Руки, наконец, нашли опору и врезались в стол. А бокалы продолжали рушиться и падать, расплескивая в разные стороны сладкую жидкость и разбиваясь на тысячи осколков.

Удивленные восклицания и ахи толпы я не слышала, только видела отвисшие челюсти и вскинутые руки, чтоб рот прикрыть. В такие моменты наступает оглушающая тишина, по крайней мере, в ушах виновника конфуза. Но сейчас этого не произошло. Из колонок продолжала тихо звучать очень подходящая случаю песня.

Это солнце взорвется, разлетится на стекла.

И даже птицы замолкнут…

Да, на стекла уже все, что могло, разлетелось. И птицы замолкли, щелкнув клювами.

Черт возьми!!! Так хотелось мне закричать. Однако я справилась секунд за вечность, продолжая упираться в стол и низко опустив голову. Стоит сосредоточиться на том, чтоб встать ровно и не поскользнуться на мокром полу. Еще больше внимания мне все равно не заполучить, как ни старайся. И так все мое.

Шампанское было повсюду, даже с ресниц моих капало. Медленно сгорая от раздражения и унижения, я повернулась в сторону козла, который меня толкнул. Молодой парень замер в шоке вместе со всеми. Рожа выражала крайнюю степень ужаса. Притворного – поняла я сразу, стоило взглянуть в глаза. Неужели он это специально сделал?!

- Ты в порядке? – подбежал ко мне Иван, осматривая ладони.

Они не пострадали. В отличие от моего самолюбия. Толпа быстро начала оживать и шептаться. Отовсюду до меня доносились нелестные комментарии, вроде «несчастная», «та самая», «неуклюжая», «неловкая», «привлекает внимание», «испортит любой праздник», «зачем ее пустили». Иван тоже слышал это, только если у меня выступили на глазах обидные слезы, то у него пар из ушей от злости пошел. Резко он повернулся к моему обидчику, сверкая глазами.

- Вам стоит быть аккуратнее, - угрожающим тоном произнес он.

- Но она сама… - начал было толкнувший меня парень, но я его перебила.

- Это моя ошибка! – громко сказала я. – Прошу прощения.

Ошибкой было приходить сюда! Отвратительное чувство досады и жалости к себе заполнило меня всю. Развернувшись на каблуках, я помчалась к выходу. Пощелкав кнопкой лифта и не дождавшись его, я ринулась на лестницу. Рыдания уже начинали душить меня. Не хочу стать участницей еще одной сцены, не хочу, чтоб на меня смотрели снова. Уже на улице Ваня догнал меня.

- Диана, постой! Я не мог тебя найти. Где ты была? – остановил он меня за плечо. Я не хотела поворачиваться. Слишком стыдно.

- В аду! Снова! Зачем ты привел меня сюда?! – всхлипывая спросила я, размазывая по лицу слезы.

- Мы же должны…

- Я не хочу больше быть посмешищем! – закричала я на него, обернувшись. – Это не мой формат! Мы  встречаемся больше полугода, но это не отношения! Это цирк уродов! Одного урода – меня!

- Прекрати! Ты не виновата! Уверен, он специально сделал это, - встряхнул Ваня меня за плечи. Я раздраженно оттолкнула его.

- Я знаю! Но виновата все равно я! Потому что пришла! С тобой! Потому что я След Диана! Потому что ты Иван Царев! Потому что мы вместе, – рыдания уже скатились в истерику. Прохожие жалостливо или осуждающе глазели на нас. Это все меня доконало. – Я устала быть собой. Это так унизительно.

Ваня привлек меня к себе и крепко обнял. С неба сыпался снег, оседая на красивой прическе и дорогой шубке, которую забрал Ваня и накинул мне на плечи. И на слишком дорогом для меня парне тоже был пушистый снег.

Это все не мое.

Больше всего бесит, что так думают абсолютно все. Как будто я украла чью-то возможность – быть рядом с этим человеком. У того, кто это заслужил по праву рождения.

- Не плачь, пожалуйста. Я все решу. Вместе мы справимся, – гладил он меня по волосам и целуя в макушку. А я все плакала и плакала, желая, чтоб все это прекратилось, чтоб время вернулось вспять, и не было бы в моей жизни журналистов, высшего общества и всепоглощающего чувства стыда. Чтоб мы сидели на моей кухне, и пили растворимый кофе глубокой ночью, как тысячу лет назад.

