Беглец уже и не помнил, от чего бежал. Загнанный преследователями в сгнивший, разрушенный подвал давно не жилого дома, он блуждал между решеток, стен, балок, труб – и мусора. Пахло сыростью, а свет почти не проникал в подземелье – лишь из маленьких окошек где-то под «потолком», куда не просунешь и руку, да и не дотянешься – били несмелые пыльные лучи.

Он нырнул в этот подвал в рискованной надежде выскочить с другой стороны и убежать дворами. Был уверен, что те, кого так боялся, не заметили этого решения и сейчас пробегают мимо – иначе, пока он замешкался, уже настигли бы его здесь. И точно – на высоте окошка послышались глухой топот, чья-то недовольная, угрожающая речь. Затем все стихло. Беглец отдышался.

Недалеко от себя он увидел провал в потолке. О назначении провала можно было только догадываться, но было не до того. Провал производил такое впечатление, будто в полу на первом этаже вырезали ровный квадрат, такой, чтоб человек мог подтянуться или, наоборот, спрыгнуть. От последней догадки беглецу стало не по себе, но он вспомнил, что дом заброшенный – и успокоился.

Спешить уже не стоило, но и торчать здесь не хотелось. Было холодно, а беглец, как назло, в совсем не предназначенной для таких случаев одежде (а бывает ли предназначенная?) Как ходил на работу – в костюмчике, новеньких стильных ботинках – там, за пределами этого подвала, беглец, молодой мужчина в «возрасте Христа», крупная «шишка» в бизнесе, не самый последний в обществе человек – следил за своим внешним видом, здесь же не получалось. Он чертыхнулся, осознав, что, видимо, не отстирается, и решил выбираться. Но, пройдя пару метров, обнаружил неладное. Его голова уперлась в потолок, и пришлось даже пригнуться.

– А я и не заметил, что ты кривой, – усмехнулся беглец и развернулся: да нет же, все в порядке с потолком, так и продолжается во все стороны, на уровне самой его макушки. «Очень странно» – подумал он и впервые ощутил тревогу. Идти, наклонив голову, не очень-то удобно, но даже так удалось пройти совсем немного. Потолок словно бы снова стал ниже, и теперь недостаточно было наклонить голову, приходилось сгибаться самому, чтобы идти дальше. Беглец осмотрелся вокруг, уже изрядно напуганный – потолок по—прежнему казался ровным, словно он и шел сюда всю дорогу, согнувшись.

– Что за…? – крикнул беглец, теперь уже не боясь преследователей. «А вдруг ловушка, западня? – участилось его дыхание. – Но как? Такое ведь готовят. Стали бы они…». Впереди мерцал свет – по всей видимости, там, в конце подвала, за поворотом, был другой выход. «Рискну!» – решил он, недолго думая, и, пригнувшись, побежал. Но совсем скоро больно ударился головой. Потолок вновь опустился, и теперь уже впору было становиться на четвереньки, чтобы ползти к выходу. Беглец тяжело задышал, мысленно успокаивая себя: «Все хорошо, все нормально… Не опустится же он до конца. Не раздавит же». Рисковать было слишком страшно, и он быстрым – насколько это было возможно в согнутом положении – шагом направился назад.

Так и шел, пока боковым зрением не обнаружил знакомый провал в потолке. И тут же охнул, распрямившись во весь рост: произошло невообразимое – потолок снова «поднялся» на свою высоту. Это было настолько странно и страшно, что беглец лишь стоял, сглатывая слюну, и тревожно озирался по сторонам – отовсюду ожидая подвоха, нападения. Там, где он только что стоял чуть ли не на четвереньках, откуда можно было двигаться дальше только ползком – там был обычный, такой же, как здесь, над ним, потолок. Свет в конце подвала все так же мерцал, но только теперь был дальше.

– Ну вас к черту, – выругался беглец, не совсем понимая сам, кого это – вас? Преследователей? Так те, похоже, и забыли о его существовании. И вообще, кто они такие были? Чего хотели? Вспомнить бы… «Вот выберусь, и вспомню», – твердо решил мужчина.

Он направился ту в сторону, откуда пришел, планируя проскочить подвал и вынырнуть с другой стороны. Там был небольшой лаз – старая ржавая дверь, покосившаяся, зажатая камнями. Ее скрывал от взглядов посторонних разросшийся куст. Сейчас он выйдет, осторожно, стараясь не касаться двери и поблагодарит этот куст – в мыслях, конечно. Дойдет до машины, поедет домой. «Все будет нормально», – успокаивал он себя.

