– Добрейшего утра, Машенька! Как вы себя чувствуете? Мне вчера сообщили, что вам нездоровится. Температуры нет? Вы к завтраку не подошли, вот я и заволновался. Надежда Петровна хотела вас проведать, да, уж я сам решил сюда прогуляться. Нет ничего лучше бодрой утренней прогулки, правда, Брок? Давненько не видались с вами… Надеюсь, у вас все хорошо…. И я даже в этом уверен.
Маша почти с ужасом почувствовала, как на ее плечо ложится тяжелая ладонь. Брок стоял позади нее, опираясь локтем о дверной косяк, а второй рукой почти обнимая Машу. Коротков вдруг заторопился, поглядывая на шикарный черный циферблат на запястье.
– Ну, мне пора, товарищи! Вижу, Мария Васильевна, вам действительно стало лучше, - многозначительно добавил он. - Может, распорядиться, чтобы вам обед сюда принесли, если вы… вдруг решите до вечера дома остаться.
После его слов Маша готова была провалиться сквозь землю от нахлынувшей вдруг неловкости и стыда.
– Спасибо, Алексей Викторович! Я думаю, что приду на обед.
Коротков быстро закивал, будто с чем-то соглашаясь, отвернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом направился в сторону главных корпусов. Если на его лице и появилась довольная ухмылка, то девушка уже не могла ее заметить.
Закрыв, наконец, двери изнутри, Маша захныкала, толкая кулачками голую грудь Брока:
– Ну, зачем ты вышел? Зачем ему показался? Он, ведь, подумает про нас неизвестно что! «То есть, вполне даже ясно, что он теперь думает про меня!»
– А, что плохого мы делали? - изумился Брок, - и пусть знает, что теперь ты моя, и не обязана ему подчиняться. Ты здесь только для меня, и я объясню это любому!
– Ничего себе заявление! Тоже мне, альфа-самец! Нашел игрушку…
Машу охватило жуткое раздражение от собственнического поведения Брока.
– Учтите, дяденька, я вас развлекать не обязана, и... все остальное делать по первому требованию тоже. Я свободный человек, а не рабыня! Я могу в любой момент разорвать соглашение о работе и уехать в город, я здесь не пленница.
– Маша, прости… , - в темных глазах Брока плескалась растерянность, от его агрессивного настроения не осталось и следа, - я же не хотел тебя обидеть, ты никакая не игрушка, не пленница, но... ты теперь, правда, моя. Я это чувствую и знаю… Я никому тебя не отдам! Ты… ты не можешь уехать!
Маша вздохнула, устало закрыв глаза. Ее посетило нежданное дежавю, будто кто-то когда-то в прошлой жизни уже говорил ей подобные слова, и она была так же раздосадована. Тот, другой мужчина, был так же напорист и уверен в себе, считая, что Маша просто обязана подчиниться его желаниям. В голове молнией сверкнул образ Вадима, но воспоминание о нем вдруг вызвало неприязнь. Брок сейчас был почему-то ближе, роднее, и Маша смутно понимала, что он говорит искренне, а не рисуется. Броку хотелось верить.
– Давай, для начала, попробуем подружиться, может, даже начнем «букетно-конфетный» период, хотя, видимо, придется это делать параллельно…, - засмеялась Маша, когда Брок привлек ее к себе, зарываясь лицом в растрепанные волосы.
– Да, отпусти уже, чудище ты лесное!
– Почему это чудище? - кажется, Брок собирался обидеться всерьез.
– Ты только про Машу и медведя сказку знаешь? Про Аленький цветочек не слышал?
– Нет, кажется, что-то не припомню… а ты потом мне расскажешь? Она хорошо заканчивается?
– Конечно, расскажу... «Какие же мы нежные, счастливый конец нам подавай!»
– Брок, отпусти, мне нужно сходить в ванную, хотя бы умыться, волосы в порядок привести. Потом приготовлю нам что-нибудь покушать. Ты блины любишь? Со сгущенкой? У меня, кажется, нет ничего мясного...
– А, когда ты помоешься и поешь, мы ляжем снова? - Быстрым жарким шепотом вдруг спросил Брок.
И, Маша едва смогла скрыть приятное возбуждение, охватившее ее при этих словах. «Да, что же со мной творится? Убежала подальше в лес, чтобы остаток лет провести в трудах и аскезе, а тут страсти такие…»
Маша в смущении опустила глаза, и ахнула, уставившись на внушительное достоинство Брока, по-прежнему стоявшего перед ней без одежды.
– О, Боже! Да ты просто огромный… Как мы, вообще, вчера могли с тобой…
– Ну, что же делать... - Брок растерянно развел руками, - ну, раз я такой… мы же будем осторожно… тихонечко.
Машино сердце дрогнуло, когда она увидела его будто бы даже виноватую улыбку. А, при воспоминании о вчерашнем «тихонечко» вдруг сладко заныл низ живота.
«И, ведь, он даже не сомневается, что мы будем делать это еще!» - Маша не знала, смеяться ли ей, или уже испугаться всерьез.
– Давай, я тебя сначала помою в ванной, - предложила Маша.
– Зачем? - искренне удивился Брок, - я вчера купался в озере, и сейчас не хочу смывать с себя твой запах.
– Ты даже не представляешь, как это приятно, мыться в теплой воде, да еще с душистым мылом, я тебе спинку потру… «и все остальное, может быть тоже...»
– А ты со мной будешь?
– О-о-бязательно, - смеясь, протянула Маша. «Размеры впечатляющие, а сам как ребенок!»
У Маши всегда была слабость к ароматным средствам для купания. В ее городской ванной собиралась целая коллекция «вкусных» гелей для душа, аромомасел и пенок. И сейчас Маша с удовольствием размазывала гель с маслом миндаля по крутым плечам и груди Брока, жмурившегося от удовольствия.
Голову ему Маша помыла еще стоя у края ванны, где восседал мужчина, но Брок все время вертелся и недовольно фыркал, а потом и вовсе стянул с девушки халатик и затащил ее к себе в теплую воду. Ванна была небольшой, Брок и один занимал там немало места, а чтобы разместиться вдвоем им пришлось находиться очень близко друг к другу, к несказанному удовольствию «медведя».
В Маше вдруг проснулось какое-то древнее инстинктивное желание женщины поухаживать за своим мужчиной, вернувшимся домой из леса, с охоты, с войны. Желание помыть и приласкать своего мужчину, успокоить старые раны, окутать ароматами родного очага, где уютно и безопасно.
Сейчас, при ярком электрическом свете, Маша отчетливо разглядела множество грубых шрамов на его теле, длинные тонкие рубцы на спине, широкие отпечатки на запястье, словно следы от кандалов. Маша нежно гладила его большие сильные руки, смывая мыльную пену, бережно терла мягкой губкой грудь и спину. И Брок так же ласково касался ее тела, глядя на Машу совершенно преданными глазами.
А, потом начались поцелуи, сначала робкие, изучающие Машины, затем неистовые, голодные Брока. А, потом мужчина завернул девушку в полотенце, и унес в спальню. Их отложенный обед грозил плавно перейти в ужин, что, в действительности, и случилось.
Глава 6.