Парни, вспомним это время с памятью об ушедших!
Кулецкий Алексей Николаевич
майор, выпуск 1994 г., 23 рота 3 взвод.
Абитура-90.
Еще недавно, еще какой-то год назад, абитура проходила в полевом лагере Перевальное, где она и проходила много лет подряд. В 1990 году, первые в Училищной истории, абитура, или сборы вновь поступающих, проходила в стенах родной alma mater. Получив из военкомата необходимые документы, мы, в назначенное время, прибыли в расположение Училища. На КПП уже было не пройти от скопившегося народа. Не зная толком, куда идти, мы, как слепые котята тыкались по территории. Затем, кто-то показал нам нашу будущую казарму. На КПП, попрощавшись с отцом, познакомился с пареньком из Джанкоя, таким же будущим курсантом - Серегой Запорожцевым. Вместе с ним, мы прошли к казарме и поднялись, еще ничего не зная, на пятый этаж. Двадцать вторая рота...
В большом спортзале нас распределяли по подразделениям. Наконец-то встретил своих, с кем проходил сложный путь от медкомиссии в городском военкомате и до училищного КПП. Саня, Серега, Борис и Андрюха уже стояли распределенные. Алуштинцы сразу же стали проситься в двадцать третью роту, основываясь на рассказах "бывалых". Настал мой черед. Была вероятность очутиться в доблестной двадцать второй, этажом выше - "Ты ё.нулся! Какая нах, двадцать вторая?!" "Товарищ капитан" - обратился Саня к стоявшему рядом усатому, широкоплечему капитану, - "Можно и его к нам, в двадцать третью?" Капитан посмотрел на меня - "Ну... я так понял, Алушта в сборе..." - и что-то шепнул своему коллеге, сидевшему за заваленным бумагами большим столом. "Два - двадцать три!" - сказал распределявший нас капитан за столом. "Ну что?" - спросил Саня. "Два-двадцать три" - ответил я, - "И что?" "Да нормально. Все зОебись!" - довольно произнес он свою коронную фразу - "Всё, мы все вместе! Второй взвод двадцать третьей роты!"
Нас поставили на довольствие и отвели в ротное помещение. Мы расположились в комнате на десять человек. Вокруг - такие же ошалевшие абитуриенты из числа "гражданской молодежи". На стене нашей комнаты - огромная карта СССР с обозначением тех мест, в которые забросила судьба наших предшественников. Затем - строем на обед. Строем - мягко сказано. Скорее - толпой, построенной в колонну по шесть. Первый обед в настоящей военной столовой. Ух ты! Есть можно. Гороховый суп, пшенная каша с тушенкой и чай.
А пока - посмотрим на окружающую обстановку. Все - новое и непривычное. Наконец, тупо рассматривать училищные стены нам надоело. Решив про себя, что за четыре года еще на них насмотримся, мы, прихватив с собой Олежку Игнатова, с которым познакомились в этот же день и попавшего в наше отделение, сели в троллейбус и убыли в город-герой Алушту на море и в гости к Сане, всей толпой. Проведя весьма содержательно день и даже, немного обгорев, вернулись обратно в Училище, никем не востребованные и не потревоженные. Хорошо! Если так будет продолжаться и дальше - жить можно!
Нам представили наших командиров - тех, кто будет нами руководить все предстоящие четыре года. Представлял комбат, подполковник Коровянко. Вывел офицеров рот на ступеньку крыльца, чтобы всем было видно лучше. На одного из них, капитана Щенникова из двадцать второй роты, рыкнул, приказав немедленно привести форму в порядок - убрать цепочку от часов. "Бля... вот это нам повезло с комбатом... Раз он так офицеров е.ет... Что же с нами тогда будет... Говорили - "дизельный" комбат... Ну вот оно и... " - стали шептаться в строю. Не забыли представить и четверых курсантов - стажеров, проходивших войсковую стажировку не в войсках, а в родном училище, в должности командиров взводов. Ну что же, пусть покомандуют какое-то время.
