- Не хотите ли продолжить разговор в моем номере? – спросила Анна.

Стефан не поверил своим ушам, как и глазам почти не верил, если бы не держал крепкого Джима в руке.

- Что вы, Анна! – промолвил он нечто растерянно, после чего та сразу же предложила выпить, что еще больше сбило с толку молодого философа. Они выпили.

- Вы сказали, что расскажете мне кое-что интересное о своем романе. Вина мы продегустировали. Виски, видимо, тоже. Я думаю, уже нет интереса оставаться в этом месте. Скорее всего, завтра вам уже нужно будет уезжать в Белвью. Мне же придется вернуться в Милан. А пока сегодня не закончилось, мне бы очень не хотелось проводить остаток этого «сегодня» одной. А вот, в компании интересного молодого человека…

Стефан неистово засмущался, чувствуя, что сейчас сгорит от этого. Ему захотелось в уборную. Но он постеснялся сказать об этом Анне. С одной стороны, он мог бы там немного дух перехватить, подумать над своим ответом. С другой стороны, думать над ним он априори не имел права, видя это в ее безупречно пылких глазах.

- Или же вы не хотите этого? – спросила она, чуть переменившись в лице, словно не простит отказа.

Как же Стефан это не любил. Он был бессилен в таких моментах. Особенно, перед ней – такой… Он даже слов сейчас в голове подобрать не мог, настолько Анна пленила его мысли, словно украла и заточила в собственной тюрьме. Ему было дико неудобно за то, что он здесь попил и поел за ее счет. Теперь еще и в гости к ней идти? Этот вопрос читался в его глазах. Смущенный. Нерешительный. Анна сказала ему так, словно в последний раз.

- Решайтесь, Стефан! Я могла бы заказать виски в номер.

- Я… - начал было Стефан, продолжив у себя в голове «…боюсь автомобилей», но не сказал это вслух, посчитав лишним, она это уже знает.

Очень глупо будет сказать это, и очень обидно будет услышать это Анне. Он постарался включить мозг, пусть он уже и был в плену того ощущения, что явно шло у него откуда-то – из солнечного сплетения. Чувство, что обидит женщину отказом или же бестактностью, позволив себе много лишних слов, на самом деле, нестоящих их по-настоящему увлекательного диалога.

«При чем здесь автомобили? Я же в Нью-Йорке!» - подумал Стефан, - «От них никуда не деться здесь! И отговорка банальная!», - чувствуя все большее опьянение. В голове вырисовывались две хорошие новости. Первая – признание самому себе в том, что ты пьян, уже говорит о некоторой адекватности твоих мыслей. Вторая – будучи пьяным, ему, скорее всего, будет чуть легче ехать в автомобиле, хоть его и может начать подташнивать. Впрочем, самовнушение – штука сильная. На этой мысли Стефан также себя поймал, после чего, наконец-то, попытался избавиться от всех мыслей, мешающих ему дать простейший ответ женщине, жаждущей (наверное) этого ответа:

- Я… Я не смею вам отказать, Анна. Конечно, хочу.

* * *

Стефан был поражен величием тех апартаментов, что снимала Анна в отеле Плаза. Семнадцатый этаж, окна спальни выходят в сторону Центрального парка, окна огромного императорского зала выходят в сторону оживленной улицы. Хочешь покоя – Плаза. Хочешь немного людей и машин под окном – Плаза. День, ночь, простор и уют – Плаза. Не зря, как думал Стефан, этот отель заслужил такой славы, имея поистине аристократичный дух. Он и не мечтал в нем побывать однажды. И вот, он здесь. Внимает вид с балкона, смотрит на сигналящие внизу автомобили. Явно, вид на Центральный парк ему был более по душе. Он чувствовал опьянение, которое больше не давало ему столь смущаться от всего происходящего, привыкая. Но и явно наглеть он даже не думал.

Вернувшись с балкона, Стефан вошел в просторную светлую комнату, в центре которой стояла бордовая софа в стиле рококо, как нельзя лучше вписывающаяся в огромную декоративную нагруженность интерьера, представляющего собой ретроспективную композицию Франции времен Наполеона Бонапарта. Картуши на стенах, картины в стиле Франсуа Буше внушали Стефану торжественность и, в тоже время, ощущение безграничного покоя. Видимо, Анне нравился такой стиль. Ступив на мягкий ручной работы французский ковер, она нетерпеливо сняла с себя туфли и немного размяла свои изящные пальчики на ногах. Стефан старался не выказать своего внимания к ее ногам, на которые посмотрел бегло, как на свое слабое место в женщинах. Красивый педикюр, ровные, средней длины и правильной формы пальцы. Ему очень понравились ноги Анны, до мурашек по коже.

