Ему сообщили, что его мать и сестры погибли. Что его замок разграблен и сожжен. И - что проклятый иностранец был сакс, некий барон Фэрфакс. Антуан до сих пор помнит, с какой искренней скорбью на красивом лице герцог де Буажи все это рассказывал ему...

От замка де Турнель мало что осталось. Обгорелые развалины. Антуан остался жить под герцогским кровом. Гуго де Буажи относился к нему как к родному. В Филиппе, сыне герцога и своем сверстнике, Антуан нашел прекрасного товарища. Они росли, играли и учились всему вместе. В один день получили рыцарское звание. И были неразлучны везде.

И когда, в один прекрасный день, молодой граф де Турнель сказал другу, что хочет расплаты, что все эти годы он мечтает найти барона Фэрфакса и отомстить за мать и сестер, за свой замок, - Филипп всецело поддержал его. «Мы отправимся в Англию вместе, - сказал он, - и вместе отомстим твоему злейшему врагу!»

И вот - с большим отрядом они высадились на английской земле и поскакали на север, туда, где находился замок Фэрфакс...

Антуан вспомнил тот лес и ту поляну, где их отряд столкнулся с отрядом Родерика Карлайла. Завязалась схватка. Саксы сопротивлялись так отчаянно, хоть их и было меньше, и они были окружены со всех сторон, что это не могло не вызвать в де Турнеле восхищение. Он приказал своим воинам опустить оружие, выехал вперед и предложил мир. Тогда-то он и узнал, что во главе саксов стоит Родерик Эштон, наследник Карлайла. Родерик ответил на предложение отказом, он хотел драться до конца, хотя Антуан и заметил, что он ранен.

Хоть это было и не в его правилах, тем более когда речь шла о ненавистных саксах, но в этот раз Антуан повторно предложил разойтись с миром. И, наконец, Родерик согласился.

Они спрыгнули с коней и обменялись рукопожатием. Затем де Турнель отсалютовал противникам мечом и велел своему отряду двигаться дальше. Но, не проехали они и полулье, как откуда-то прилетела стрела и вонзилась ехавшему без шлема Антуану прямо в голову. Его спасло то, что в этот момент он проезжал под деревом и наклонился под низко росшей веткой. Но он почти лишился чувств и упал бы с лошади, не поддержи его Филипп.

- Саксонская стрела! Эти лживые псы обманули нас! - вскричал друг. - Мы вернемся и покончим с ними!

- Нет, - слабым голосом отвечал Антуан, - не смей, Филипп. Я пожал руку Родерику Эштону в знак того, что обещаю ему и его людям неприкосновенность... Я не могу нарушить слово.

- Ты его и не нарушишь! - возразил сын герцога. - Я-то ведь никаких клятв не давал! К тому же, посмотри, они сами нарушили ваш договор! Эй, возвращаемся! Добьем саксонских собак!

- Нет, Филипп, нет... Ты не сделаешь этого... Обещай мне...

- Хорошо, Антуан. Даю слово чести, что Родерик Эштон останется жив.

- И все его люди тоже... - Но боль в голове стала невыносимой, и Антуан потерял сознание.

Для него соорудили из веток что-то вроде носилок. Он ничего не помнил о пути из леса до Фэрфакса; он то приходил в себя, то снова погружался в беспамятство.

И совсем очнулся только в захваченном замке, - лекарь, которого привели к нему, оказался настолько хорош, что за несколько часов поставил его на ноги. Рана на голове была неглубока, но причиняла очень сильную боль; однако лекарь снял ее каким-то своим чудодейственным отваром.

Тогда-то де Турнель и узнал, что захват Фэрфакса оказался так прост потому, что какой-то предатель показал потайной ход в замок. Филипп хвастливо объявил об этом, он был горд своей быстрой победой.

- А что с отрядом Родерика Эштона? - спросил его Антуан.

Филипп поморщился:

- Ничего.

- Филипп! - настаивал Антуан.

- Я обещал не трогать этого Эштона, и я его не тронул. Ты отдыхай. Теперь ты отомщен, радуйся этому. Вот, выпей этого отличного вина, я тебе из баронских погребов целый кувшин принес.

Антуану не понравилось, как друг ответил ему. Когда Филипп вышел, он позвал одного из своих людей - и узнал, что весь отряд саксов в лесу был уничтожен по приказу сына герцога, и предводитель тоже погиб.

