Мы шли молча, разделяя друг с другом грусть и конечность происходящего. Я думала, что Йозеф добрый, светлый и невероятно искренний. Что он вызывает у меня самые теплые чувства, которые имели романтический оттенок. Но я не любила его по-настоящему, чувства к нему меркнут даже перед моей дружбой с охотниками. Йозеф мог бы быть моей милой влюбленностью, моим очаровательным другом, но он не мог бы стать моим спутником жизни, тем более теперь. Я могла сказать, что я пережила многое, и более мне не хочется иметь ничего общего с вампирами. У меня это не выйдет в полной мере, мой папа стал вампиром, и я живу в государстве, построенном вампирами, но от этого мне никуда не скрыться. Даже если бы я испытывала к Йозефу сильнейшие чувства, я не хотела быть с ним. Возможно, он понимал это тоже, поэтому молчал.

Когда я стала узнавать очертания домов даже в темноте, я, наконец, заговорила.

- Йозеф, ты - самый добрый и человечный из всех, кого я когда-либо знала.

- Спасибо, это приятно.

Он отпустил мою руку, и я не стала пробовать прикоснуться к нему снова. Мы шли ещё какое-то время молча, прежде чем он заговорил сам.

- Я догадался, что ты хочешь сказать мне. Ты не хочешь встречаться со мной, потому что я -вампир. Я понимаю, это опасно. К тому же, я думаю, тебе не очень нравятся вампиры после шоу. Это ничего страшного, я сам думаю, что не хочу подвергать нас такой опасности. Тем более, даже если бы я тебя не убил, и мы встречались бы, ты бы потом состарилась и умерла в отличие от меня. А я бы за это время полюбил тебя по-настоящему, и мне было бы грустнее в десять раз, чем сейчас.

Значит, он тоже не полюбил меня по-настоящему. От этого стало чуточку легче. Я улыбнулась ему и погладила по плечу.

- Спасибо тебе за всё, Йозеф. Но это правда, после шоу мне не очень хочется общаться с вампирами, прости меня.

- Не извиняйся. Я бы не хотел, чтобы тебе было противно от меня, и мы бы будто превратились в семейную пару, которая прожила тридцать лет вместе и ненавидит друг друга просто за то, что они находятся рядом. И тебе спасибо. Ты тоже очень добрая и красивая.

Мы обнялись, и я не смогла сдержать молчаливые слезы. Все было правильно, но я все равно чувствовала себя предательницей. Йозеф похлопал меня по плечу, давая понять, что нам стоит прекратить обниматься.

- А вот как раз твой дом. Удачи тебе!

Я не успела пожелать ему удачи в ответ, он исчез. Я постояла ещё немного на месте, пытаясь рассмотреть его, но так никого и не увидела. Когда я обернулась, то обнаружила, что это действительно мой дом.

Ворота были открыты. Я осторожно зашла, вернув себе всю нерешительность, будто бы я снова заходила в королевский замок, а не в родной дом. На лестнице я увидела оранжевый огонек маминой сигареты.

- Мама!

- Эми, это ты! Представляешь, у нас выключили электричество, а я не могу найти ни свечей, ни фонарика.

- Я найду их, мама.

Я подбежала к ней и крепко обняла, уткнувшись в её запутанные волосы. Мама долго не отвечала мне, продолжая курить и стараясь не задеть меня сигаретой. А потом вдруг тоже крепко обняла, будто бы смогла вспомнить, откуда я вернулась, и сколько времени меня не было дома.

Эпилог.

Одри нашлась на следующий день у себя дома. Мне пришлось идти через весь город, чтобы убедиться в этом. Она пыталась оправиться после убийства человека, а также старалась сделать вид, что всё в порядке. Второе выходило у неё лучше. Ей больше не хотелось общаться со мной, и я её понимала. В конце концов, из-за того, что я попала на это шоу, Одри связалась с охотниками. Теперь моё лицо для неё будет неотрывно связано с дырой в виске Дуэйна.

Мне пришлось рассказать маме, что случилось с папой. Она восприняла это на удивление легко. Мама лично совершила уборку в подвале нашего дома, позвала своих подруг, чтобы те помогли ей поклеить обои и положить пол, и даже заказала новую мебель. Она ждала, когда папа сможет вернуться к нам и готовила для него новую комнату. Мне казалось, что это занятие даже воодушевило её, мама стала активнее. Через неделю, когда, наконец, наладили электричество, мама даже не стала включать телевизор, перед которым она проводила большую часть своего времени.

