Шаги были тихими, почти неслышными, но чуткое ухо Эдуарда сумело уловить их. Очередной убийца, подосланный лунным братством? Юноша протянул руку, стиснув рукоятку изогнутого меча, доставшегося ему от поверженного О'Кейла.

На этот раз Эдуард не волновался за Гайде. Девушки не было, а он сделает всё быстро, так, что никто даже не узнает.

Разрезая толстые нити, из полотна стены выросла стальная полоска ножа. Тихо и аккуратно лезвие поползло вниз, создавая проход для убийцы.

Эдуард затаился рядом, держа наготове оружие. Когда короткий клинок исчез, показалась голова, покрытая тёмным капюшоном. На неё тут же обрушился меч, но нежданный гость, словно ожидая подобной атаки, стремительно кувырнулся вперёд, уходя из–под удара.

Осознав, что сталь не поразила цель, а элемент неожиданности утрачен, Эдуард вновь занёс клинок, ринувшись на врага. Тот резким и удивительно ловким движением поднырнул под нападающего. Всё, что успел почувствовать юноша, — это хватка на запястье и удар ноги под колено. В следующее мгновение убранство шатра, промелькнув перед глазами, ушло куда–то вверх, и он оказался распростёртым на песке. Загадочный гость оседлал его сверху, не давая пошевелиться. Сильная рука зажала рот.

— Ни звука.

Эдуард не успел запаниковать. Теперь он увидел лицо «убийцы». Это был Ярви.

— Проклятье, Ярви, я же чуть не убил тебя, — зашипел на него Эдуард, когда рука вора позволила ему говорить.

— Ты не смог бы меня убить, даже если бы я был смертельно пьян, — прошептал в ответ Трёхпалый, но не улыбнулся.

Поднявшись на ноги, Ярви аккуратно выглянул за полог, убедившись, что их возня не потревожила стражников К'Халима.

— Что за игры? — спросил Эдуард, отряхивая песок с одежды. — Ты не мог войти через дверь?

— Не знаю, кому можно здесь доверять, — ответил вор, плотно задёрнув вход. — Нам нужно убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

— Вы опять поцапались с К'Халимом? Я поговорю с ним, и…

— В навозную яму К'Халима. — Ярви достал из сундука перекидную сумку и стал торопливо набивать её походным скарбом. — Здесь назревает что–то по–настоящему скверное. Врубаешься, приятель? Нужно рвать когти.

Трёхпалый выглядел действительно взволнованным, и часть его тревоги неизбежно передалась Эдуарду.

— Это что, кровь? — спросил юноша, указывая на пятно, темнеющее на старом бурнусе.

— Не переживай, — отмахнулся Ярви, — она не моя.

В голове Эдуарда тут же возникла вероятная картина того, что произошло. Память услужливо подсказала слова К’Халима, — в священной земле оазиса запрещено поднимать оружие на человека.

— Проклятье, Ярви, во что ты вляпался на этот раз?

Уловив ход его мыслей, Трёхпалый поднял на Эдуарда встревоженные зеленовато–карие глаза и нахмурился:

— Лучше подумай, во что вляпался ты, Эдуард Колдридж.

— Я не могу сейчас уйти. Наибы должны дать мне свой ответ. Да и Гайде…

— Ответ? — Похоже, Ярви готов был рассмеяться. — И что потом, а? Думаешь, они вот так просто сделают тебя или твоего дружка К'Халима новым каганом? Думаешь, что они дадут тебе войско, с которым ты сможешь вернуть Простор?

— Я…

— И как ты вообще себе это представляешь? Возьмёшь Восток огнём и мечом? Этого хотел бы от тебя твой папаша?

Эдуард не знал, что ответить. Он хотел объяснить, что это всё гораздо больше и значительнее, чем видит Ярви, но не знал, с чего начать.

— Впрочем, можешь не отвечать, потому что этого всё равно не случится. — Завернув в кусок полотна пригоршню фиников, он запихал их в сумку. — Они не станут делиться властью, смекаешь? Если мы не уйдём сейчас, здесь прольётся кровь. Много крови.

— Ты сгущаешь краски. Даже если кто–то из наибов будет недоволен решением остальных, он не посмеет поднять на них оружие. Да и потом, оазис для них священен.

— Готов поставить на это свою жизнь? Готов поставить на это жизнь девчонки?

Снаружи уже приближались голоса. Они звучали гораздо резче и громче, чем обычно. Ярви навьючил на плечо сумки, метнувшись в сторону проделанного им разреза.