Первое впечатление от комбата оказалось самое сильное. Страху он умел нагнать всегда. Я думаю, Вам не нужно рассказывать, какое прозвище он получил среди курсантов, которые его откровенно побаивались. Но чтобы вызвать такую панику... Однажды, уже будучи новоиспеченными курсантами первого курса, в свободное время, в воскресенье, мы слиняли из лагеря и расположились в районе КПП, под грушевыми деревьями. Кто-то начинал дремать в тишине, на свежем воздухе, кто-то читал, кто-то тихонько наигрывал немудреную мелодию на гитаре... Вдруг один из курсантов, приподняв голову, тревожно проговорил, приподнимаясь с земли и глядя куда-то в сторону лагеря - "Пацаны, корова!"
Сна и расслабленности у пацанов как не бывало. Все тут же приняли позы для быстрого старта с места, с максимальной скоростью передвижения в сторону ближайших кустов, - "Блять, где корова?" А корова... корова рыже-белой масти, мирно шла прямо на нас, меланхолично щипая выгоревшую на беспощадном Солнце траву и совершенно не подозревая о наших нездоровых ассоциациях. Увидев наши резкие движения, сорвала очередной пучок травы, мотнула головой, отгоняя насекомых и все так же флегматично двигая челюстью, повернула в сторону, цепляя разбухшее вымя задними ногами.
"Ну ты бля, урод!" - высказались пацаны, с которых при слове "корова", слетел всякий сон. "Ну а кто это, страус, что ли?" - парировал виновник торжества, - "Парни, я же правду сказал..." "Да иди ты в жопу со своей правдой! Я чуть ежа не родил, против шерсти, первым делом подумал, что Коровянко сюда прется за каким-то хером..." - высказался наш гитарист, - "А тут всего лишь эта скотина рогатая чавкает..." Отдых наш продолжился, но уже без прежней сонливой расслабленности.
Первая вечерняя поверка. Непривычная к новому жизненному укладу толпа вылезла на "взлетку" и построилась как бы в две шеренги. Стажер - старший сержант Магомедов, с планками правительственных наград на парадной форме, скомандовал "Равняйсь! Смирно!" Его как будто никто не слышал. Он повторил громче, потом - просто рявкнул на всю роту. Толпа несколько затихла, но скорее - из любопытства - "Кто там такой борзый орёт?" "Слушай список вечерней поверки!" - продолжил сержант уже спокойнее.
Назывались фамилии по списку. Иногда, от незнания и без злого умысла, фамилии коверкались, к неудовольствию обладателей, под шуточки и смех окружающих. Сержант понемногу начинал выходить из себя. "Равняйсь! Смирно!" - вдруг скомандовал он, дойдя уже до четвертого взвода и начал весь список заново. "Эй, какого х.я? Мы так не договаривались!" - по строю пробежал недовольный ропот. Так повторилось еще пару раз, пока на первый раз "Гоги", как его уже успели прозвать будущие военные до мозга костей, не удовлетворился уровнем тишины в помещении.
Наконец, список был дочитан до конца. Наступило время объявлений. "Нэкоторые лица виглядывают на улицу и вэдут сэбя, как обезьяны!" - с легким акцентом объявил наш командир, - "Начинают даставать дэвушек дурацкими вихадками..." "Э... кито хочэт трахаться, падхади ко мне, я вас так трахну!..." - закончил он свой пассаж в отношении тех, кто жил в комнатах, окна которых выходили в сторону площади у Центрального рынка и провожавших проходящих лиц, женского пола улюлюканьем и непристойными шутками. Рота взорвалась хохотом - "Как же, конечно подойдем! Очко вазелином намажем - и, как пить дать, подойдем!" Сразу вспомнили прямо в строю все анекдоты про сексуальные подвиги грузинов и, с этого момента, если заходил разговор о женщинах, то незамедлительно следовал совет где-нибудь в укромном месте "передернуть", или обратиться за помощью к нашему бравому командиру.
