Оракул встретила его в отдельном небольшом, но уютном помещении. Внутри не было ни слуг, ни жрецов, ни охраны. Зайдя в комнату, Эвмен, к стыду своему, на несколько мгновений застыл – много он слышал баек о красоте эфесского оракула, но всё же был ею сражён. Аристократические, правильные черты лица, золотые волосы, струящиеся по плечам и опускающиеся до поясницы, великолепная фигура, без труда угадывающаяся под туникой и глаза… Глаза были особенные – Эвмен не запомнил их цвета, но запомнил своё первое впечатление – словно внутрь забрался скрупулёзный исследователь и прошелся по всем тайникам души…

- Приятно, наконец, увидеть столь известного стратега у себя в гостях, - начала разговор оракул, и, как это ни глупо и ни смешно, голоса её он тоже не запомнил – запомнил только, что он был нежен и очень приятен на слух, успокаивая и располагая к себе.

- Я не мог пройти мимо двух чудес света – храма и его великолепного оракула, - хриплым голосом произнёс Эвмен. Нахмурившись, стратег прокашлялся – давно он не терял голоса, последний раз такое было, когда он впервые увидел свою будущую жену и, разволновавшись, не смог толком сказать ей ни слова… Оракул, смотря на моральные терзания стратега, рассмеялась, но никакой обиды её смех вызвать не мог, он наоборот словно возвращал уверенность в себе. Так же было и с Кахиной…

- Прошу, стратег… - предложила оракул присесть, Эвмен послушно последовал приглашению.

- Что ж, я думаю, ты знаешь, зачем я пришёл на самом деле… - начал серьезный разговор стратег.

- И да, и нет… Ты ещё сам не знаешь в точности, зачем пришёл, стратег.

- Не сказал бы, - нахмурился Эвмен – он и забыл, как любили оракулы говорить загадками. Не одно государство пало в своё время, платя за неправильное толкование предостережения оракула…

- Ты не знаешь цены своего предприятия, а, не зная цены, не знаешь и цели…

- Так расскажи мне.

- Ты хочешь взвалить на себя очень тяжёлую ношу, ношу, под которой сломался не один правитель... Создать единый народ… - Эвмена прошиб холодный пот, - твои мысли… Они правильны. Но уничтожая одно, ты должен замещать его другим.

- Аристократов я замещу переселенцами из Пергама, - ответил стратег.

- Загляни глубже, Эвмен. Уничтожая старый порядок, что готов ты предложить взамен?

- Я… - задумался стратег.

- Ведь цена может оказаться очень высокой… Твоя дорога скользка и неверна – оступишься, и твои свершения похоронят тебя же.

- Об этом я не думал.

- Задумайся, стратег. Задумайся, какова для тебя цена будущего твоего народа?

Эвмен, уставившись в пол, достаточно долго обдумывал слова оракула. На что же он действительно готов ради своей цели… Наконец, найдя, как ему показалось, ответ, он поднял голову, но оракул пропала. Как же эти жрецы любят эффектные поступки. Хмыкнув, стратег вышел из комнаты и направился к выходу. Во всём храме словно не было ни души, только дымились лампады. Каково же было его удивление, когда в глаза ударили лучи заходящего солнца – хотя, казалось, с оракулом он провёл не больше получаса…

- Стратег! – услышал он взволнованный окрик Эстарха, - я уж начал всерьез подумывать о том, чтобы раскатать этот храм по брёвнышку.

- Экий ты кровожадный, гиппарх, - укорил его задумчиво Эвмен, - да и нет в храме брёвнышек, только камешки.

- Я же ради дела, стратег…

- Да. Ради дела… - всё ещё задумчиво повторил Эвмен, направляя коня прочь от храма. В спину дохнуло ветерком, и Эвмен готов был поклясться, что услышал в шелесте листвы «задумайся, стратег…».

* * *

- Эстарх, начинай собирать войска, до ночи нам надо закрепиться в Эфесе.

Короткая команда, протяжный вой трубы… Солдаты нехотя начали собираться в лохи, хотя, скорее, просто начали не спеша ходить по площади и городу. Однако поторапливать стратег никого не стал - он оглядывал городскую площадь, заваленную телами защитников и нападающих. Пожалуй, Эвмен оставит здесь несколько таксисов – чтобы согнали жителей на уборку тел и похороны павших. Завалы из тел уже начали осматривать помощники врачей – искали раненых.