— Ну, быстрее! — Он махнул рукой, призывая товарища присоединиться. — Ты идёшь?

— Прости, но… я не могу, — покачал головой Эдуард. — Не сейчас.

Скривив недовольную гримасу, Ярви кинул на Эдуарда прощальный взгляд, в который, казалось, хотел вложить какую–то мысль. В следующее мгновение он исчез.

Отдёрнув полог, внутрь вошёл К’Халим. Его сопровождали двое янычаров и незнакомый Эдуарду старик в полосатом халате поверх лёгкой полотняной туники, шитой голубой нитью и бисером.

— Где твой друг? — с порога спросил К’Халим.

— Я не знаю, — соврал Эдуард, сразу догадавшись, что речь идёт о Ярви. — Что–то случилось?

Пустынник показал короткий метательный нож, на котором ещё были видны тёмные пятна крови.

— Его видели у шатров наибов. Я не знаю, подслушивал ли он или собирался навредить кому–то, но, когда его пытались схватить, он убил одного из стражей и бежал.

Старик в полосатом халате разразился длинной гневной тирадой на языке кочевников.

— Он нарушил запрет, — продолжил пустынник. — Старейшины Аман–Мусмира вольны требовать справедливой кары.

— Понимаю, это их право, — рассудительно сказал Эдуард.

— Я думаю, что он может быть шпионом. — К’Халим убрал нож в просторный рукав. — Не знаю, кто его хозяева. Род Дювалей, служба короля или кто–то ещё, — в любом случае он опасен для нас.

Хотя однажды они уже обсуждали это, Эдуард всё равно никак не мог поверить словам пустынника. Ярви? Шпион короля? Что за вздор? С каких пор секретная служба прибегает к помощи разбойников с каторги? Эдуард даже не был уверен, что Секретная служба короля существует на самом деле. Зато он не сомневался, что татуировки у Трёхпалого были самыми настоящими. С другой стороны, действительно ли это было истинным лицом Ярви? Что знал он об этом человеке? Ничего.

— Если бы Ярви был прислужником Дюваля, он уже давно убил бы меня.

— Возможно, мы просто не знаем его планов.

— В любом случае я не видел его со вчерашнего дня, — вновь соврал Эдуард, надеясь, что это прозвучало искренне. — Это всё, зачем вы пришли?

— Нет.

К’Халим два раза хлопнул в ладоши, и под свод пустынного жилища вошёл смуглый юноша, сжимающий в руках длинный свёрток. Забрав ношу, пустынник протянул её Эдуарду:

— Дар моего отца.

— О'Кейла? — удивился Эдуард.

— Наследие войны.

Когда Эдуард развернул пыльные шкуры, его глазам предстал превосходный полуторный меч в ножнах чёрной кожи. Оружие не могло похвастать богатым убранством, но одного взгляда на плавно изогнутую гарду и замысловатую оплётку рукоятки хватило, чтобы понять: меч вышел из–под руки настоящего мастера.

— Он сказал, что ты неуклюже обращаешься с шамширом[5], потому меч королевства будет для тебя привычнее.

«Настолько неуклюже, что отрубил тебе руку, упрямый старик», — подумал Эдуард, но вслух сказал другое:

— Я польщён. Передай своему отцу мою искреннюю благодарность.

— Она ему не нужна, — усмехнулся К’Халим. — Ему будет достаточно знать, что ты позаботишься о его дочери.

— Клянусь жизнью, — с готовностью пообещал Эдуард.

Пустынник удовлетворённо кивнул.

— Тогда оставь меч здесь и следуй за мной.

Эдуард ощутил, как сердце вновь кольнула тревога. Тусклой тенью она преследовала его всё утро. Совпадение? Слова Ярви всплыли в его памяти зловещим предостережением.

«Если мы не уйдём сейчас, завтра или сегодня здесь прольётся кровь. Много крови».

— Наибы собираются, — ответил К’Халим на вопросительный взгляд юноши. — Они приняли решение.

По пути к месту хурала Эдуард надеялся, что Ярви сможет выбраться из оазиса, избежав рук пустынной стражи. Впрочем, он не сомневался, что вору это удастся.

По словам К'Халима, Гайде пошла навестить отца, который вечером собирался отправиться в Тайный город. Эдуард надеялся увидеть её, чтобы попытаться ещё раз уговорить уехать, но ему это не удалось. Чем ближе был совет наибов, тем больше слова Ярви тревожили его. Что, если тот был прав?