Да… Да. Да!

Жаль, что так просто нельзя было вычеркнуть все, что осело в ее душе тяжелым грузом.

Спрыгнув с подоконника, Ольга, вполне довольная собой, была готова вернуться к гостям, чтобы улыбнуться Лехе.

Вняв совету старшей сестры, Оля бросила изображать запоздалый подростковый бунт и вернулась к привычной имитации нормальности. Она закрыла все долги по учебе в срок, снова стала посещать лекции, почти прилежно выполняла домашние задания, сдавала экзамены вместе со всеми, не забывая при этом и отдыхать. Она даже завела молодого человека, почти влюбилась в него. Мама была рада. Сестра твердила: так держать. Отцу, как всегда, было параллельно, собственно, как и самой Ольге. Ее жизнь вернулась в колею, которую она проторила до встречи с Беном. Это было почти привычно, почти нормально, омерзительно скучно.

Живя, как обычнй человек, она позволяла себе отпускать актерство перед сном, мечтая о славных битвах и сильных мужчинах. Оля стала читать еще больше фэнтази, погружаясь в миры, где все черное и белое, без нюансов. Она много слушала фолк, находя в песнях Стейны особое очарование. Но и музыка Питера была ей близка.

Как ни старался Бен уйти из ее жизни, но семена, что он бросил в благодатную почву, дали всходы. Ни сама Оля, ни Гриша не смогли уничтожить то, что отчаянно желало жить.

Хелл жила в ней. Задвинутая в дальний угол, игнорируемая и безмолвная, она ждала своего часа, твердо уверенная, что он настанет. Как ни притворялась Оля перед окружающими и собой, но стать нормальной ей было не суждено. Хотя она очень старалась.

Прошло несколько лет, Ольга заканчивала учебу, а ее сестра собиралась замуж. Девушка до победного надеялась, что Света захочет сыграть свадьбу в родном городе или махнет с Мишкой на острова, забив на традиционное торжество. Но не сбылось. Сестра в ультимативной форме обязала ее прибыть в Питер заранее, чтобы помочь попрощаться с девичеством. Ольга смеялась, соглашаясь, но внутри у нее все бурлило и кипело. Это были майские праздники, и она снова ехала в город, который ненавидела.

Оля боялась до дрожи, что вновь вернется это чувство беспомощной слабости, которое она так отважно превращала в уверенность и счастливое легкомыслие. Первыми ее предали руки, они сами натыкали мышкой, и на экране компьютера появилось улыбающееся лицо Гриши. На Красной площади. Отъевшийся за лето у мамы, румяный и с мягким блеском в глазах. А потом появился и Бен, обнаженный по пояс, в джинсах, сидевших так низко на бедрах, что была видна резинка боксеров. Это был именно Бен, она твердо знала. Ольга нашла эту фотосессию на одном из сайтов начинающих фотографов. Гришка рассказывал, что подрабатывал моделью, но не гордился этим. А Оля украдкой стянула фотки. И не зря, потому что скоро все было удалено.

Надавав себе мысленно пощечин, Ольга наконец решилась удалить папку с его фотографиями. Невыносимо было снова смотреть на него. Даже спустя столько времени обида и злость не угасли. Они ждали где-то глубоко, по соседству с Хелл. Надеясь, что однажды придет их час.

Ольгу пугали эти чувства, но она не спешила обращаться к всепрощению и теории: все к лучшему. Даже негатив был лучше пустоты, которая иногда сводила ее с ума.

Но фотки Гриши она таки удалила. На всякий случай. Испытав противоречивое удовлетворение от очередного сожжённого моста, она отправилась собирать вещи.

Света встретила ее с твердым желанием напиться и потанцевать. Старшая сестра догадывалась, почему Оля игнорировала ее приглашения в гости, да и отца не навещала, поэтому была твердо настроена выбить всю дурь и остатки воспоминаний с помощью алкоголя и тусовок. Она искренне хотела порадовать младшую сестру, когда вела ее в клуб.

— Что за фигня, Свет? — округлила глаза Ольга, когда поняла, что это не обычная ночная дискотека.

— Сюрприз, детка. Сегодня здесь концерт. Ты ведь любишь Стейну?

— Люблю, — выдохнула Оля, едва дыша.

Она понятия не имела, что Света задумала, хотя не скрывала своих музыкальных пристрастий. И конечно, было бы неуместно впадать в истерику. Хотя очень хотелось. Оля пребывала на грани панической атаки, когда на сцену вышла высокая статная женщина с длинными волосами цвета спелой пшеницы.

