешь, что можешь отмерять моё время, Мейкель?
– И у меня есть для этого основания, – Святейший приблизил к нему лицо и прошептал в самое ухо. – Это я приказал сбросить ту бомбу, что убила их.
Лицо пленника не отразило ни ярости, ни злобы. Только лёгкая улыбка скользнула по губам.
– То есть ты думаешь, что вездесущая Ариэль, державшая в своих руках шпионские сети со всех концов света, не знала о готовящейся атаке? Или ты думаешь, что для первого мага семи миров, о благополучии которого пеклись легионы демонов, какая-то атомная бомба представляла реальную угрозу?
– Если всё так, как ты говоришь, – в голосе священника звучало явное недоверие, – тогда почему они позволили себя убить?
– Были причины, – сухо отозвался Антар.
– Ну же, убеди меня.
Привязанный к столбу человек коротко вздохнул.
– После известного инцидента их разница в возрасте стала составлять около пятнадцати лет. Ещё немного, и отец, хоть он и прекрасно сохранился для своего возраста, начал бы дряхлеть… и перестал бы быть для мамы «идеальным мужчиной», каким она всегда его считала. Каким он привык себя видеть в её глазах. Да и в её женском организме неумолимая природа вскоре произвела бы необратимые изменения… Медленная смерть от старости – вот, что ждало их обоих. А так они умерли вместе, мгновенно, сжимая друг друга в объятиях, утомлённые ночью любви.
– Как ты можешь знать это? – процедил Мейкель. – Тебя же там не было?
– Когда это произошло, я сам был в Мире Мёртвых. Я видел их там. Они выгляди совершенно счастливыми…
– Ты лжёшь! – глаза Первосвященника уже горели бешенством.
– Тебе просто больно осознавать, что тебя использовали, – меланхолично диагностировал его состояние Антар. – Совсем как Армана. Ты всегда считал себя лучше него, хитрее, расчётливее. Но на самом деле…
– А как же твой брат? – нашёлся Мейкель, снова приближаясь к пленнику. На этот раз он сверлил его взглядом, будто надеясь пробурить насквозь. – Он тоже был слишком стар? Хочешь знать, как именно ты стал Последним из Эрлингов? Я сам, своими руками, слышишь! Вырезал его сердце. На глазах у твоего отца.
– Ты так ничего и не понял об Альдоре, – в голосе Последнего из Эрлингов отчётливо прозвучала жалость. Это стало последней каплей.
– Довольно! – срывающимся голосом закричал Святейший. – Ты под пыткой расскажешь мне, как тебе это удалось…
Он махнул рукой в сторону всё ещё одиноко пылающего в груде дров меча. Холодный ужас от осознания того, что Антар Эрлинг отослал всех своих демонов в Гелиополис вовсе не потому, что так уж жаждал захватить его удобный порт, закрадывался в сердце. И чтобы его заглушить, он снова закричал:
– А потом будешь умолять меня о смерти! В камеру его! Их обоих!
У их конвоиров на лицах появилось нехарактерное для серафимов выражение задумчивости. Но всё же обоих мужчин отвели в пыточную. Бывшего инквизитора для начала усадили на утыканный иглами стул, а Антара растянули на дыбе.
– Это только начало, малыш – ласково сказал Святейший, погладив тёмную гриву густых волос. – Просто, чтоб ты разогрелся. А я насладился твоими криками.
Палач резким движением крутанул колесо, мужчина дёрнулся, хрустнули вылетающие со своих мест суставы… но вместо крика тело Эрлинга исторгло из себя душу.
Гелиополис,36 г.э. Леам-беат-Шааса
В этот самый миг князь Лермон, как раз занёсший меч над очередным серафимом, вдруг страшно побледнел и схватился за сердце. Томмин по прозвищу Часовщик всадил в его противника арбалетный болт, и с руганью подхватил оцепеневшего союзника. Он тоже ощутил что-то странное… и, кажется, уже не в первый раз…
– Антар… – прошептал пепельноволосый демон, вцепившись в плащ Томмина.
– Ты что наделал? – голос Святейшего почти перестал напоминать человеческий. Он избивал палача. – Я приказал тебе причинять ему боль, а не убивать, тварь!
– Но, Ваше Святейшество… – стонал тот. -- Это не я… он… сам…
– Счастливец, – с лёгкой завистью прошептал бывший Великий Инквизитор.
