— Не буду, — пробурчала Джулия.

Она уже приготовилась получить новый удар током, когда заметила, как напрягшийся член начал опадать. Неповиновение его расслабляет? Тут же последовало наказание. Джулия завизжала от боли, когда удар током превысил прошлые в несколько раз.

Когда же она смогла дышать, то член мучителя снова обрел былую твердость и покачивался перед глазами женщины, как голова танцующей кобры.

— Не сопротивляйся и тебе не будет так больно, — сказал мужчина.

Ей показалось, или в самом деле в его голосе промелькнули нотки сострадания? Как такое может быть? Джулия подняла глаза к его лицу, но оно по обыкновению было бесстрастным.

«Рука пирата рванула за ворот платья и на всеобщее обозрение появились белоснежные груди. Два полушария с коричневыми пуговками-сосками предназначались для глаз и ласк мужа, а не для похотливых мужских взглядов. Джессика подняла руки, чтобы закрыться, но Бертран тут же ударил по предплечьям. Он сжал левую грудь в мозолистой ладони так сильно, что Джессика не смогла сдержать стона.

— Какая сочная, так бы и откусил, — заржал капитан.

Остальные пираты захохотали и заулюлюкали.

— Молю вас, не надо. Пожалуйста, не надо. Я заплачу любую сумму, но…

Она не успела договорить, когда бордовая головка пиратского орудия скользнула между её губ»

На этот раз Джулия не стала противиться, чтобы не получить ещё один разряд боли. Она покорно сказала свою реплику и позволила члену мужчины ворваться в рот.

Следующие реплики тоже были сказаны, и она упала на спину, когда читающий произнес текст, и мужчина толкнул её. Подол платья оказался задран и свернулся рубцом на поясе. По книге капитан пиратов должен был проникнуть внутрь Джессики и заставить ту кричать. Сначала женщина кричала от унижения, страха и ненависти, а потом уже от наслаждения и страсти. Вряд ли Джулия закричит от наслаждения…

Она удивленно распахнула глаза, когда мужчина извлек из кармана небольшой тюбик с изображением синей капли на прозрачной пластиковой поверхности. Джулия видела такой в сексшопе — лубрикант, смазывающий гель. Небольшая полоска легла на возбужденный орган мужчины, и вот он уже заблестел, как ртутная лужица. Ещё небольшая полоска и женщина вздрогнула, когда мужчина проник пальцем в её горячее и сухое, как пустыни Невады, влагалище. Гель показался прохладным и скользким.

Мужчина коленями раздвинул её ноги и лег сверху. Джулия отвернулась, но он не позволил этого сделать — заставил смотреть в глаза. Она слегка дернулась, когда твердый стержень проник в неё с размаха, словно таран влетел в небольшую щель ворот.

«Джессика плакала от боли, унижения и от того, что впервые она ничего не может сделать. Она была бессильна перед этим самцом, который наслаждался властью.

Его могучее копье вызывало в Джессике кучу эмоций. Сначала была боль. Одна сплошная боль, как в первую брачную ночь, когда муж старался быть аккуратным и неторопливым, а в ответ Джессика терпела и даже пару раз провела рукой по спине. В этот раз Бертран вовсе не собирался вспоминать об аккуратности.

Он брал её, как волк берет свою волчицу, которую только что завоевал в схватке с другим самцом. Он то сжимал, кусал и шлепал по молочно-белым грудям, то наваливался полным весом так, что она еле дышала, а сам стискивал в мозолистых руках нежные ягодицы и проникал. Проникал. Проникал…

Сколько времени это продолжалось? Джессика уже потеряла счет минутам, когда мужчина неожиданно вышел из неё и перевернул на живот. Он заставил встать её на колени и открыть матросам самое сокровенное. Мужчины смотрели на открывшееся зрелище, ржали и кидали издевательские советы. Наконец, мужчина покрыл её, как жеребец Блек покрывал приводимых лошадей»

Перед глазами Джулии возник тот самый момент, когда она работала над этим эпизодом. Как раз в кабинет зашел полуобнаженный после душа Френк, чтобы позвать её к ужину, и капельки воды поблескивали на кубиках пресса. Джулия уже возбудилась от представления этой сцены, и Френк оказался как нельзя кстати. Он был так сексуален и так приятно пах дезодорантом. Бурный секс и сногсшибательный оргазм — вот что ассоциировалось у писательницы с этим эпизодом.

