Мальчишку вывели в наручниках. Конвоирами выступали здоровяк с медовым цветом глаз, на прощанье усаживая паренька, он даже подмигнул Нейрис, и его коллега с приметными бровями, что придавали тонкому лицу суровый вид. Парень сопротивлялся. Такой точно попытается сбежать.

Магичка неохотно уселась вперед, хлопнув дверью, чутье подсказывало, что ее место тоже сзади. Что ее тоже бы хорошо по мерка тех людей сдать в Дом Ванрайта на перевоспитание, но у нее есть цепь... Лучше это или хуже не стоит задумываться.

2

Парень не метался, не брыкался и не пытался снять наручники, он лишь молчаливо буравил тяжелым взглядом решетку, словно мог протереть в ней дыру или заставить поржаветь толстые прутья. Нейрис периодически оборачивалась через плечо, язык зудел начать разговор, но она не могла подобрать нужных слов.

«Не грусти, парень, все наладится, в худшем случае они просто лишат тебя силы, в лучшем станешь как я».

Он плюнет, злобно сверкнет глазищами и скажет, что она предательница и слушать такую нет смысла.

«Я просто хотела жить и боялась умереть».

Магичка уставилась в лобовое стекло на дорогу, что нескончаемой лентой темного асфальта убегала вдаль, пропадала на горизонте и снова выпрыгивала из-за ближайшего холма. Многоэтажки начали оседать, количество этажей сокращалось, словно сам создатель отматывал пленку прогресса назад. Промежутки между домами становились все шире, воздух чище, и кроме шума двигателя все звуки большого города остались позади.

Молчание в машине тяготило, время уходило сквозь пальцы, она могла бы сказать хоть что-то, но продолжала молчать, кусая губы.

Стоун прибавил радио и гитарные рифы выплеснулись в салон из навороченной магнитолы. Нейрис сложила руки на груди, пальцы бессмысленно двигались, и совсем не оттого, что ей хотелось изобразить соло на гитаре. Она снова оглянулась на парня, тот отвернулся к окну, прислонился лбом к прохладной поверхности, а затем со всей силой ударился по нему.

Стекло бронированное, но вот голова парня - нет.

- Хочешь умереть? - спросила она, когда пальца потянулись к кнопке звука на панели и убавили ту до нуля. - Думаешь, лучше если бы ты умер вместе с отцом?

Попала прямо в цель. Парнишка дернул головой и синие глаза впились в нее не хуже когтей хищной птицы. Он подался вперед, и прильнул к решетке так близко, как только мог, наверняка чуя пыль металла, губы почти касались железа.

- Будете мне рассказывать про мои заоблачные перспективы? Про то, кем я могу стать, если искуплю грехи своего отца?

- А твой отец грешник? - спросила Нейрис.

Она нахмурилась, и руки сами собой сжались в кулаки. Она уже видела такое выражение лица прежде, у всех тех, кто возомнил себя великими борцами за справедливость. И где же они все? Почему не едут с ней в машине? Почему нет веселого смеха, искрометных шуток и попкорна, которым они так любили набивать животы?

- Нет! Он был хорошим человеком, - Том шмыгнул носом, так если бы туда забилась пыль, или ему захотелось плакать. Вида он не показывал, слишком храбрый, но все равно еще ребенок.

- Тогда тебе незачем искупать его грехи, - это был Стоун, он неожиданно вмешался в разговор.

Парень перевел на него взгляд, Нейрис отчетливо видела, как адамово яблоко мальчишки скользнуло вверх, а затем вниз.

- Вы убили моего отца, заклеймили предателем! - закричал он так, что слюни брызнули изо рта. - Я выросту и убью вас всех, за него!

«Вас» - это резануло по ушам острой бритвой, Нейрис для него чужая, она ничем не лучше кардинала, ведь решетка разделяет его и от нее тоже.

- Я лучше умру, чем буду учиться там! Ненавижу вас всех! Лучше умру! - хрипел он.

- Останови машину.

- Что?

- Я сказала останови машину.

Калеб дал по тормозам, шины заскрипели по асфальту, и когда они остановились, Нейрис выбралась наружу. Она обогнула машину и дернула за ручку со стороны парня, когда дверца открылась магичка уставилась на паренька.

- Ну, беги, - закричала она и отошла в сторону.

Том сидел на месте как приклеенный. Заостренные черты лица от злобы расправились, и он снова превратился в испуганного мальчишку.