Но «нормально» не стало. Сделав несколько крупных шагов, он осознал – и на сей раз с ужасом – что уперся в потолок. Это было фантастикой, было невозможно – но именно это и произошло: потолок опустился вновь. Подвал не выпускал его, понял беглец. Сомнений не оставалось: да, он попал в ловушку. Вот только в чью ловушку? Что от него хотят? Почему он? Выяснять все эти вопросы совсем не хотелось, и он побежал, поддавшись панике, вперед, словно стремясь убежать и от всех этих вопросов, и от страха, от ужаса своего. Он закричал, и ударившись об потолок вновь, упал и двигался дальше ползком, забыв об одежде, извивался как змея на грязном сыром полу, разгребая руками мусор. И не отдаться до конца этому ужасу, не раствориться в нем помог лишь новый – еще больший ужас, внезапно настигшее понимание: он мог погибнуть. Он все равно не выберется. Не доползет.

Беглец замер, лежа на полу. Осторожно поднял голову и тут же ощутил холод бетона. «Еще немного – и все…», – он почувствовал, как покрывается холодным потом: не струйка бежит по спине, не проступает на лбу испарина, а натурально все тело становится мокрым и деревенеет. Ужасу тесно в человеке, ужас рвется наружу, торопится. Беглец осторожно, считая вслух секунды: «Раз… Два… Три… Четыре…», пополз назад. Теперь он разгребал мусор ногами, руками же помогал себе оттолкнуться, придать ускорение телу – скорее выбраться из-под пресса, скорее! Но все же он стал спокойнее, подняв в очередной раз голову и не почувствовав удара – сейчас он точно не погибнет. Ну а дальше…

Дальше он стоял во весь рост – под темной дырой в потолке, и уже понимал, что этот подвал от него хочет, если допустить, конечно, что подвал вообще может чего-то хотеть. Допустить это было трудно, все нутро его противилось перспективе продолжить неприятное приключение. Но ведь выбраться отсюда – было еще труднее. Сколько сможет он так стоять здесь? Ну, посидит… Разведет костер, приляжет… Наконец, выспится. «А что, выспаться было б неплохо, – проскочила шальная мысль. – Когда еще получится, хоть бы и так…». «Ну а потом, – отвечала другая мысль. – А потом-то что?» Мужчина испуганно посмотрел на провал. Что-то там было видно, какие-то очертания: стены, лестница… На мгновение он приободрился: выбраться через провал – не так сложно, и быстро. Подтянуться, дойти до окна, спрыгнуть. Но что-то не давало ему поверить в то, что этот странный дом его так просто отпустит. Определенно, предстояло что-то страшное, таинственное, непонятное. И избежать встречи с ним – было невозможно.

Нет, беглец попробовал, конечно, еще раз – и не один раз – двинуться вправо, влево, вперед, назад… Проверил все варианты. Но далеко заходить не стал: а смысл? – спрашивал он сам себя. Жизнь вообще редко когда дает столь четкие и исчерпывающие подсказки, как теперь. «Лезь в провал, – говорила жизнь. – Подтягивайся – и наверх».

И беглец решился на это – чего, в самом деле, тянуть? Он оказался прав: рядом с провалом поднималась лестница наверх, а прямо шел коридор. Тот вел к приоткрытой двери – странно, подумал беглец, что здесь сохранилась дверь. Не утащили, не сняли… Да и вообще было как-то чисто, словно бы дом не был заброшен, словно бы в нем продолжалась жизнь. «Вот только этого-то мне и не хватало», – мрачно подумал беглец, поднялся во весь рост и кое—как отряхнулся.

Здесь было светлее, чем в подвале, однако все равно царил полумрак. Беглец решил направиться сразу в комнату – лестница его пугала, она вела, казалось, в полную («и окончательную» – дрогнул) тьму, в комнате же, наверняка, были окна. «Окна, – затрясся он в сладком ожидании. – Спрыгну, и дело с концом».

– Проходите, добро пожаловать, – раздался густой мужской голос, едва беглец дернул за ручку двери. Он удивлением уставился на человека во фраке, с бабочкой, идеальными, закругленными по краям усами. Человек сделал едва заметный поклон и учтиво улыбнулся. На удивление вошедшего, комната оказалась жилой – не вполне просторной, но обставленной, аккуратно прибранной. Вся обстановка комнаты казалась словно воздушной: обои светло—синего цвета с плывущими облаками, белая резная мебель, заправленное белье, компактные тумбочки у кровати. «Антиквариат, – оценил беглец. – Есть же любители!». Из-за голубых занавесок струился мягкий свет дня.