Взглядом сразу нашел:

— Собственно, с твоей болезнью я понял, — рукой протер шею, будто она у него затекла, прошел более расслаблено к столу со стульями. — Садись, — похлопал по месту рядом с собой. — Теперь поговорим о вчерашнем и о телефоне…

Я конечно не присела на приглашение, стояла, не мигая смотрела.

— Я собака для тебя? — вырвалось нечаянно. — Тупая, красивая собачонка, да!?

Он стремился подчинить, взять под контроль жизнь. Это так сильно испугало, что действительно мелькнула мысль послать отца и сбежать к Ирине хоть сегодня, пусть и с температурой.

Не ответив развернулась и резво двинулась к двери, лишь бы в комнате забыться от этого ужаса. Как же холодно, машинально руками провела по коже, чтобы спугнуть с себя эмоции.

— Стоять, Аня! — расслышала и его голос сзади и звук скрипнувшего стула по полу. Я, не оборачиваясь, сорвалась на бег, спрятаться от его холода.

Сзади расслышала его шаги…бег!? Дима никуда и никогда не торопится. Распахнула дверь и испуганно выдохнула, когда меня перехватили поперек живота и наверх приподняли, не давая ногами наступать на пол.

— Отпусти, пожалуйста, Дим, — полувскрикнула, полупростонала. Руки очень крепко держали, сдавливали тело, не давали вырваться или выдохнуть.

Хаски плотно прислонял к своей груди мою спину, на волосах и шее чувствовала глубокое, рваное дыхание, носом Хаски проводил по коже.

Одной рукой приоткрыл дверь на максимум и направил наши тела к кровати. Закусила губу, сдерживая испуганный вздох. Сердце забыло как биться и остановилось в нерешительности. Дима нервно поцеловал меня за ухом, я слышала его хриплое, горячее, нервное дыхание. Зубами иногда проводил по коже, как грубое животное, что самку свою прикусывал за не послушание. Пыталась отвернуть шею от него.

— Хочу тебя… — слышала на ухо, а его рука с моего живота опустилась на юбку, нащупала подол, собрала ткань наверх, прислоняя мои бедра к его бедрам. Очень отчетливо давая понять, как хочет взять меня. Опять прикусил за мочку уха до легкой боли:

— Он же не трогал тебя здесь… — шепотом спросил, и пальцами сжал меня между ногами через ткань белья, а потом немного погладил, вперед-назад в легкой ласке. — Не трогал!? — более грозный вопрос расслышала.

— Нет, — едва слышно ответила.

Поставил на ноги возле кровати, но по-прежнему держал, как закованного узника в кандалах. Переместил руки на грудь? Нет. На пуговицы кофты, первые верхние слегка дрожавшими пальцами нервно расстегивал, а потом рванул края материала в разные стороны. Слышала, как треснуло несколько пуговиц и отскочило на пол, покатилось. Крепкие руки знакомо и властно сжали грудь и смяли жестко.

Я с трудом стояла на ровных ногах, перед глазами лихорадочный беспорядок, пространство какое-то странное, покачивалось. Я оперлась спиной о его пресс и просто расслабилась, больше не было сил сопротивляться. Устала, что ли?

Пусть трогает, как я была для него никем, так и осталась. Прикрыла глаза, но не от удовольствия, а от горькой правды.

Дима положил меня спиной на кровать, сам колено поставил на кровать и навис надо мной сверху, скрывая нас в еще большей тьме. Сцепил наши пальцы в замок и опустил по обе стороны от моей головы.

Жестко провел напрягшимся членом медленно по юбке, задирая ее этим движением до белья. Потом поднял голову, поцелуями опалил кожу груди, шеи. Слишком горячие поцелуи. Это место, где слушал врач.

Мы встретились глазами, они блестели у Дима как больного, опасно, лихорадочно, должно быть, как и у меня.

— Как же я хочу тебя… — опустил Дима взгляд мне на губы, затем голову вниз, просунул язык в рот и поцеловал, очень глубоко, слизывая как лакомые сливки не давая дышать, давя грудной клеткой и всем телом на меня. — Хочу взять тебя.

А я боялась пошевелиться, с голой грудью и с руками заведенными за плечи не двигалась, смотрела в потолок.

