- Постой, не торопись так.

- Ладно, куда пойдем? – Спросил он, полный энергии и задора.

- Давай вдоль проспекта. Поболтаем.

- А может быть, в лес?

- Нет, Лешка, давай в другой раз.

- Ну ладно, тогда в твой день рождения, я буду за тебя решать. – Произнес он в доброй улыбке, и двое счастливых чуть ли не в припрыжку устремились прочь от университетского крыльца.

Так начался очередной летний день в городе Звездном в Уральских горах. Весь город, студенты и природа радовались сияющему солнечному шару, который поднялся так высоко, что даже тень от главного корпуса академии – одного из самых высоких зданий, едва выступала за его бетонными стенами, а ведь еще утром она тянулась через весь сквер, доставая шпилем до проспекта. И все вокруг него двигалось, все менялось, жизнь кипела, точно в муравейнике. Небо над городом было чистым и спокойным, как горное озеро, а воздух – почти неподвижным и вместе с тем удивительно свежим, и лишь где-то далеко к северу, в густых хвойных и смешанных лесах вился тревожный ветер, пропитанный запахом дождя, вздымая увядшие листья к верхушкам деревьев и подгоняя гигантскую грязно-мраморную дождевую тучу.

Горная речка, спускавшаяся прямо из леса, из чистого озера, протекала практически через центр города, змейкой огибая дома и мосты и распространяя прохладную свежесть вдоль каменистых, порой крутых, заросших многолетними кустарниками берегов. Рита и Алексей сидели на низкой деревянной скамейке посреди источенных водой валунов и тихо попивали шампанское с соком из пластиковых стаканчиков.

- Это же как надо ненавидеть свой собственный дом, чтобы так с ним обращаться? Ты только посмотри. – Алексей смотрел на кучу разноцветного мусора, лежавшую прямо около воды под обвисшей, раскидистой ивой.

- Да ладно тебе, Лешка, люди такие, и нас не переделать. – Почти не думая, ответила Рита.

- Нет, на самом деле…, почему человек разрушает все, к чему прикасается? – Недовольство все сильнее проникало в его нутро.

- Просто не всем это так важно, как тебе.

- Но почему?

- Лешенька, сегодня твой день рождения, ты должен веселиться. – Произнесла Рита по слогам, точно указание.

- Я знаю… - резко отбился Алексей, он будто хотел сказать что-то еще, но не сумел.

- Так…, тут скрывается что-то еще. Что случилось, признавайся.

- Ничего, - ответил Алексей, запнувшись на втором слоге.

- Нет, скажи! Тебя что-то расстраивает. Ты какой-то раздраженный.

Алексей поднял глаза к противоположному берегу, затем чуть выше – к небу. Он по-прежнему молчал, но не потому, что не хотел отвечать, а потому, что думал, с чего начать и как лучше ответить:

- Ну…, знаешь…, - начал говорить он, переламывая и разминая стаканчик в руке, - в детстве я ничем не занимался…

- Как это?

- Не занимался спортом или танцами, не рисовал, не пел, не играл на инструментах, а классе в десятом спросил себя: “почему?”

- И? – Рита с полной серьезностью слушала его откровение, внимательно рассматривая его губы.

- Я вдруг почувствовал сильную потребность в самовыражении, захотелось сразу всего. Я начал заниматься брэйком, писать стихи, играть на школьной сцене, в учебе я всегда был впереди, хотелось успеть сразу все. А главное…, - Алексей будто читал со шпаргалки, написанной прямо на облаке, - запомниться людям… и самому себе чем-то особенным, чего никто никогда не делал, и сделать это в молодости, чтобы как бы увенчать ее этим, совершить нечто незабываемое до совершеннолетия. – Он сделал паузу, с тем, чтобы еще раз сфотографировать и запомнить все то, что так его терзало. – Я никогда не думал, что именно, считал, что ответ сам придет вовремя. И вот теперь мне восемнадцать, а я по-прежнему самый обычный человек, живу в общежитии в маленьком городке на Урале, и никто обо мне не знает.

- Леха, – Рита говорила вполголоса ему на ухо, будто пыталась пробудить ото сна, – ты необычный. Я тебе скажу, ты самый неординарный человек, которого я знаю. И я не понимаю этих глупостей, из-за которых ты так переживаешь. У тебя еще все впереди, как ты можешь в своем возрасте париться о таких вещах? Ты еще горы свернешь, я же знаю.