Замок Эллерберг, 36 г.э. Леам-беат-Шааса
– Право же, я так рада за них… – задумчиво проговорила Камилла, глядя в окно экипажа. – И вообще, со стороны Калгакаса и Наины было так мило пригласить нас на свадьбу…
– Я тоже рад за них, – проворчал её муж, обнимая женщину и прижимая к себе. – Чему я не рад, так это отсутствию стационарных порталов в этой местности. Возможно, следовало всё же…
– Ты слишком избаловался, – улыбнулась она. – Мне вот постоянно приходится путешествовать подобным образом.
– Мне кажется, эта карета отбила мне все бока, – пожаловался Ламберт.
– Вечером ещё и я тебе бока намну, – весело пообещала Камилла, толкнув его кулачком. Мужчина усмехнулся и мягко поцеловал её волосы.
В этот момент по крыше кареты раздался стук. Открыв люк, Ламберт впустил ворона.
– Ты? – удивился он.
Птица резко каркнула. Ворон был взъерошенным и выглядел недовольным. Он снова разразился громким карканьем, и лицо мага сразу помрачнело.
– Что случилось, милый? – встревоженно спросила Камилла.
– Антар… то ли попал в плен, то ли убит.
Камилла с ужасом посмотрела на него.
– Не может быть! Кому такое по силам?
– Святейшему, – отозвался Канцлер. – Дорогая, я должен…
– Конечно, – спохватилась она, – Лети!
Ламберт опустил взгляд на синий камень рукояти меча, выглядывающей из ножен.
– Я лучше возьму лошадь. Доеду до ближайшего портала…
– Как скажешь, – она выглядела не на шутку взволнованной, даже испуганной. Почувствовав это, он сказал:
– Но сначала я довезу тебя до замка.
– Милый, тут осталось всего ничего…
– Вот и хорошо. Это надолго меня не задержит, а мне будет спокойнее…
Как только экипаж миновал подъёмный мост, барон фон Штосс вынул из него жену, молниеносно выпряг одну из лошадей, и уже с её спины наклонился к баронессе, поцеловав её на прощанье.
– Передай мои извинения Наине с мужем.
И стрелой унёсся прочь.
Прошло несколько минут, прежде чем хозяева замка спустились, обмениваясь недоумёнными взглядами. Их одинокая гостья заламывала руки, глядя вслед исчезающему всаднику.
Кордолис, 36 г.э. Леам-беат-Шааса
Битва была страшной. Демоны сражались как… демоны. Безжалостно, беспощадно и не пренебрегая никакими средствами для достижения цели. Они шли к своему сюзерену по трупам не только крестопоклонников-людей, но и серафимов.
– Ничего, блондинчик, – подбадривал Томмин бледного, как смерть, Лермона. – Я не чувствую себя слабее. Значит, его часы ещё тикают.
С помощью осадных орудий Кайла, доставленных при помощи порталов транзитом через Демонис, им удалось взять стены. Проблемы начались после того, как они пересекли реку. Однако к тому моменту, как Батист доставил к месту событий Вартека, Гестию, а главное, Ламберта фон Штосс, Кайлу удалось уже снять электромагнитную блокаду. Ламберт в паре с Гестией нейтрализовали магоэлектрический барьер. Демоны хлынули в цитадель. Ни Лермон, ни Ламберт не отвлекались на банальные стычки. Они проходили сквозь войска Святейшего, почти не замечая их. Они оба искали Антара. Первому посчастливилось князю демонов.
Святейший, впавший в какой-то ступор, так и не покинул пыточную камеру, даже получив сообщение о нападении. Он продолжал рассматривать безжизненное тело, время от времени пиная его ногами, и что-то неразборчиво бормотал. Когда Лермон ворвался в полуподвальное помещение, тот даже вроде бы обрадовался. Схлестнувшиеся потоки магии были сильны настолько, что стены, сложенные из огромных каменных глыб, заходили ходуном. Вассал, ещё недавно воссоединившийся со своим сюзереном, и осенённый его благосклонностью, метал в священника такие опусы высшей магии, что любой другой на его месте давно уже рассыпался бы на атомы. Мейкель держался, но ярость демона, увидевшего прикрученное к дыбе обнажённое тело, придала ему ещё больших сил… Вот уже Первосвященник повержен, лежит, распластавшись, на полу, а Лермон с размаху погружает в его грудь свой длинный меч… вернее, думает, что погружает. Святейший расхохотался. Взгляд его был безумен.