Однажды ночью я увидела папу. Он остановился перед нашим домом, а мама вышла на балкон. Они молча смотрели друг на друга, не шевелясь, будто очарованные. Потом папа ушел, он ещё не был готов. Я думала, неужели папа и правда продолжал любить маму, когда им заинтересовалась сама королева?

Да, телевидение появилось через неделю. Это не стало переживанием для меня, я теперь легко ко всему относилась. Я смотрела передачи про удивительные солнечные вспышки, которые не смогли предсказать астрономы, ужасалась последствиям для страны после недели без связи и электричества, жертв оказалась действительно много, как и говорил король, слушала и его выступления, в которых он выражал соболезнования и обещал восстановить жизнь города в кратчайшие сроки. Я верила, что король исполнит свои обещания. Про телешоу не было сказано ни слова, будто бы его никогда и не было.

Чуть позже появился интернет. За многочисленными фотографиями полярного сияния, историями о выживании в нефункциональном городе и удивительными теориями о гибели мира, мне попадались вопросы про шоу. Люди были удивлены, почему ничего больше не слышно об участниках, почему новости молчат, почему население не оповестили хотя бы о судьбах попавших в больницу. Однажды, когда я гуляла по улицам города, меня узнали прохожие несмотря на чёрные очки и капюшон и накинулись с фотоаппаратами и вопросами. Эти фотографии я увидела потом в интернете, так же как и подобные снимки Джанет, скрывавшейся за платком, Джулии, носившей широкополую шляпу и, спасибо Шери за это, Лени, спрятавшегося за кепкой. Оправилась ли Нина после тяжелых ранений, я так и не знала.

Однажды мне написал письмо на электронную почту Курт, на чью сестру я была так похожа. Он спрашивал, все ли у меня хорошо, и рассказал, что решил пересмотреть свои взгляды на жизнь, бросить институт и стать музыкантом. Я не знала, на кого он учился, но написала ему, что эта идея просто великолепна, и из него получится чудесный музыкант, на чём бы он ни играл. И, конечно же, у меня всё замечательно. Я соврала ему, что нашла работу, и собираюсь продолжить искать себя в научной сфере.

С другими участниками я не связывалась, но отчего-то мне казалось, что если бы мы случайно повстречались в автобусе, мы бы приложили все усилия, чтобы сделать вид, что не увидели друг друга.

Как-то одним утром, уже наполненным электрическим светом и горячей водой, мне пришло письмо в ужасном конверте с красными розами, посыпанными золотыми блестками. В нем лежали два билета в другую страну и два разрешения на выезд из Киферу, подписанных самим королем. Во втором документе получателем значился Винсент. В письме было небольшое приложение:

«Если я ошибся с компаньоном, прошу извинить меня и написать мне об этом, я выпишу разрешение на выезд для любого твоего спутника. Удачи!»

Король не ошибся в своём выборе. Всё это время я пыталась найти Винсента. Я гуляла вокруг его бывшего дома, заходила днём на территорию дворца и леса при нем, но нигде не могла его встретить. Однажды ночью я даже написала на асфальте баллончиком с краской страшноватую надпись «Я найду тебя», прямо напротив его подъезда. Я не думала, что он мёртв, или будто он не хочет видеть меня. Я была спокойна, потому что знала, что это лишь вопрос времени.

Как-то вечером я изображала из себя телезвезду, расположившись в шезлонге на балконе с ледяным мохито в руке. Иногда мне нравилось поиграть в Эми-с-телеэкрана. Я надела короткий сарафан с принтами в виде малины на нем, купленный специально для шоу, солнцезащитные очки в толстой оправе и накрасила губы толстым слоем клубничной помады. Я лежала и думала, какое бы мне принять положение, чтобы понравиться зрителям, и камера меня любила. Я складывала губы, будто бы посылала воздушный поцелуй, чтобы прикоснуться ртом к трубочке. Я была на волне своего успеха, когда вдруг что-то ударилось о мой стакан, разбив его в мелкие осколки и забрызгав меня липкой газировкой и ромом. Я стряхнула с юбки осколки и подобрала с пола камень, к которому были привязаны ниткой два смятых билета в театр.