Дима внезапно прервался и посмотрел в мои застывшие глаза, безэмоциональные и что-то пытался понять по ним:

— Не смотри на меня, как на зверя, — опустил голову сбоку, поцеловал за ухом, провел языком, пробуя мой вкус кожи.

X

Наконец-то я вновь чувствовал ее тело под собой, мог целовать эти губы, видеть ее глаза, пусть и испуганные, но они смотрели на меня в этот момент. Она принадлежала сейчас мне и я никуда не собираюсь ее отпускать, и никогда.

Наконец-то я ощущал вкус ее кожи, слизывал языком ее запах тела, я знал каждый уголок ее тела. Вдруг расслышал ее тихий шепот себе на ухо, голос манил, заставлял терять самообладание, он вибрировал по венам в крови, убыстрял поток, заставлял не терпеливо прикасаться в ответ к Аниной юбке, к ее бедру, сильно сдавливать пальцами ее нежную кожу.

Потом убрал руки, поставил ладони по обе стороны от головы Ани, я научился, когда эмоции зашкаливали отнимать от нее руки, особенно особенно Белесья. Вовремя оргазма всегда убирал от нее руки, чтобы ненароком не сжечь.

Сквозь шум в ушах и сладкий адреналин в крови от близости ее тела со мной, медленно осознал смысл ее слов:

— Ты…и есть…зверь, — охрипшим голосом сказала Аня. — И им останешься для меня.

W

Дима перестал облизывать шею, вновь попытался найти ответ у меня в глазах и отступил назад. Коленями вжался в матрас и изучал меня, распластанную на кровати, с расстегнутой рубашкой и руками заведенными вверх. Дима за рукой спрятал глаза и помассировал лоб в гнетущем молчании.

В голове всплыли его слова в охранном пункте.

«Ты обречена, смирись!»

Он уже всё продумал в тот момент!?

Я все равно уйду, уйду, как только выйдет срок уйду от него. Отвернулась к стене, пальцами сжала концы рубашки. Зажмурилась, когда ощутила рядом с собой вес мужского тела. Он повторил очертания моей спины и бедер, прилег рядом со мной на подушке, левой рукой обнял на уровне груди и прижал к себе крепко, так что моя голова устроилась под его подбородком.

Это все озноб, да, поэтому трясло? Это не по причине страха перед Хаски?

Заснула сразу видно из-за температуры, а среди ночи чувствовала, как отпаивали таблетками.

Хотела навсегда остаться во сне и не просыпаться. Сможет ли Дима переубедить папу и продлить соглашение? Или даже не станет переубеждать, придумает опять что-нибудь, лишь бы оставить собачонку рядом. Он же не додумается ребенка мне сделать? Нет. Не сможет. Я ни в какие больницы не пойду.

Проснулась и вновь с ним под боком, он не раздевался, спал рядом, рукой обнимал мое бедро, даже здесь боялся, что уйду?

Нанял сиделку, которая ухаживала за мной пять дней. А по ночам спал со мной, как раньше в те дни в заточении, обнимал крепко и прижимал к груди. Его зверь никуда не уходит, он спит, пока всё спокойно, но едва я сделаю что-то не по нраву господина… боюсь подумать, что произойдет.

Я не доверяю ему, боясь Хаски…

Через семь дней уговорила врача выписать, температуры нет, соплей нет, чуть-чуть остаточный кашель. С Хаски старалась не общаться по возможности, а он перекочевал ко мне в комнату и ведь не выгонишь. Прижимал и зарывался носом мне в затылок. Ему самому не больно? Я всегда чувствовала его желание со спины, как он засыпал в таком состоянии? И каждый день насмешливо озвучивал цифры. Он не отпустит…не отпустит. Он ждал того времени, а наш враг не стремился попадаться на крючок.

Ну что же, господа читатели. +18. Развязка отношений номер 1.

POV Вильмонт

Хаски отвозил первый день на учебу, а я звонила Саше у нее сегодня День Рождения, очень уж тяжелое было молчание между нами с Хаски и хотелось отвлечься.

Сестра взяла трубку и недовольно ответила:

— Да! — таким образом обычно желают поскорее сдохнуть. Понятно, не остыла.

— С Днем Рождения! — поздравила коротко и четко в тон ей.

— Спасибо. Это всё? — уточнила Госпожа обиженная.

— Желаю тебе развестись и найти нормального мужа!