Антуан даже сейчас, по прошествии стольких лет, чувствовал тот гнев, который охватил его при мысли, что верный друг обманул его и совершил подлость.

Тогда он впервые напился, - благо, под рукой был целый кувшин. А потом...

Он вздрогнул и очнулся. Где-то раздался какой-то звук, - будто кто-то скребся. Крысы? Здесь их было предостаточно, но звук был таким, будто исходил от чего-то более тяжелого, нежели эти юркие зверьки.

Нет. Послышалось, конечно. Он снова прикрыл глаза. И снова нахлынули воспоминания.

После взятия Фэрфакса они вернулись в Нормандию. Но отношения с Филиппом уже не были прежними. Антуан не мог простить ему ложь. Филипп снова и снова повторял, что обещал лишь одно - не трогать Родерика, что он и сделал. «Родерика убил не я. Клянусь тебе, дружище. А все остальные... Послушай, я мстил за тебя, за нанесенную тебе рану! Ты должен не злиться на меня, а благодарить!»

Теперь жизнь в замке герцога де Буажи тяготила Антуана. Ему некуда было идти, он был беден, как церковная мышь, но он больше не чувствовал себя здесь, как дома. К тому же, старый герцог Гуго был тяжело болен.

В один прекрасный день Антуан неожиданно даже для самого себя начал сборы в дорогу. Они не были долгими - почти все, что он имел, было подарено ему герцогом и Филиппом, и он не хотел брать это с собой.

Настало время пойти попрощаться. Антуан вспомнил, как с тяжелым сердцем поднимался по лестнице донжона в покои старого герцога. Рвались последние нити, связывающие его с тем местом, которое он с шести лет привык считать своим домом...

Он помедлил на пороге, прежде чем постучаться и войти. И вдруг услышал из-за неплотно прикрытой двери свое имя, произнесенное Гуго де Буажи. Филипп ответил ему. То, о чем они говорили, заставило Антуана окаменеть.

Гуго де Буажи, лежа в постели, вспоминал старый грех и просил сына привести к нему священника, чтобы исповедоваться в нем. Много лет назад он любил одну девушку. Но та отдала свое сердце другому, - причем этот другой был саксом. Его звали барон Фэрфакс. Родители девушки, конечно, были против ее брака с иноземцем. Они поспешили сговориться о свадьбе с герцогом де Буажи.

В день свадьбы барон Фэрфакс с несколькими своими людьми выкрал невесту герцога, тайно обвенчался с нею и устремился на север, к морю, где их ждал корабль. Гуго бросился в погоню.

Поздно вечером началась гроза, и беглецы вынуждены были попросить о ночлеге. Они постучались в ворота замка де Турнель, и хозяйка приняла их.

Один из воинов де Буажи был знаком со вдовой графа де Турнеля. Ему удалось проникнуть в замок и открыть ворота своему отряду.

Началась схватка. Люди герцога не щадили ни саксов, ни норманнов. Они уничтожили всех, кто находился в замке, включая хозяйку и ее дочерей, разграбили замок и подожгли. Однако самому барону Фэрфаксу и его молодой жене удалось спастись... Так же, как Антуану, сыну графа де Турнель, которого герцог Гуго, испытывая некоторые угрызения совести, привез в свое родовое гнездо и решил воспитывать как сына.

- Так, значит, это вовсе не барон Фэрфакс виновен в смерти матери Антуана и его сестер? Не он сжег де Турнель? - Антуан вспомнил спокойный, даже насмешливый, голос Филиппа.

- Нет. Барон Фэрфакс был не виновен в этом.

- Ах, отец, однако, ловко же вы провели моего друга! - рассмеялся Филипп. - А он-то всю жизнь считал вас чуть ли не своим спасителем. А саксонского барона - злейшим врагом. Кто бы мог подумать!..

- Но обещай молчать об этом, сын. Де Турнель ни о чем не должен узнать. Да и к чему ворошить прошлое...

- Обещаю, отец, обещаю! Но как же наивен был Антуан, что верил вам! Ха-ха!

Этот беззаботный смех окончательно похоронил многолетнюю дружбу Антуана с Филиппом. Не прощаясь, молодой граф де Турнель уехал из замка герцога.

Вскоре старый Гуго скончался. Филипп стал герцогом. Однажды Антуан и его бывший друг встретились. Де Турнель не стал скрывать, что ему известно о том, кто был убийцей его матери и сестер. Подлым убийцей.