Наталья Латышева. Стейна.

Ольга и раньше видела ее фото, смотрела отрывки концертов, но они не передавали и части той энергии, что излучала Старшая. Едва ее красивый сильный голос наполнил зал, Оля почувствовала, что… жива. Она не отрываясь смотрела на певицу, повторяя как завороженная тексты любимых песен.

Только в перерыве девушка отмерла. Ее глаза тут же заскользили по толпе, невольно выискивая в ней Бена или хотя бы белобрысую голову Ганса. Конечно, она не увидела ни того, ни другого, но ее вдруг опалило понимание, что они рядом, что она снова часть их мира. И самое ужасное, Оле это понравилось. Хелл это понравилось.

Едва Стейна вернулась на сцену, зазвучали первые аккорды «Ольги». Князева, даже не пытаясь унять свое альтер эго, схватила сестру за руку, потащив ее в гущу фан-зоны, где лихо отплясывали зрители. Светка, смеялась, танцуя рядом с Олей, повторяя ее движения, заражаясь энтузиазмом. Больше они не возвращались к тихим зрителям. Только сбегали в бар, где опрокинули по порции обжигающей самбуки.

Утро после концерта началось рано. Ольга проснулась, когда стрелки еще не доползли до шести. Сама не понимая, что делает, она надела домашние штаны, майку, кеды и выбежала на улицу, чтобы трусцой побежать пару километров вокруг ближайшей школы. Кряхтя и задыхаясь, она сделала три подхода отжиманий и четыре по двадцать глубоких плие. А потом…

— Спасибо за новый день, — прошептала Хелл, подняв глаза в небо.

Смежив веки, Валькирия завела ладони за спину, смыкая их на рукояти воображаемого меча.

Замах.

Выпад.

Поворот.

Удар.

Закрыться.

Пульс застучал в висках, но уже от адреналина. Хелл замерла на мгновение, выдерживая паузу. И снова.

Поворот.

Замах.

Удар. Удар. Удар.

Закрыться.

Она улыбалась, почти физически чувствуя, как нагревается бархатная замша рукоятки ее меча, как сокращаются мышцы от упражнений, как ее переполняет экстаз воображаемого боя. Нигде и никогда Хелл не испытывал такого острого удовольствия. Острого во всех смыслах этого слова.

Отступить.

Выпад.

Удар.

Замах.

Удар. Удар.

Закрыться.

Отступить.

И снова удар.

Клинок — продолжение руки. Движение — продолжение мысли. Мысль — на острие клинка. И дышать. Ровно дышать. Даже когда горло перехватывает. Даже когда хочется орать изо всех сил. Просто дышать. Контролировать воздух. Контролировать мысли. Контролировать намерения. Контролировать страсть.

Света с Мишей были в шоке, узнав, что Ольга бегает по утрам. Она, конечно, не сказала, что это был первый спонтанный опыт, как и опустила тот факт, что пойдет гулять по Питеру одна днем. Официальной версией была встреча с приятельницей.

Хелл бродила по гранитным набережным, дышала влажным ветром с Финского залива, поражаясь тем чувствам, что поглощали ее обыденную сущность. Страхи Ольги оказались напрасными. Питер не убил ее, наоборот — оживил. Она не шла, почти парила над землей, чувствуя, как расправляются крылья за спиной. Почти готовая взлететь, не желающая больше ползать.

Закончив институт, Оля переехала к отцу в Питер, устроилась на работу и постепенно привыкала к новой жизни. Она не пропускала ни одного фолк-концерта, вставала в шесть утра: бегала и тренировалась, увлеклась изучением холодного оружия, покуривала, когда нервы шалили.

Каждую ночь она засыпала с улыбкой на лице, мечтая найти лазейку в мир Бена, представляя их встречу. Как надменно она посмотрит на него, усмехнется, чтобы он, ублюдок, понял, что потерял, кого отверг. И он пожалеет. Хелл была уверена в этом.

Очередная суббота сулила Оле поход на концерт Стейны. Она заранее купила билеты, пригласила приятельницу с работы и ждала этого дня, затаив дыхание в предвкушении. Однако вечер грозил обломом, потому что ее компаньонка умудрилась подхватить грипп. Светка пребывала на последних месяцах беременности, поэтому тоже отпадала, а других подходящих кандидатов в спутники не было.