- Я не хочу больше быть Дианой След, позорной подружкой миллиардера Ивана Царева, – тихо шептала я в ему в грудь, когда рыдания стихли. - Как было бы просто и здорово быть не нами. Просто пара неизвестными никому обычных студентов, которые влюбились. Милой парочкой, каких миллионы. Кому ничего не мешает строить отношения. Не хочу быть здесь. Не хочу быть нами.

**

Бедная моя девочка. Ты так устала. Сколько свалилось на тебя по моей вине. Мне так жаль, что я – это я. Действительно было бы замечательно быть кем-то другим. В другом месте, в другое время, другие люди.

- Ты уверена, что так было бы лучше? – тихо спросил я под ее всхлипы. Она только кивнула.

Что ж. Так и будет, если ты этого хочешь.

Да, у меня уже есть решение. Мне только нужно немного времени.

**

- Что? – тупо переспросила я.

Мы с Иваном сидели у моего подъезда в машине. Десять минут назад он позвонил мне и потребовал в своей обычной манере скрасить его одиночество кратким «спускайся». Я спустилась минуту назад. И за эту минуту он умудрился меня настолько огорошить, что мне даже показалось, что он свихнулся на фоне произошедшего за эти две недели со дня благотворительного аукциона.

О, произошло многое. Утренние газеты снова пестрили моими фото, с телевизора ведущие светских новостей выплевывали мое имя, откровенно потешаясь над моим поведением, внешним видом, чертами лица, даже местом жительства. Меня сравнивали с гусеницей, которой никогда не стать бабочкой, с бродячей кошкой на выставке собак, все кричали мне «Опомнись! Не стоит быть там, где тебе не место!» и другие вариации, сводящиеся к этому смыслу. Иван рвал, метал, ругался, дрался и даже напивался. Рвал газеты, метал мой телевизор в окно, пока мама была на работе, ругался с прохожими, слишком долго смотревшими на нас, дрался с работниками издательств желтой прессы, напивался с Юрой и Игорем, со мной однажды, и даже с Димкой и моей мамой. На фоне того, как по нему ударила эта история, я держалась хорошо. Несколько дней рыдала, не выходила все это время из дома, забросила учебу и вообще дальше машины Ивана никуда не передвигалась.

Но все не так плохо, как могло быть. Потому что в сети мнения разделились стараниями Вани: одни поддерживали телевизор и газеты, другие - меня. Иван пытался контролировать ситуацию, но все давно вышло из-под контроля. Поэтому он и бесится. Потому что его возможности не так велики, как у его папаши, которого я теперь действительно ненавижу всей душой. Ладно бы он всерьез хотел от меня избавиться, но он просто издевается. Насмехается, получает удовольствие от процесса моего морального уничтожения. От моего унижения.

- Это - твой новый паспорт, – раздельно повторил Иван, протягивая мне книжечку, которая сильно отличалась от моего паспорта. – Это – билет на самолет. Завтра рано утром мы летим в Китай.

Я рассеянно взяла паспорт и билет и с недоверием их разглядывала. Билет как билет, наверное. А вот паспорт вообще не как паспорт. В смысле, цвет, форма, герб и содержимое на мой паспорт похожи только фотографией. И то лишь отчасти, прическа другая, цвет волос. Я как будто старше. Все другое.

- Республика Куба? – начала я с обложки.

- Да. С этим Дмитрин помог, – серьезно отвечал Царев, роясь в документах и выбирая еще несколько из них. - Теперь ты – Сара Мартин, тебе двадцать один, уроженка Канады, кубинское гражданство. Это загранка, несколько виз на всякий случай, билет в Китай, но обрати внимание на пункт вылета.

- Узбекистан, – отстраненно прочитала я. - Не понимаю. Ты свихнулся. Или шутишь? Что это все такое? – совершенно не въехала я в ситуацию.

- Ты тогда подала мне блестящую идею. Здесь нам отец не даст спокойно жить. Я не хочу заставлять тебя страдать. Так, это документы о зачислении в университет Нанкин, – подал мне еще файл Иван, продолжая вгонять меня все дальше в ступор. – Мы сбежим из-под его гнета на какое-то время. Пока у меня план на пять лет, я уже подписал контракт с IT-Inc благодаря Игорю. Меня теперь, кстати, зовут Джон Мартин, и я твой…? – кинул на меня повеселевший вопросительный взгляд Иван.