Хаски осекся, не двигался, но страха я вновь не учуяла в его глазах. Опять ненависть вспыхнула в нем, глядя на меня, с презрением вместе.

А затем перед глазами красный лазер опустился мне на серую футболку в район груди — ответное предупреждение от охранника Хаски. Я не чувствовала ни страха, ни опасности.

И Дмитрий не боялся. Сделал шаг в мою сторону, не медлил, не сомневался.

— Стреляй, — шепнула сама себе или Кириллу. Но Хаски явно прочитал по моим губам. И одновременно со мной тоже что-то сказал, какую-то фразу своему охраннику. Раскат, выстрел. Хаски не шелохнулся, а голубое сияние вокруг него, как каменная стена защитила от попадания внутрь.

Фарс. Ни я, ни он не сможем принести друг другу боли. Щиты охранников не дадут причинить вред. Ужасный цирк.

Толпа зевак по бокам от нас, его друзья-Аристократы, позади Хаски боялись нарушить неловкими действиями наше поле боя. Какое это великое зрелище — КМЗ-ки и КМД-ки в действии.

— Кончай, — доносились голоса со всех сторон, но Хаски никогда не останавливается.

— Стреляй, — прошептала Кириллу. Хочу, чтобы хоть одна пуля достигла его сердца. Последовала серия коротких, мгновенных выстрелов.

Хаски запнулся, но пошел дальше. Занес руку, наверное, хотел ударить, я зажмурилась, но не почувствовала прикосновения, холодного или теплого.

Облегченно приоткрыла глаза и поняла, что Дмитрий тоже удивлен или раздосадован. Рукой провел, словно хотел прикоснуться к моему лицу, но не смог, скользнул мимо тела, мимо оболочки. Кокон охранника не пропускал его ко мне. Я не доступна.

— Уходи, Аня, — услышала шепот внутри себя. В голове. В мыслях. — Он тебя не тронет. Нарушил личное пространство.

Я засомневалась, но отвернулась.

— Вильмонт, остановись, — услышала в спину. — Надо поговорить!

Мне показалось в его голосе просьба отразилась. Хотела развернуться, узнать так ли это, но боялась. Боялась, что поверю в это мольбу, вновь в этого человека. Что он не такой, каким показывался. Что в нем есть что-то человечное. Не доброе, хотя бы человечное, но не остановилась.

— А вам что надо? Цирк бесплатный? Съ*бнули! — вот это его настоящий голос. Раздраженный. Не терпящий возражений.

Спиной напоследок я поймала порыв ветра, который ударил небольшим отголоском в спину, блокированный Кириллом. Но вскрики сзади доказали, что там начинался шторм.

Заметила странную для себя особенность, когда на душе плохо и хочется немного подумать, залезала в ванную и сидела до до тех пор, пока вода полностью не остывала и кожа не морщилась. Непередаваемое ощущение, будто бы я находилась в теплой кровати под большим одеялом, купалась в его мягкости, когда на улице жуткий холод.

После Белесья долго отмывалась, а может тем фактом хотела стереть воспоминания о его руках, и в тот день у Ирины после продажи, я долго купалась в ванной, будто вымывала отовсюду его прикосновения.

И сегодня почему-то опять не желала вставать. Сейчас мылила голову, аккуратно водила пальцами, прогоняя мысли и воспоминания из висков, когда застал звук дверного звонка.

Кто-то приперся, надо ли говорить, что настроения кого-нибудь видеть не было. Очень не охотно встала, поняла, что волосы забыла смыть. А ладно… потом смою. Надо узнать кому понадобилась.

Кольцо лежало на бордюре ванной, снимала всякий раз когда имела дело с водой, боялась почернеет металл. Дома могла вполне ходить без кольца — здесь ноль энергия установлена. Ни мое кольцо не имеет силы, никакая энергия не может ворваться в квартиру. Здесь из охраны только камера слежения при входе, в случае каких-то проблем ее используют. Так во всех домах устанавливают ноль энергию и камеры одновременно для прослушки, правда те, у кого достаточно денег.

Завернувшись в белое махровое одеяло, босыми ногами вышла из ванной. Потом сквозь свою комнату в сиреневом цвете, здесь все такого цвета, даже люстра, а…нет, вру, потолок белый и полы светло-коричневые.

