— Давай же, — сказала она конюху.
Тот с опаской подошел ближе и надел на вороного узду, затем взялся за скребницу, готовый при первом же движении коня отскочить, но Фуэго проявил неожиданное смирение. Все время, пока конюх чистил жеребца, Арабелла продолжала тихо разговаривать с животным, перемежая английские и испанские слова.
Закончив с чисткой, Тони потянул Фуэго за повод, намереваясь отвести его в загон.
— Не дергай так сильно, — сердито прошептала Арабелла.
К их удивлению, конь спокойно вышел наружу.
Арабелла смотрела, как отвыкший от свободы вороной бегает по загону, встряхивая гривой, и чувствовала, как в ее душе пробуждается жалость к нему.
***
Блад вернулся через день, в пятницу, и Арабелла даже удивилась — она не ждала его раньше воскресенья. Эмили с визгом бросилась к нему, и Питер, смеясь, подкинул ее в воздух. Она требовательно вопрошала, не привез ли папа ей «что-нибудь интересное». «Интересное», конечно же, нашлось, и малышка, ставшая обладательницей огромной раковины и горсти разноцветных камешков, пришла в полный восторг.
— Тебе удалось оторваться от твоих бесконечных дел? — с улыбкой спросила Арабелла, подходя к мужу.
— Я соскучился по вам, — Питер склонился к руке жены, целуя ее пальцы.
— А мы — по тебе. Я очень соскучилась...
— У вас все благополучно? — он задержал ее руку в своей, пристально глядя в лицоАрабеллы.
— Да, вот только Фуэго...
— Что с ним? — нахмурился Блад.
Дочка вновь подскочила к ним, и Арабелла ответила:
— Позже мы поговорим о нем.
— Кстати, завтра мы приглашены на свадьбу дочери мистера Эдварда Грейса, — обронил Блад, беря Эмили на руки.
— Завтра? И ты говоришь об этом вот так, мимоходом? — возмутилась Арабелла. — Ах, Питер, у меня нет подходящего к такому торжеству платья...
— Ты прекрасна в любом наряде, дорогая, — любезно заметил Блад, — Да и церемония не предполагается пышной из-за траура по погибшему брату мистера Грейса.
***
Поцеловав Эмили и пожелав ей доброй ночи, Арабелла поднялась на второй этаж и подойдя к кабинету мужа, толкнула дверь.
Блад склонился над расстеленными на столе чертежами, задумчиво покусывая мундштук погасшей трубки. Он услышал, как скрипнула дверь, и поднял голову.
— Прости, душа моя, я совсем перестал бывать дома, — сказал он, отложив трубку в сторону, и встал из-за стола. — В Кингстоне закладывают новую улицу, на холме, с северо-западной стороны города. Оттуда открывается прекрасный вид на залив. Я хочу купить там небольшой дом, — его губы тронула слабая улыбка. — Думаю, тебе понравится. Если ты, конечно, согласна приезжать туда.
— Согласна, — ответила Арабелла. — Пусть даже вид и не отличался бы красотой.
Блад подошел к Арабелле и положил руки ей на плечи, и она, прижавшись к мужу, склонила голову к нему на грудь. На мгновение ей вдруг захотелось отложить разговор о Фуэго, но она упрямо проговорила:
— Питер, нам нужно обсудить еще кое-что...
— Да, я помню. Что там стряслось с конем?
— Фуэго все никак не привыкнет к новому месту, Тони не справляется.
— Сильная привязанность к одному хозяину — не редкость у андалузцев.
— Полагаю также, что тебе некогда его приручать.
— Некогда, — согласился Блад. — К тому же, Сэр Гай меня вполне устраивает.
— А если вернуть Фуэго дону Иларио, раз тебе он не нужен?
— Невозможно. Дон Иларио воспримет это как оскорбление. И я не могу ни продать его, ни передарить.
Арабелла высвободилась из объятий мужа:
— И все же придется решить его судьбу, пока он не изувечил конюха или не случилось еще какого-то несчастья.
— Хорошо, я подумаю. А Тони следует быть осторожным.
— Будь добр, — сухо сказала Арабелла. — Фуэго может погибнуть, он и так уже отказывается от корма.
Блад нахмурился, по его лицу пробежала тень:
— Дорогая, я сожалею, что с Фуэго так вышло, но это всего лишь конь, хотя и очень ценный...
— Всего лишь?! — возмущенно воскликнулаАрабелла, ощущая прилив гнева — в ней словно стремительно распрямлялась доселе незаметная тугая пружина.
— Да, Арабелла, — твердо ответил Блад.
— Питер, я не могу поверить, что это говоришь ты! — она даже отступила на несколько шагов от мужа, неприятно задетая его словами. — Разве ты не возился со щенками и котятами, которых Эмили притаскивала к тебе?!
— Я же сказал, что подумаю, — он встретился глазами с гневным взглядом жены и глубоко вздохнул: — Вижу, что ты не согласна со мной. Арабелла, я прошу тебя ничего не предпринимать. Пообещай мне. Жеребец опасен.
Арабелла с минуту молча смотрела на него, затем ответила, не скрывая досады:
— Хорошо. Я обещаю... не подвергать себя опасности.
***
— Арабелла, — тихо позвал Блад и тронул ее за плечо.
Арабелла продолжала ровно и глубоко дышать, но по напряженной позе он догадывался, что она не спит.
«Как, впрочем, и в другие ночи, — сказал он себе, — просто мне было проще считать иначе».
Медленно выдохнув, Блад убрал руку. Арабелла, его жена, свет, озаривший его жизнь, нежное весеннее утро... Она обижена и разгневана на него, и дело не только в Фуэго. Он был благодарен ей — за ее терпение и ненавязчивую заботу, за то, как она оберегала его покой в те краткие часы, которые он проводил дома. И за то, что она ни о чем не расспрашивала его.
Чертово землетрясение! Масштабы катастрофы были столь велики, что он с величайшим трудом удержал ситуацию в своих руках. Люди ожидали его решений, и в их глазах ужас мешался с надеждой. А он, беспрестанно сталкиваясь с невыразимым горем и самой черной подлостью, привык подавлять собственные гнев и отчаяние.
Колоссальное напряжение, в котором он пребывал, оставило ему слишком мало душевных сил на нежность и ласку. В какой-то момент он осознал, что отдалился от жены, и это встревожило его. Он видел, что их отчуждение ранит Арабеллу. Но... наступал новый день, и очередной оползень перекрывал только что восстановленную дорогу или сбежавшие во время землетрясения негры-рабы сжигали плантации тростника или угоняли скот.