Но не сейчас…

Сейчас она смотрела в желтоватые глаза небритого матроса, который всего в полуметре от неё стоял на четвереньках и щерил в ухмылке кариозные зубы. Виртуальный персонаж словно был живым. Он показывал, что тоже не прочь занять место сзади.

А сзади уже втыкался огромный стержень, который заставлял Джулию при каждом толчке стонать. И это были не стоны наслаждения, как у Джессики… Писательница писала и не представляла в тот момент — насколько это может быть плохо. Она, как и миллионы женщин хотела просто погрузиться в запретную фантазию, нелепую, но сладкую. И теперь упругая фантазия погружалась в неё. И это не было так сладко, как она себе представляла.

Никакого наслаждения. Никакого удовольствия. Подчинение не приносило облегчения. Лубрикант помог легче скользить члену, но мужчина вовсе не думал о том, чтобы придержать свои толчки и хотя бы отчасти постараться доставить Джулии удовольствие.

Нет. Мужчина так не думал. Джулия написала, что женщина стонала под пиратом от новых необычных чувств, значит, Джулия испытывала сейчас тоже самое. Значит, нужно крепко держать белые бедра и сильнее входить в неё, каждый раз упираясь кончиком головки в мягкую преграду. Значит, нужно сжимать упругую грудь и пощипывать соски. Значит, нужно шлепать с оттяжкой по светлым ягодицам.

«Бертран д`Анжелон зарычал, как дикий зверь, и начал вонзаться в Джессику на всю глубину своего естества. Джессика уже не владела телом, она полностью растворилась в ощущениях, которые морской волной накрывали с головой, поднимали на самый верх блаженства и бросали вниз, в бездну наслаждения.

С каждым проникновением капитан пиратов привносил новые нотки удовольствия в тело Джессики. Она помнила, что этот зверь убил её мужа, не пощадил никого из команды и вряд ли пожалеет её, но в этот момент она ловила каждую секунду близости. Он был её властелином, он царствовал над её эмоциями, он крал её душу…

— Ещё-о-о, — простонала Джессика, подаваясь телом навстречу пирату. — Ещё-о-о! Да-а-а!

— А белошвейка вошла во вкус, — загоготал Бертран д`Анжелон и замер, не выходя из Джессики. — Похоже, что пиратская мачта нравится ей больше, чем кортик офицера. Ещё, милая?

— Да-а-а, — оказалось, что противиться было выше сил Джессики. Она хотела ещё, она уже чувствовала, как самый мощный шквал удовольствия подкатывает всё ближе и ближе, и вот-вот закрутит в водовороте блаженства.

Под смех, улюлюкание и подбадривание капитан Бертран д`Анжелон в несколько толчков вознес пленницу на вершину наслаждения. Она закричала раненной чайкой и рухнула бы на шкуру, если бы капитан не держал за бедра в крепких руках. От её судорожных сокращений он сам не смог сдержаться и излился влагой в горячее нутро Джессики. Она стискивала тигровую шкуру и её трясло от упоительных судорог. Казалось, что место между ног посылает бурные волны неги на остальное тело, а то с восторгом отзывается. Это был самый сокрушительный оргазм в её жизни. И возможно самый последний.»

Не было никакого намека на оргазм. Даже когда мужчина заставил простонать Джулию, она не испытала ничего, кроме дикого желания оказаться как можно дальше отсюда.

И боль.

Конечно же была адская боль внизу живота. Казалось, что влагалище вот-вот разорвется на части — так энергично взялся за дело мужчина. Когда же с его губ сорвался едва слышимый свист, а внутрь Джулии хлынул поток спермы, то ей показалось, что это плеснули раскаленным свинцом. Она упала на шкуру и закусила шерсть, пахнущую пылью. Она пыталась исторгнуть из себя белую жидкость и её тело билось в судорогах.

Мужчина стоял над ней и смотрел. Его член начал потихоньку опадать, белесые капли падали на икру Джулии. В этот момент она ненавидела его больше, чем когда-либо.