- Что сидишь? Ты сегодня уже пару раз пытался сбежать и вот, наконец-то, твой реальный шанс, так в чем дело?

- Хотите убить меня?

- Хочу дать тебе свободу. Если ты, правда, собираешься сбежать из Дома Ванрайта, то лучше прямо сейчас, я права, Калеб?

- Переступив порог Дома Ванрайта выход оттуда только два: пройти обучение или ногами вперед...

- Значит, вперед ногами, - огрызнулся мальчишка.

- Как вы меня достали, глупые герои! - она всплеснула руками, а затем сглотнула. - Ты можешь сколько угодно кричать, что готов умереть, но на самом деле ты никогда не будешь к этому готов. А если сейчас в твои... сколько... двенадцать? Тринадцать? Тебе кажется, что это лучшее решение, то ты полный идиот! Нужно цепляться за эту жизнь, Том, всеми руками и ногами и даже зубами, потому что это самое ценное, что у нас есть! Потому что это холст, на котором мы сами можем нарисовать те краски, которые нам нужны, чтобы быть счастливыми.

Ветер едва колыхал красные волосы Нейрис, мальчишка продолжал оставаться на месте, лицо его исказилось, словно он не знал, какую эмоцию ему сейчас выразить, поэтом гнев сменился болью, затем злостью и растерянностью.

- У тебя есть деньги, Том? Или люди, которые тебя спрячут от Коллегии? Ты думал об этом? А, может, ты считаешь, что твой отец хотел, чтобы ты умер с голоду или тебя прирезали в темном переулке при очередной попытке бегства? Если не думал, то лучше послушай, что я собираюсь тебе сказать.

Запястье зажгло, Нейрис знала, что это.

У мальчишки округлились глаза, когда из ниоткуда появилась цепь, что толстыми звеньями соединяла ее и Калеба.

 - Знаешь, что это?

Он покачал головой.

- Эта цепь называется «Доверие» и она удерживает мои силы, а еще не дает мне сбежать от кардинала. Я не знаю, что случилось с тобой или твоим отцом, а ты не знаешь, что произошло со мной, но сейчас мы оба в этой чертовой машине и мне противно слышать, что ты собираешься умереть. У меня был друг, много друзей, они тоже говорили, что умрут за правое дело, что умрут лишь бы доказать всем, что магию нельзя запирать, что если он убьют хоть одного кардинала, то, значит, прожили не зря. И, знаешь, что с ними стало? Они все умерли, как и говорили. Умер ли хоть один кардинал вместе с ними? Нет. Они отдали свои жизни за то, во что верили, но сейчас, когда их нет... для меня не имеет значения почему они умерли, важно лишь только то, что теперь я одна. Может, я трусиха, раз не присоединилась к их числу, но, знаешь, Том, я не жалею об этом. Сейчас я здесь, и я могу сделать то, чего не могут сделать они, могу сказать такому парню, как ты, что не все кончено.

Она закрыла дверцу с хлопком и вернулась на место. Стоун не произнес ни слова, как и мальчишка, машина медленно тронулась с места.

Глупый поток слов, который просто вылился из нее, магичка скрестила руки на груди и больше не оборачивалась. Теперь она смотрела исключительно вперед и была благодарна, что Калеб не спросил о том, что же сейчас такое было.

Парень лишь сопел на заднем сиденье, больше никаких шумов он не воспроизводил.

А затем все пошло совершенно не так, как бы ей хотелось.

Машина заскрежетала, Стоун удивленно уставился на приборную панель, та заморгала цветными огоньками, и они начали падать носом вперед, словно асфальт сделался мягким и тягучим, как плавленый зефир, в котором они тонули...

Их просто выплюнуло. Пережевало и выбросило на землю, знатно перекрутив, словно они побывали в огромной центрифуге. Дверцу заклинило, Нейрис попыталась ее дернуть со своей стороны, но безрезультатно. В голове звенело до сих пор, а из носа текла тонкая струйка теплой крови. Магичка попыталась стереть ее руками, но, скорее всего, только размазала.

Сообразила она не сразу, слабый голосок еле слышно шепнул посмотри налево. Со страхом она обернулась в сторону водительского сиденья. Лицо Стоуна было повернуто к ней и не ясно дышал он или нет. Чертов ремень безопасности. Она вытянула руку и подставила окровавленные пальцы к носу кардинала.