А за ним медленно поднималась голова скреббера.

Незнакомец, казалось бы, ушел в себя. Лицо его перекосило, словно от жесточайшей боли или напряжения, будто ему предложили только что в одиночку поднять застрявшую в грязи машину.

В такой близи никто из присутствующих еще не видел живого скреббера. Сначала в оконном проеме поднялся роговой треугольник «шлема» головы, затем показался и овал морды, обтянутой морщинистой и чешуйчатой кожей.

Чешуйки ходили волнами по боковой части башки мутанта. Неожиданно они пришли в хаотичное движение и в нижней части всей этой «конструкции» начал открываться рот. Не так как у обычных животных. Перед глазами замерших иммунных растягивалась в разные стороны огромная ровная круглая дыра, обнажая несколько рядов уходящих вглубь острейших зубов, загнутых вовнутрь. Словно пасть-присоска у гигантской миноги. Рот так же резко закрылся, обдав стоящих зловонием, от которого хотелось просто вывернуть желудок наизнанку.

А вот глаза заслуживали отдельного внимания. Они были не просто фасеточные, как у стрекозы. Каждая небольшая секция имела внутри себя хаотично катающиеся желтоватые шарики. Словно маленькие зрачки. Они не подчинялись единому потоку движений, и, похоже, считывали визуальную информацию во всех плоскостях. То, что глаза выдавались наружу, позволяло предположить, что скреббер видит даже то, что находилось позади него. Сами желтые шарики при движении издавали звук, словно лопались пузырьки полиэтилена. И так сотни щелчков в секунду, создававших эффект чудного приглушенного фейерверка, когда после взрыва ракеты в небе слышится остаточный треск.

Самое удивительно было то, что монстр даже и не думал убивать одним махом всю троицу. Он просто замер, смотря сквозь них на пролет лестницы.

Монах чуть слышно вздохнул и желтые огоньки в сетке глаз чудовища заметались быстрее. Рука незнакомца сильнее сжала плечо, доставляя уже приличную боль.

Послышался сильный шорох, по длинному телу гигантской мокрицы пробежала волна, заставляя на время сильнее зашевелиться волосяной покров. Одно из черных пятен, катающихся по коже, достигло головы и, на глазах изумленных людей, морщинистая кожа начала покрываться насыщенным черным цветом.

Пигментация чешуек, напротив, не менялась. Они остались играть серебряными бликами на морде скреббера. Глаза так же остались нетронутыми.

Чудовище развернулось и опустилось на землю. По ушам резанул противный звук когтей, царапнувших стены здания – лапами тварь опиралась на дом, в котором были беглецы. Исполинское тело закрутилось кольцами, и хищник развернулся, уползая между домами со скоростью, равной скорости хорошо разогнавшейся легковушки.

Вскоре, шум, создаваемый монстром, затих.

Воздух будто потерял свою плотность в одно мгновение. У незнакомца подкосились ноги, и он медленно начал крениться в сторону Монаха, который подхватил «индейца» на руки, не давая тому упасть прямо на бетонный пол.

Якут наблюдал за находившимся в беспамятстве «индейцем», лежащим на груде тряпья и старых матрасов в сыром подвальном помещении дома. Арбалет лежал рядом с новичком на старом кресле с дырявой обивкой. Монах, нервничая, ходил по кругу небольшого закутка, бормоча под нос:

- Уже все перепробовал – никак не очнется. Жаль, нашатыря нет.

Напарник переложил свой автомат поудобнее на колени и наклонился вперед, опираясь на локти:

- Слушай, может, и не будем ждать, пока он очнется?

Гневный взгляд Монаха осадил его на явно незаконченной реплике, и Якут поднял ладони вверх:

- Понял, понял. Просто не особо, знаешь ли, приятно находиться тут, пока рядом гуляет эта тварь.

- Нам все равно надо передохнуть и поесть. Впереди долгий переход. О велосипедах, думаю, можно забыть, если не найдем новые.

Незнакомец зашевелился и, жалобно застонав, открыл глаза. Он повернул голову и осмотрел мутным взором парочку насторожившихся рейдеров. На губах появилась вымученная усмешка, зазвучал слабый бас:

- На троих я еще никогда купол не соображал…

Напарники переглянулись непонимающим взглядом, и Монах заговорил:

- Как тебя зовут?

