– Не спрашивай, Риш, – откровенно поморщился рокер, что и на рокера-то был не совсем сейчас похож, без привычной просторной футболки с каким-нибудь рисунком. Вместо нее была обычная спортивная, черного цвета, почти обтягивающая довольно-таки рельефный торс и широкие плечи…

Я торопливо отвела взгляд. Вытащив из кармана резинку, стянула волосы в пучок. И, подумав, сняла джинсовку. Отложив ее на край стойки, закатала рукава тонкого джемпера и, подумав, попросила:

– Михаил Александрович, а какая-нибудь коробка у вас есть? Ненужная, чтобы осколки убрать.

– Где-то на балконе должна быть, вроде, – почесал затылок мой начальник и направился к окну, ближайшему к кухне. Их всего было два, и оба имели двери на общий балкон, а между ними к стене крепилась здоровая шведская стенка с турником и боксерской грушей немаленького размера.

Значит, в своих наблюдениях я тогда действительно не ошиблась…

Пока Михаил Александрович искал требуемое, Роман оперся на стойку и закурил, пододвинув к себе круглую пепельницу, а я потихоньку огляделась. Студия, как я и предполагала, действительно была огромной. И очень светлой.

Если смотреть из кухни, то прямо напротив нее вдоль всей стены тянулись зеркала встроенной гардеробной, отражая свет многочисленных лампочек на потолке. На полу лежал темный ламинат, в левой стене, как я уже говорила, были два окна в пол, едва прикрытые легкой тюлью, а прямо посреди комнаты стоял угловой диван. Длинный, с высокой спинкой и широким сидением, слегка извитый, волнистый, я бы даже сказала, перетянутый темно-коричневым велюром. Возле него стоял стеклянный журнальный столик с подсветкой, а напротив, на стене висел большой плазменный телевизор. Узкие, высокие колонки домашнего кинотеатра стояли прямо на полу.

В углу же между техникой и гардеробной виднелась винтовая лестница из того же состаренного дерева, уходящая куда-то наверх, на второй этаж… или мансарду?

– Хоть бы вытяжку включил, – недовольно буркнул Михаил Александрович, закрывая балкон. Шлепнув ладонью по выключателю в стене, справа от окна над самой столешницей, он поставил на стойку большую коробку из плотного картона. – Подойдет?

– Вполне, – я кивнула, автоматически переводя взгляд на верхнюю часть стойки, где после включения заработал не только встроенный вентилятор, вытягивая дым, но и зажглись лампочки под защитным стеклом.

– Ладно, ценный груз я доставил, поеду обратно, – затушив окурок в пепельнице, Роман засобирался было, но был остановлен его другом и начальником.

– Погоди, меня до универа докинешь.

– Чё за тяга к знаниям в девять вечера? – округлил глаза финансист, пока я, прислушиваясь к разговору, присела на корточки, стащив на пол коробку.

– Да к Чудищу в универ… Машину ее перегнать!

– А что, сама вообще не транспортабельна? Что с ногой-то, кстати?

– Да на мойке отбойником кожу нахрен на пальцах срезала… Не до костей, но умудрилась же, блин!

У меня остатки тарелки из рук выпали!

– Риш, жива? – через стойку тут же перегнулся Михаил Александрович. Внимательно осмотрел пол, мои руки и вздохнул. – Ну, хоть ты не травмируйся, ладно?

– Я от неожиданности, – попыталась я улыбнуться, хотя вышло не очень. – Анна Сергеевна… С ней все в порядке?

– Да нормально, – хмыкнул мой директор и, вдобавок к его словам за стенкой послышался шум, грохот и громкий женский смех, будто бы даже знакомый. Услышав его, байкер мотнул головой. – Вон, слышишь, развлекается?

– Кто там у нее? – поинтересовался Роман Евгеньевич, внимательно прислушиваясь к голосам. – Чет знакомое…

– Однокласснички дорогие, – усмехнулся Михаил Александрович, легко спрыгивая на пол. – Исаев, Липницкий и Бартеньева… Новый сезон адской кухни решили устроить! Рыж их готовить учит.

– Чего? – недоуменно откликнулся финансист. – Ей чё, заняться нечем?

– Я тож самое спросил, – послышался голос владельца «Максимуса» откуда-то издалека, пока я, слегка успокоившись, снова принялась за работу. – Ее окровавленную лапу Исаев в универе спалил и оттащил это чудище в больничку.

