- Если еще раз узнаю, что путаешься с этим свистуном, голову оторву, так и знай. Поняла?

И с силой захлопнул за собой дверь.

Слова отца показались Наташе непомерно тяжелыми и обидными. Она так и осталась сидеть на диване, растерянная, побледневшая.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

- Сейчас воды принесу, - Васек вбежал в сторожку и, подхватив ведра, бросился к двери.

- Погоди, - остановил его Прокудин. - Кто за тобой гонится, мил человек? Аль случилось что?

Васек на минуту приостановился у порога.

- Мы опять майских жуков нашли, - похвастался он. - Ух сколько их!..

Васек, позабыв о ведрах, подошел к столу, за которым сидел Прокудин, и стал торопливо рассказывать, как прошлой осенью вместе с Колей и Митей он копал ямы в березняке и как там, в земле, нашли двух майских жуков. С наступлением весны они снова обнаружили целое скопище таких жуков.

- Дядя Андрей Дымарев сказал, что они, жуки майские, хлеба портят. Митька и говорит: иди помоги дедушке Прокуде, а мы тебя подождем... Я только сейчас принесу воды и побегу.

- Не лотоши ты!.. - осадил его старик. - Майские жуки, говоришь? - Он взглянул в окно и поторопил: - Ну ладно, тащи воду и мчись. Не то дождь вот-вот накрапывать начнет.

- Что ты, дедушка! На небе ни одного облачка нет. Солнце вовсю шпарит.

- А дождь все равно будет, - настаивал старик. - Вот увидишь. Примета такая есть... К вечеру с Митей и Колей заходите. О деле надо потолковать.

2

После короткого ливня Прокудин встретил ребят в лесу на тропинке, которая вела от Черного озера к сторожке. Конопатое лицо Мити было возбуждено.

Старик спросил:

- Куда путь держите, хлопцы?

- К вам, дедушка.

Длинные тени пересекали тропинку. От озера приятно тянуло прохладой. У пригорка, раскачиваясь на тонкой ножке, раскрывала свои узкие лепестки дрёма. На верхушке сосны бубнил витютень:

"На ду-бу си-жу!.. На ду-бу си-жу!.."

- Ну и сиди, - передразнил Митя. - Нам-то что!..

"Пью-пью... Пью-пью..." - звенели в зарослях гаечки.

Вместе с Прокудиным ребята вышли к пологому скату озера. Из-за сосен вырвался куличок-плавунчик. Он с размаху плюхнулся в воду и юлой завертелся на месте, издавая тихий, похожий на жалобу, писк:

"Тиу-тиу... Тиу-тну", словно звал кого-то: "Где вы? Где вы?.."

Старик знаком остановил ребят, прижав к губам палец. А куличок все вертелся и вертелся. Да покачивал носиком: туда-сюда, туда-сюда. И тихий плаксивый зов его озадачивал весенний лес.

- Слишком велика была разлука, - прошептал Прокудин. - Больно сильна тоска. Ишь никак не может наглядеться вокруг... Родина - она дорога каждому...

В роще, куда пришел старик с ребятами, уже плавал сумрак. Солнце завалилось за кроны деревьев, и отсвечивал лишь дальний край неба. По полянам тянулись длинные лохматые тени. В кущах деревьев умолк птичий гвалт. Наступала гулкая предночная тишина.

Вот тут воздух и ожил от шелеста крыльев майских жуков. Они стремительно проносились над головой.

- Ну и ну!.. - протянул Митя. - Откуда их столько?

- Из земли, - ответил Прокудин. - Откуда же им больше взяться. Все, что живет на земле, берется оттуда... Давайте присядем на эти вот пенышки. - Старик опустился на пень, прижался к стволу березки спиной. Ну так вот, поговорим о ваших жуках. Самка майского жука откладывает в землю яйца. Через несколько недель из этих самых яиц выходят личинки, или, как их называют у нас, хрущи. На зиму хрущи уходят глубоко в почву. Двухлетняя личинка поедает только корешки молодых растений, а на зиму снова уходит в глубину. На третью весну она становится совсем взрослой. Длина ее достигает более вот этого мизинца. Прозимовав в третий раз, личинка превращается в куколку, а через месяц-два в жука. Но самые лютые враги молодых деревьев - хрущи. Я имею в виду трехлетнюю личинку. Буравлев прошлый раз нам, лесникам, рассказывал, что четыре-пять этих личинок могут погубить запросто с десятка полтора-два молодых сосенок.

- Ловить жуков надо? - спросил Васек.

- Их слишком много. Всех не поймаешь... - заметил рассудительно Митя. - Их тьма-тьмущая. Целыми тучами летают.

- Теперь вы поняли, зачем мы пришли сюда? Надо лесу помогать. Лес к нам обращается с просьбой... Ловить, конечно, мы их будем, но только не шапками, а особым способом. Ну, об этом потом. Всех, правда, не переловим, а несколько тысяч можно уничтожить. Простая арифметика. Из них половина непременно окажется самками. А каждая такая самка откладывает приблизительно по семьдесят, а то и более яичек.

- Мы всех ребят в школе организуем, - загорелся Коля.

- Вот видите. Если всех ребят привести, тогда сколько жуков уничтожим? Тысяча тысяч... - И старик стал подробно рассказывать, что им будет нужно сделать для этого.

3

Домой из леса Прокудин возвращался один. Шел медленно, с передышкой. Нет-нет да и даст о себе знать сердце. Застучит, забьется, как раненый глухарь. И сразу станет в груди тесно и томно. Останавливался тогда старик, хватал открытым ртом воздух, пока не отлегнет.

Отдохнет - и снова в путь. Вот и пройден ложок у болотца, в стороне остался холмик с рябинкой посредине, а впереди уже светлеет рощица с белостволыми березками.

И снова тяжесть в груди.

Эх, годы-годы!.. Промчались незаметно. И не русской тройкой, а космическим кораблем. Кажется, совсем еще недавно был молодым. Тело наливалось могучей силой. А сейчас вот, как пень трухлявый. Ноги отяжелели, словно на них надели пудовые вериги. И зачем сила-силушка так бесследно уходит, будто вода из реки вытекает?

Прокудину припомнилась первая любовь к черноглазой Аниске. Высокой, статной, с темными, до пояса косами. А потом, намного позднее, встреча с женой в Светлой роще. День был весенний, яркий. Пели птицы. Встретились, как дубок с березкой у лесной опушки, и думали, что никогда больше не расстанутся. А пришло время - уехала она от него с пришлым человеком. Ушла, как уходит все - и грустное и радостное...

Неужели так все и осталось позади, а впереди ничего больше не маячит?

Прокудин прибавил шаг... Нет, сдаваться пока он не собирался. У него есть и сегодня и завтра... Для него еще поднимутся по берегам Оки могучие кедры. И мачтовые сосны на вырубке тоже поднимутся. Их он посеял в прошлом году. И, конечно, придет тот день, когда и мачтовые сосны, и могучие кедры под напором ветра откликнутся первым шумком и будут жить и жить, как памятные вестники деда Прокуды. Пусть до этого много и очень много лет. Едва ли даже хватит еще одной человеческой жизни, но он жил и живет этой мечтой - красивой мечтой ожидания...