- Сначала ты представляйся. И живчика дайте. Слишком много сил ушло, слишком много…

Проводник под неодобрительный взгляд Якута достал из рюкзака термос и, открыв крышку, протянул его незнакомцу:

- Монах, Якут.

Спаситель начал глотать жгучую жидкость с явным облегчением.

Новичок усмехнулся, качнув головой с неподдельным восхищением:

- Хорош ты рубать!

«Индеец» кашлянул и утер губы рукавом, хитро прищурившись:

- Я давно в Улье. Так что крепость напитка – не вопрос. Зовут меня Гурон.

Напарники снова переглянулись, но уже с усмешкой - кличка полностью соответствовала внешнему виду нового знакомого.

Гурон приложился еще к живчику, наблюдая насмешливыми глазами поверх края термоса за товарищами. Монах снова заговорил:

- Это дар такой у тебя?

- Именно. Могу сделать так, что твари не замечают меня или кого-то кто со мной. Правда, на небольшой промежуток времени. И так, чтобы троих сразу накрыл куполом – впервые такое делаю.

- Куполом?

- Ну, я так условно это называю. У меня просто ощущение возникает, будто куполом накрывает.

- Мы что-то такое почувствовали, - признался Монах, вспоминая ощущения на лестнице, когда казалось, будто воздух густеет и становится наэлетризованным.

- Так как Вас, говоришь, зовут? – поинтересовался снова Гурон.

- Меня - Монах, а это вот – новичок. Якут.

- Приятно познакомиться. Хоть и обстоятельства не слишком располагают.

Якут наконец-то подал голос:

- Почему ты нас спас? И вообще, что ты тут делаешь сам?

- Наблюдаю за тем-кого-нельзя-называть, что же еще? – Гурон сказал это таким обыденным тоном, будто данный факт не должен был произвести на рейдеров никакого впечатления.

Глаза спасителя при этом абсолютно серьезно уставились на новичка. Якут сперва удивился, но затем, заметив странную искру во взгляде Гурона и то, как часто он перебрасывал свой взор с одной точки на другую, начал уже смекать - что к чему. Он дождался, пока «индеец» снова пригубит термос и посмотрел на Монаха многозначительным взглядом, покрутив пальцем у виска. Гурон был явно не в себе.

Монах осторожно поинтересовался:

- А зачем ты за ним следишь?

- Изучаю. Я много о тварях знаю. Брожу везде от стаба к стабу, иногда заглядываю на такие дальние кластеры. Далеко не суюсь – там Пекло. И вообще, всякие диковинки собираю. Вот и тебя увидел! – Гурон улыбнулся и с интересом смерил взглядом проводника.

Тот напрягся:

- Меня?

- Тебя-тебя… Такого я еще не встречал, чтобы у иммунного в течение такого большого промежутка времени – не показывался дар.

- У меня его нет.

- Есть.

Новый знакомый закачался вперед и назад, с ехидной усмешкой рассматривая Монаха, как какую-то диковинку. Похоже, он уже оклемался после того, как почти растратил силы на то, чтобы скрыть от скреббера себя и обоих напарников.

- Еда есть? – спросил Гурон.

- Ты сказал, что у меня есть дар, - торопливо начал расспрашивать «индейца» проводник, - Как ты это определил?

Гурон нахмурился недовольно:

- Я хочу есть.

Монах чертыхнулся и начал потрошить свой рюкзак дрожащими от волнения руками. Оно передалось и Якуту. Тот с интересом наблюдал за происходящим, будто находился в кинотеатре на показе необычайно интересного фильма.

Банку тушенки безумный спаситель вскрыл кривым ножом самостоятельно, и принялся уминать куски мяса прямо с его лезвия:

- После такой встряски нужно подкрепиться. А этот чего молчит? – Гурон показал ножом на Якута, - Не нравится он мне.

Якут поднял бровь и развел руками, показывая всем видом, что он в данном спектакле явно лишний.

«Индеец» потерял интерес к лысому новичку так же, как и к опустевшей за мгновения банке тушняка, повернувшись к проводнику и заявив:

- Если на чистоту, если бы тебя не увидел – не стал бы и помогать Вам.