- Думаешь? – С наивным взглядом, полным веры, спросил Алексей.

- Я знаю. – Ответила Рита.

Алексею ничего не оставалось, кроме как поверить ей, взять ее в объятья и прижаться к ней близко-близко.

- Ты мечтаешь полететь в космос? – Задала она вопрос и тут же на него ответила. – Полетишь.

- Спасибо, что придаешь мне веру. – Он молчали около минуты, прежде чем Алексей заговорил вновь. – Так хочется в чем-то быть лучшим. А когда пытаешься преуспеть в нескольких делах сразу, ничего толком не выходит.

- Может, тогда не стоит растрачиваться на мелочи?

- Что же тогда мелочи? Так сложно сделать выбор.

- Лешка, ты и так лучший, не тебе об этом переживать.

Алексей с благодарностью улыбнулся в ответ и опять задумался о чем-то.

- Послушай, Леш, ответь на вопрос… Он отвлеченный немного, я давно хотела спросить.

- Да...?

- Когда ты узнаешь, что кто-то вскрывает себе вены, какие мысли тебе приходят на ум? – Рита почувствовала кожей легкий шок, на мгновенье сковавший Алексея в момент, когда она спросила его о суициде.

- Что я думаю? Ну, мысли приходят самые неприятные. Я не знаю, насколько надо быть эгоистом, чтобы совершить такое.

- Эгоистом? Ты знаешь, что такое эгоист? – Рита удивилась его суждению и, как будто, не совсем поняла его, и это несколько удивило Алексея.

- Конечно, знаю, это человек, который думает только о себе.

- Правильно. Так почему ж тогда самоубийца эгоист? Он, наоборот, должен делать все для себя.

- Так и есть. Посмотри…, - Алексей вдруг понял, что не знает, как точно изъяснить Рите свое мнение, - ладно, лучше на примере. Я скажу, что как бы мне ни было плохо, как бы ни косила меня жизнь, как бы земля ни тряслась под ногами, как бы ни хотелось мне умереть, я никогда не покончу с собой, и все потому, что есть люди, которым я дорог. Я признаю, что я не одному себе принадлежу, и не буду отнимать себя у своих близких, потому что мне на них не наплевать. Так что…, - решил он подытожить, - самоубийство – это вершина эгоизма. Теперь понятно?

- Кажется, да, теперь понятно. – Протянула Рита с пониманием. Впервые Алексей почувствовал, что хотя бы частично переубедил кого-то, и это ощущение было приятным несказанно, почти как глоток свежего воздуха, полный и бодрящий.

- Давай пройдемся дальше, - предложил он, встав в полный рост и протянув подруге руку.

- Пойдем. – Рита встала и прижала плечи от ветра, который внезапно обнес ее холодным, пропитанным лесной влагой воздухом.

Небо понемногу темнело, и земля остывала, между стенами домов и деревьями низко сновали ласточки, на улице становилось свежее и, в то же время, немного спокойнее, еще двумя часами раньше куда ни глянь разгуливали парочки и веселые компании, но к двум часам дня улицы заметно опустели, молодежь понемногу скапливалась в привычных местах – в шумных семейных ресторанчиках, кафе и барах, на центральной площади, у памятников именитым ученым, корпусов академии и, конечно же, в студгородке – в зеленых дворах и на футбольных площадках.

Алексей с Ритой шли по безмятежным улицам и молчали. Им всегда было, о чем поговорить, и поэтому молчание никогда не было в тягость, они думали, вероятно, об одном и понимали друг друга почти как лучшие друзья.

- Леша, тебе нравится наш город? – Рита ловко шагала по бордюру, крепко держа Алексея за руку.

- Звездный?

- Конечно, Звездный. – Рита добродушно улыбнулась в ответ на его непонятливость.

- Этот город мне нравится. – Лаконично ответил он, выделив ударением слово “этот”.

- Нравится? – Переспросила она.

- Конечно…, речка, лес, горы, свежий воздух. К тому же, здесь так спокойно…, у нас, в Северогорске, я всегда боялся гулять поздно вечером.

- А здесь?

- А здесь не боюсь. Оттого мне тут и нравится, что нет всякого сброда, вроде бомжей и хулиганов.