– Исаев? – неподдельно удивился Роман. – Та ща пошутил? Это х… хрен моржовый? Ариш, прости.

– Я ничего не слышала, – привычно фыркнула я. Меня подобные ругательства уже давным-давно не удивляли. Однако истинное отношение рокеров к шатену стало полной неожиданностью… Не сильно-то они его любили, как оказалось.

– Сам в ах… афиге. Думаю, фишка в том, что придурок этот клинья подбивает, пока Полонского рядом нет. В подробности Анька не вдавалась. Сказала только, что орава эта проведать ее прискакала вроде как, а выгнать рука не поднялась.

– Так помог бы, – отозвался темноволосый рокер, снова закуривая и постукивая пальцами по столу. – Чет мне не нравится возня Исаева вокруг рыжей. Когда этот хрен кроме себя кого-то, млять, любил?

– Да та ж херня… Арин, прости.

– Я ничего не слышу, – снова откликнулась, уже с трудом сдерживая смех. Ей-богу, байкеры, да пытающиеся сдержать собственные эмоции и красноречие в моем присутствии – это слишком забавно!

Но приятно. Даже очень!

– Ладно, погнали, по дороге подумаем, что с этим делать… Ты чё там потерял, Мих?

– Да блин, пока ключи от машины рыжей найдешь! – недовольно ответил Михаил Александрович. И вдруг позвал. – Арин?

– Да? – встав на ноги, я выглянула из-за стойки и увидела обоих рокеров, уже одетых и обутых.

– Я отъеду на полчаса, – сообщил директор клуба, как-то хмуря глядя на меня, покручивая на пальце ключ с брелком сигнализации. – Там тапки где-то в шкафу завалялись, обуйся, что ли, а то порежешься. В ванной перчатки есть, если что и… Да блин. Не нравится мне эта затея!

– Всё в порядке будет, Михаил Александрович, – невольно улыбнулась… отчаянно стараясь не покраснеть от смущения. Видеть заботу собственного директора было очень уж непривычно. – Я постараюсь аккуратней.

– Надеюсь, – вздохнул рокер и, махнув рукой, все-таки ушел.

А я, отыскав в шкафу в коридоре резиновые шлепанцы, великоватые мне размеров так на пять, а то и больше, достала плеер из рюкзака. Включила его, попутно возвращаясь на кухню, открыла плейлист, недавно составленный благодаря «коварному клубу» и, включив первый же трек, сунула наушники в уши, принимаясь за уборку.

И настолько увлеклась, слушая голос Кипелова, попутно перекладывая остатки посуды в коробку, что совершенно не заметила, как пролетело время – когда кто-то коснулся моего плеча, я вздрогнула, выронив единственную уцелевшую тарелку! Естественно, дорогой белый фарфор удара о темный кафель просто не пережил.

– Милочка, ты кто такая, позволь узнать? – возле холодильника стоял… нет, не вернувшийся Михаил Александрович. А пожилая женщина в красивом, нежно-розовом брючном костюме.

Чуть полноватая, но безупречно подобранная одежда легко скрывала все недостатки. Короткие, ухоженные волосы каштанового цвета были завиты в аккуратные крупные кудри, сверху их слегка приминала шляпка в тон костюму, с длинным страусиным пером. На лице, покрытом редкими морщинами, почти не выделялся умелый макияж, а на руках, сжимающих сумочку и тонкие перчатки, виднелся аккуратный маникюр.

– Я… – невольно осеклась, чувствуя себя неловко под зорким, пристальным взглядом незнакомой дамы, которым она окинула меня с ног до головы. Торопливо вытащив наушники из ушей, я отложила плеер на барную стойку и неуверенно представилась. – Меня Ариной зовут.

– Надежда Станиславовна Алехина, – скупо произнесла дама, едва обозначив кивок. И сурово добавила. – Бабушка проживающего здесь молодого человека. А вот кто ты и что ты здесь сделаешь, потрудись-ка объяснить!

Ой, мамочки…

Соглашаясь помочь владельцу клуба и своему начальнику, меньше всего я ожидала, что встречу здесь его бабушку… Да еще и в отсутствии самого владельца квартиры!

– Это не то, что вы подумали, – вздохнув, поспешила я заверить родственницу своего директора. – Я просто работаю. У Михаила Александровича упал шкаф с посудой, вот и…