Посмотрела в глазок двери. Все-таки голышом не желательно людей встречать. Явилась не запылилась, предательница.

Открыла дверь приглашающе, на лице Ирины сразу объявилась широкая улыбка. Сестра за ручку держала малышку Катю. Тяжелую артиллерию привела в лице ребенка. Пришлось тоже отвечать похожей широкой, натянутой улыбкой.

— Привет, девочки! Какими судьбами? Заходите, — раскрыла приглашающе объятия, чуть наклонилась с намеком, чтобы обнять малышку. Но вот осечка, полотенце на груди без поддержки рук решило раскрыться. Запоздало разогнулась, запахнув полотенце на груди.

— Проходите, — отступила за порог. — Сейчас до моюсь!

И пошла смывать себя пену с волос и тела оставшуюся. Может опять вошла во вкус и долго сидела, потому что расслышала стук в дверь.

— Ань! — позвала громко Ирина. — Давай вылазь. Не топись, у меня дочь маленькая, суицидников не хватало… Пойдем погуляем в парк, на площадку детскую? — она перестала стучать по деревянной дверке.

— Иду, иду, — улыбнулась.

Способность улыбаться возвращалась, когда рядом есть близкие люди.

— И еще, Ань…я принесла твое кольцо, ну это… со скорпионом, положила на кухонный стол.

Больше всего мечтала заорать во все горло, чтобы сестра выкинула его подарок, как можно дальше, в окно, далеко — далеко. Я очень надеялась, что потеряла его в день продажи, как оказалось оставила у Ирины.

Открыла слив в ванной, вылезла из ванной. Разогнула вроде спину, но не задача. Не устояла на месте, как будто кто-то резко ударил по голове. Она зазвенела, в глазах — тьма сплошная. Рукой попыталась ухватиться за бортики, одной успела, благодаря чему головой не ударилась о кафель, но спиной упала на скользкий пол. Из груди выбило воздух от сильного удара. На бедрах, спине и лопатках яркие вспышки боли, то тут, то там и они очень долгие и длинные.

Открыла глаза. Ирина на звук громыхнувших костей вбежала в дверь, которую не стала закрывать на щеколду, просто прикрыла, кого было стесняться.

— Аня, я пошутила? — сестра схватила меня за руку и потянула верх, пока я пыталась картинку перед глазами вернуть в нормальное положение. С трудом понимала, как стояла ванна, как напротив туалет и почему лампочки у нас не на потолке, а иногда перескакивали на стену и пол. Что со мной?

— Нормально. Голова закружилась, — ответила сестре, чтобы успокоить.

Второй рукой взялась за бортики и очень старательно поднялась во весь рост. Ирина меня поддерживала, пока колыхание перед глазами проходило. Будто рябь по воде, также бултыхалось пространство в комнате.

— Ань, сходи к врачу. Это все нервы. Нечего переживать из-за всяких уродов. Знаешь сколько у меня до Лешки идиотов было. Я бы уже давно трупом ходила. Не стоит переживать, но нервы подлечи — витаминки попей. К тому же, психолог очень модно сейчас, — Ирина болтала, пока помогала мне выйти из ванной.

А я чувствовала себя несмышленым ребенком, который не мог и шага сделать без взрослого. Докатилась. Чуть в обморок не упала. С каких пор я настолько слабая стала? С тех пор, как меняла жизнь на Ананину. Ответила сама за себя.

Погуляли на детской площадке: малышка каталась на горках, ковырялась в песочнице с совочком. Ирина пока отдыхала на скамейке в теньке, а я бегала за ее торпедой. Только остановимся, как тут же бежим вперед к следующим приключениям.

А стадо орущих, визжащих детей, произвели на меня неизгладимое впечатление. Один мальчик на площадке так заорал в ухо, что думала оглохну. Пару раз песком в глаза попали. Кошмар!

Позднее тем вечером мы ужинали у Ирины дома. Леха, как и обычно, поздно делами занимался, а я развлекала его семейство пока он работал. Какая же у Иришки малышка миленькая. Я ее кормила с ложечки, а та весело щебетала в перерывах между приемами пищи. Может мамой я буду и отвратительной, но немножко поиграть с мелкой мне понравилось.

— Со мной она орет, когда я ее кормлю, — недовольно буркнула Ирина, которая в этот момент могла есть нормально. — И когда ты сама начнешь есть?