- Виски? – спросила она.

Анна сделала несколько шагов к небольшому серванту, стоявшему неподалеку. В нем находился бар. Стефан проследил за ней, за языком ее тела. За изгибами ее походки, которые были изящными даже, когда она уже не была на каблуках; за движениями ее хрупких, манящих плеч, плавно двигающими руками – абсолютно гладкими, без единой вены, отточенными в своих движениях. Как же он, порой, обращал внимание на такие детали во внешности женщины. Особенно такие, как сейчас: ему показался перевернутый крест, образованный четырьмя родинками на ее лопатке, открывшейся в этот момент. Это удивило Стефана. Сам не знал, показалось ли, или у Анны действительно так расположились родинки на спине. Но то, что он засмотрелся на ее вырез на спине, он признал, постаравшись унять в себе этот интерес, пока она не повернулась к нему:

- Стефан? – переспросила она, открыв сервант и посмотрев на него, такого замершего.

Стефан быстро подошел к ней, вынув руки из карманов своих брюк, сказав:

- Да, Анна! Позвольте я вам помогу! – нечаянно прикоснувшись своей рукой к ее руке, взяв стограммовые стаканы со средней полочки; на нижней был алкоголь; на верхней – сервиз.

Анна посмотрела в глаза Стефана. Тот сделал виноватый вид, и понурил взгляд, после чего, словно пытаясь реабилитироваться, сказал:

- Вовсе не стоит заказывать его, вы правы. Можно взять имеющийся. Этот неплохой! – посмотрев на бар, и протянув руку к старому доброму Дениелсу.

Анна продолжала смотреть на то, как Стефан пытался не показать своего стеснения, которое усилилось в нем снова.

- Вы же хотели эти, да? – спросил он, бросив на Анну скорый взгляд, и заметив, как та на него смотрит.

- Вовсе нет, - со скрытой улыбкой ответила Анна. – Я принесу другие.

- Эти вам не подходят? – спросил Стефан, удивившись, показывая на те, что были в серванте.

- Эти будут маловаты. У меня в спальне есть – в самый раз. Я схожу за ними. А вы пока располагайтесь, как вам будет удобно

Анна пошла босой походкой в спальню. Стефан невольно провел ее взглядом, поймав себя на мысли, что довольно ему уже плениться ее красотой. Сам себя не узнавал. Вдруг, почувствовал резкую боль во лбу, отдающую в переносицу, между глазами. Он чуть приспустил очки, зажав двумя пальцами переносицу, и прикрыв глаза, словно снимая эту боль.

- У вас болит голова? – спросила Анна, быстро вернувшись.

- Нет. Вовсе нет. Лишь небольшое помрачение. У меня такое иногда бывает. Не обращайте внимания!

- Точно? – переспросила Анна, держа перед собой большие стаканы, они даже немного пугали Стефана.

- Точно, - как можно убедительнее постарался сказать он.

- Тогда, прошу! – показала Анна на софу.

Стефан, словно осененный, снял с себя туфли, извиняясь. Анна уверила его в том, что ничего страшного в этом нет, что он забыл снять туфли – не обязательно. Это просто ее ногам захотелось отдохнуть. Ей наплевать на этот ковер, она не увидит его завтра, пусть он ей и понравился. Стефан наконец-то улыбнулся, и выполнил ту роль, которую был обязан выполнить: разлил виски по стаканам. Сделал это искусно, подумав и предпочтя налить ровно половину. Стаканы по двести пятьдесят граммов каждый. Нальет полный, она подумает, что он алкоголик и стремится напиться. Неполный стакан, подумает, что струсил. Половина – самый раз. Никогда золотая середина не мешала паритету сторон. Даже наоборот. С той мыслью и подал стакан Анне. Она спросила его:

- Любите кино?

Стефан пожал плечами. В принципе ему было все равно. Анна включила телевизор, но Стефан резко отреагировал, увидев Майкла Майерса в экране, сказав: