Я далеко не сразу поняла, что на самом деле мы ехали по старой заброшенной дороге, заросшей кустами и деревьями. Её состояние позволяло оценить, что Долину едва ли кто-то посещает после гибели маркиза.
От собственных мыслей меня отвлекли грешники, которые, завидев меня, словно в страшном сне начали тянуть ко мне руки, ветки или что-то, что едва можно было назвать тем или другим. Я испуганно озиралась по сторонам, не зная, куда деться, и моему сопровождению пришлось буквально прорубать нам путь. Боль, вызванная потерями конечностей и их подобий, породила ещё больше криков и стонов со всех сторон.
— Дерьмо, — выругался старший и поднял руку, применяя заклятие, потому что с каждой секундой окружающий нас лес всё больше напоминал кошмар: казалось, что деревья начали двигаться к нам со всех сторон, беря в кольцо. Заклятие пламени сорвалось с кожи падшего, опалив те, что были к нам ближе всех. Доли секунды замешательства позволили нам рвануть вперёд, ни щадя ни гхор, ни себя. Несмотря на то, что голова была закрыта капюшоном, я чувствовала, как ветка рассекла кожу на щеке, но это казалось сущей мелочью по сравнению с обезумевшими деревьями.
Как назло, привлечённые шумом, вокруг нас взвились летающие твари, и больше интереса они проявляли, разумеется, ко мне. Я уже сильно жалела о том, что не осталась в замке с Баалом. Действовать на нервы повелителю мух было бы куда безопаснее, чем-то, во что я ввязалась сейчас. Не представляю, как Фурфур собирался миновать лес тихо и без травм, если даже с тремя падшими это кажется невыполнимой задачей. Какой-то грешник выбросил вперёд ветку так резко, что я едва не слетела с гхоры. Удар пришёлся по животу, мне пришлось закусить губу до крови, чтобы не закричать от боли, хотя сомневаюсь, что меня кто-то бы услышал.
Лес оглушал. Перед глазами всё плыло, и я уже едва понимала, куда мы едем и едем ли вообще. Перед глазами поочерёдно всплывали то ли образы, то ли действительно искажённые болью, горем и гневом гримасы грешников и то, что осталось от их тел. Они ненавидели меня, и они же тянулись ко мне, как будто я была их спасением.
Когда всё закончилось, я не сразу поняла. Почувствовала лишь то, что меня осторожно бьют по щекам, пытаясь привести в чувство. На языке был странный привкус, словно я наглоталась болотной воды. В ушах всё ещё стояли крики. Я открыла глаза, но всё ещё ничего не видела, поэтому слепо вытянула руку, которую тут же схватили и сжали.
— Надышалась что ли? — услышала я незнакомый голос.
— Придётся обратно ехать в объезд, — предложил кто-то ещё. — Сомневаюсь, что это полезно для человека.
— Человека, — хмыкнул первый. — Охренеть. Невеста Верховного правителя — человек! В жизни б не подумал, что он на такое способен.
— Эй, ты как? Видишь меня? — моё лицо зажали в ладонях, заставляя зрительно сфокусироваться хоть на чём-то, но перед глазами была лишь яркая белая пелена, а все голоса звучали, как будто собеседники находились далеко-далеко. — Ну же, девочка. Не пугай меня. Скажи что-нибудь!
Вместо ответа меня стошнило.
====== Глава 14. Погребальные костры ======
«Барабаны смерти гулко славят царство мертвеца!
Если вечность — это битва, это битва без конца!
Кровь и сталь поют о славе — только, мальчик, не твоей,
Не солдата, не убийцы, это слава — королей!
Кто стоит в тени от битвы? Кто потом взойдёт на трон?
Тем, кто выжил, тем и слава,
Прочим — тьма и смех ворон!»
Turnezolle «Песнь о павших братьях»
— Это мне вместо «спасибо»? — поинтересовался голос глядевшего на то, как меня выворачивает наизнанку.
— Вполне возможно. Ты её чуть не угробил! — легкомысленно хмыкнул второй невидимка.
— Это не я предложил тащить её через рощу висельников! Я даже не знал, что она человек, пока она папашу вслух не вспомнила!
— Так! Хватит спорить, а то она точно помрёт, если мы ничего не сделаем, пытаясь выяснить, кто в чём виноват! — услышала я старшего отряда. — Если это случится, будете объясняться перед Велиалом сами.
— А что делать-то? Я людей видел всего пару раз в жизни, и как-то не интересовался, чем они болеют, и как их при этом лечить!
— Всё нормально, мне уже лучше, — хрипло отозвалась я, лёжа на боку с закрытыми глазами и наслаждаясь прохладой травы под щекой. Я чувствовала себя так, как можно почувствовать, когда отравился, но это не походило на агонию.
Эти дурни даже подстелить ничего не догадались: просто стащили с гхоры, чтобы я ничего не сломала при падении, когда, по-видимому, потеряла сознание. Голова всё ещё кружилась, и от каждого движения казалось, что меня швыряет то вверх, то вниз. Пытаясь побороть русские горки в черепной коробке, я без стеснения продолжала сжимать чью-то руку. Обладатель руки явно не имел ничего против этого.
— Ты уверена? — несмотря на все мои протесты, меня с силой усадили и вручили бурдюк с водой. Я всё ещё толком не видела ничего, но мозг кое-как обрабатывал те крохи информации, которые пробивались сквозь ядовитую пелену. — Давай, пей. Должно стать легче.
— С чего ты так решил? — поинтересовался кто-то из троицы.
— У тебя что, никогда похмелья что ли не было? Алкоголь тоже яд.
Я сделала несколько глотков, но меня почти сразу снова стошнило.
— Уголь… — пробормотала я, отдышавшись.
— Что?
— Мне нужен древесный уголь…
— Она бредит, — констатировал один из двух незнакомых голосов, и я ясно расслышала нотки веселья в его голосе.
— Уголь, дебила ты кусок! Мне нужен уголь! — не выдержала я и вслепую отбросила бурдюк в ту сторону, откуда долетали звуки. — Блядский лес! Блядский Круг! Блядский король! НЕНАВИЖУ!!!
— Маркиза разбушевалась, — хохотнул второй из невидимок. Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я тут сдохну, потому что вы недосмотрели, кретин. — Ох, как бы не казнила в итоге. Ладно, будет тебе уголь, только не делай так больше: у нас не так много воды, а чистую ещё поискать надо.
Меня оставили в покое на какое-то время. Лишь отнесли и прислонили спиной к дереву, чтобы я не захлебнулась в собственной рвоте, если вдруг усну. Спать хотелось, но мне было слишком страшно, и я то и дело щипала себя и кусала руку с такой силой, что один раз почувствовала кровь на языке. Но боли практически не было, что означало одно: на деле мне было куда хуже, чем я думала, так что боль не пробивалась в сознание.
Зрение медленно возвращалось ко мне. Сперва я начала различать ближайшие предметы и наконец-то увидела ладони чётко. Только с седьмого раза, медленно и сбивчиво я пересчитала пальцы на руках. От одного до десяти. Потом, далеко не с первой попытки, в обратном порядке. Нормально мыслить получалось с трудом. Такие простые действия давались настолько плохо, что сосредоточение вызывало ещё большую головную боль.
Моё сопровождение сидело рядом и разговаривало на отстранённые темы, то и дело хохоча, но каждый раз испуганно замолкая, когда я начинала шевелиться. Через какое-то время я смогла наконец-то сфокусироваться на каждом из них и начала осознавать, что происходит, и где мы сейчас находимся. Видимо поняв, что мой взгляд стал осознанней чем был, старший отряда выловил из костра мечом крупный алеющий кусок бревна и показал мне.
— Уголь, маркиза. Как просили. Или нужно больше?
Я вздохнула, понимая, что они понятия не имеют, что с ним делать. Поблагодарив и попросив воды, я подтянула его к себе поближе. После чего открыла бурдюк и попросила бросить уголь туда:
— Не уверена, что я сейчас не напортачу… Мозг плохо работает, — объяснила я растерянному падшему, но мою просьбу он всё же выполнил: взял алеющий кусок древесины голыми руками, так, словно это совершенно безопасно, и протолкнул в горловину. Послышалось шипение. — Отлично. Спасибо. Давай ещё парочку набросим. Для верности.
Спорить со мной не стали. После чего я с жадностью припала к потеплевшей воде с привкусом пепла. Падшие смотрели на меня так, словно я творю что-то совершенно ненормальное. Пришлось через какое-то время объяснить им, что такое активированный уголь, и как его, по идее, можно заменить в данном случае.