- Эстарх! – окликнул занятого гиппарха Эвмен.

- Да, стратег?

- Найдите тело Архидеоса – отвезём его в Эфес.

- Будет сделано, стратег, - ещё команда, и один из гонцов помчался в поле перед городом – исполнять поручение.

Такой тиран был достоин отдельных похорон – и хоть славы победителя он в бою не снискал, но славу бесстрашного и несгибаемого воина получил. А для человека сугубо гражданского, да ещё и эллина такое – великое достижение. Что, впрочем, вряд ли как-то поможет Эфесу…

К полудню в армии, наконец, был наведён относительный порядок – подумав, Эвмен объявил привал, незачем чрезмерно гонять солдат. В Сардах армия толком отдохнуть не успела, завтрак тоже был весьма скупым – пара сухарей, да вода. Пусть хоть пообедают нормально. Благо, городок оказался достаточно богатым – и скот нашелся, и зерно, и даже повара… Впрочем, от услуг последних стратег отказался – во избежание, так сказать, разных непредвиденных случайностей. Вряд ли, конечно, в городе найдётся столько яда или человек со злым умыслом – по военным временам армия Эвмена вела себя очень сдержанно и культурно, а большего никому и не надо было.

Заодно были подсчитаны потери в сражении – больше двухсот человек… А сколько ещё отправится в Тартар раненых, только Аиду известно. За неделю войны Эвмен потерял треть армии. Данные достаточно угнетающие. Впрочем, чего ещё ожидать от наступления с армией, преимущественно состоящей из ополчения. Надо было благодарить всех богов за то, что качество вражеских армий едва ли превышало качество, собственно, пергамских войск. Пока солдаты обедали и отдыхали, стратег разбирался с насущными делами – закручивал гайки в Сардах, писал письмо отцу… В общем, занимался обычной рутиной. Из городка то и дело вырывались гонцы, нещадно нагоняя коней и неся с собой письма Эвмена – кто в Сарды, кто в Пергам, кто в пограничные крепости, сейчас практически пустые.

Наконец, после того как спал полуденный зной, войска были построены для дальнейшего марша – на Эфес. Короткий вой трубы, и колонны двинулись вперёд. И хоть опасности быть никакой и не должно – вражеская армия уничтожена вместе с командующим, все окрестности тщательно шерстили тарантинцы – победа победой, но расслабляться было рановато. Небольшой отряд соматофилаков был послан вперёд – известить полис о поражении. Если оставшийся за эпистата аристократ не дурак, то откроет ворота, если дурак – полис падёт в течение нескольких дней и будет выжжен дотла. Последнее было включено в послание, которое должен был передать парламентёр.

Нация… Эвмен задумался над подобным определением. Являются ли эллины нацией? Ведь нация это что-то единое, словно человеческий организм – не могут же конечности жить отдельно от тела? Так и разделённая нация, рано или поздно, обрекает себя на гибель. Счастье, что не осталось ныне такой силы, которая мощным ударом могла бы стереть с лица Ойкумены всех греков, впрочем, это вопрос времени – свято место пусто не бывает… Собственно, уничтожение уже идёт – медленно, словно исподтишка, варвары наступают со всех сторон, подминая под себя греческие земли.

Набирает силу молодая Римская республика – и, пожалуй, у римлян многому можно было поучиться в плане единства. Римляне всегда выступали единым фронтом – в деле защиты интересов государства у них не было богатых и бедных, не было патриотов и предателей. Были римляне – и они не торговались с врагом, они воевали до последней капли крови, либо до победного, либо до смертного конца. Римляне были нацией, и они угрожали эллинам – ослабшим и разобщенным, не способным дать мало-мальски достойный ответ…

Вот ответ! Эвмен, озаренный догадкой, довольно рассмеялся, чем вызвал подозрительный взгляд Эстарха. Нация – народ, вот что должно стать основой! Боги, как же он не додумался до этого раньше! Основой должны стать сами эллины! Ведь все, все государства древности рушились с гибелью правящей фамилии! Еще ни один народ не осознал себя чем-то единым, чем-то особенным… И потому так легко развалилась империя персов – за сотни лет владычества так и не появилось единого народа, были сотни порабощенных общностей под властью одной семьи, и с её разгромом империя разрушилась под собственной тяжестью...