— Значит, планеты твой бог все-таки не может двигать? — спросил Майк. — Он занимается только нами людьми?

— Наверно, может и планеты двигать, — сказал Вик. — Он много знает и много умеет, но точно я не знаю.

— Понятно, хоть и грустно, что он занимается только нами, — сказал Майк. — И непонятно зачем он это делает?

— Он создает новых богов, — сказал Вик. — Проводя через разные испытания, он заставляет нас приобретать мудрость.

— Глупость, это все, — вздохнул Майк. — Неужели от этих испытаний и от мудрости душа становится большой?

— Не у всех, у единиц, — сказал Вик. — Остальные приобретают только злобу.

— Это точно, — согласился Майк. — Все равно не понимаю, в чем разница между душей и богом, неужели только в размерах?

— Не только, — сказал Вик. — Разница в способности накапливать энергию и не терять её, а вот тут есть отличие уже и в форме.

— Опять непонятно, — сказал Майк. — Бог, он что, другой формы, не такой, как душа?

— Знаешь, в чем разница между душей человека и душей животного? — спросил Вик.

— Но ты уже говорил, что она более устойчива, — ответил Майк. — Хоть для меня это тоже глупость, я не вижу различий в душах, я их вообще не вижу. Я считаю, что вся разница в мозге.

— Душа тоже мыслящая система, просто она мыслит по-другому, — сказал Вик. — Но у нее перед мозгом есть огромное преимущество, мозг ограничен в размерах, а душа нет.

— А так вот в чем дело, — сказал Майк. — Значит, все-таки дело в разуме?

— Именно так, — сказал Вик. — Но как наш мозг отличается от мозга животных тем, что в нем больше извилин, так и отличается душа. Душа животного, это обычный шар, а душа человека, это шар, через который проходит ось.

— Смешно, — рассмеялся Майк. — И что душа крутится вокруг этой оси?

— Нет, — улыбнулся в ответ Вик. — Эта ось не твердая, она тоже сделана из энергии, и она стабилизирует душу, дает её возможность не рассеиваться сразу после смерти.

А вот в развитой душе святого, таких осей гораздо больше, а соответственно он может иметь больше размер души, или разума, это уж как ты хочешь.

— И сколько же у него осей? — спросил Майк.

— Максимальное их количество — семь, — сказал Вик. — Но на земле вряд ли у кого-то можно найти их все. Они появляются по мере духовного роста, а на земле все их получить невозможно.

У бога их тоже семь, но у него есть и ещё кое-что. Всю его внешнюю поверхность покрывает мелкая сетка из силовых линий, которая не дает рассеиваться энергии. Я думаю, что появление сетки у души, уже говорит о том, что в ней происходит качественное изменение, что она становится богом.

— Забавно, — сказал Майк, усмехнувшись. — Но это-то ты откуда можешь знать?

— Это из памяти души, — сказал Вик, смущенно улыбнувшись. — Из той памяти, когда она находилась там, наверху.

— Ты же говорил, что это не наверху, — сказал Майк. — Ты говорил, что это совсем другое место.

— Туннель ведет в другое место, — сказал Вик. — Но вход в туннель находится над нашими головами, поэтому все и считали, что душа попадает на небеса.

— Тоже понятно, — согласился Майк. — Мне и раньше говорили, что сумасшествие обладает определенной логикой, что многие выводы абсолютно логичны, только предпосылки неверные.

— Ну, это ко всему относится, не только к сумасшествию, — вздохнул Вик. — Почти вся наука на этом построена на правильных и неправильных предпосылках.

— Наука дело другое, её можно проверить, а тебя нет, — сказал Майк.

— Да, — спокойно согласился Вик. — Меня могут понять только те, кто уже идет по пути и развивает свою душу, но они, как и я, психи, поэтому веры им никакой.

— Точно так, — улыбнулся Майк.

— Только одно непонятно, почему так много людей верит в бога? — спросил Вик. — Эта вера иррациональна с точки зрения науки, а люди верят. Непонятно также, откуда появляются ясновидящие и гадалки, и самое главное, как они могут видеть то, чего ещё нет.

С точки зрения науки время нельзя обмануть, нельзя забежать и увидеть то, что произойдет с тобой. Даже машину времени, я читал, можно построить, но она будет двигаться только в одном направлении, назад в прошлое, потому что в прошлом дорога есть, а в будущем она ещё не проложена. Правда, забавно?

— Забавно, — сказал Майк. — А я ведь уже поверил тебе, что ты можешь видеть будущее, но, если наука говорит о том, что это невозможно, я тебе верить не буду.

— Хорошо, не верь, — сказал Вик. — Только мы сейчас приближаемся к тому сооружению из железа, в котором проведем ночь.

— Из металла, — улыбнулся Майк.

— Нет уж, из железа, — сказал Вик. — Если ты мне не веришь, то я буду использовать свои термины. Так будем мы в это верить, или нет?

— Посмотрим, — сказал Майк. — Кстати, это не видение будущего, ты это просто почувствовал. Может, у тебя сильно развито обоняние, и ты способен чувствовать запах металла за десяток километров?

— Не хотел бы, чтобы оно у меня было так развито, — вздохнул Вик. — Представляешь запах разложения, которое я буду чувствовать за десяток километров? С таким обонянием можно сойти с ума, впрочем, это относится ко всем сверхчувствам.

— Это тебе не грозит, ты уже не станешь большим психом, чем ты есть, — сказал Майк. — Ну, хорошо, тогда ты словно большой магнит, чувствуешь металл на расстоянии.

— Не сходится, — улыбнулся Вик. — Самолет, который я почувствовал, был из алюминия, а он не магнитится.

Дорога повернула, и они увидели в наступающих сумерках большой автобус, перегородивший дорогу. Шины у него были порваны, весь он был покрыт пылью и грязью, но стекла в нем были целыми, а двери закрыты.

— Вот и наше железное пристанище, — сказал Вик.

— Действительно железное, — сказал Майк, обходя автобус. — И трупов в нем нет.

Он попробовал открыть дверь, но у него ничего не получилось, тогда они навалились на неё вдвоем, и она поддалась. В автобусе было довольно уютно, на малиновых удобных креслах лежала толстым слоем пыль, и никаких следов людей. Майк сел на переднее сиденье и удовлетворенно вытянул ноги.

— В общем, ты нашел нам неплохое пристанище, — сказал он. — У нас до войны такие автобусы ходили между ближайшими городами, в них мне нравилось ездить, довольно удобно, и я очень неплохо спал в них. Только пить очень хочется.

— Автобус большой, в нем должен быть туалет, — сказал Вик. — А для того, чтобы он работал, где-то в нем должна быть цистерна с водой.

Он прошел в конец салона, долго там возился, потом позвал Майка.

— Помоги мне, — крикнул он. — Здесь действительно осталось немного воды.

Майк помог ему вытащить небольшой бак. Они разлили воду по фляжкам, после этого откинули кресла и съели банку рыбных консервов с хлебом, в прикуску с пахучими травами, которые им дала в дорогу Никонориха.

— Что нас ждет впереди завтра? — спросил Майк.

— Ты же мне не веришь, — сказал Вик.

— Верю, не верю, — пожал плечами Майк. — А ты бы сам себе верил, если бы был на моем месте?

— Наверно, тоже бы не верил, — сказал Вик. — Я и сейчас себе не всегда верю. А сегодня ничего не произойдет, будем идти по дороге, пока не устанем, и ночь не придет. Заночуем прямо на дороге, только не на этой.

— Что значит не на этой? — спросил Майк.

— Свернем на другую дорогу, — сказал Вик. — А почему мы это сделаем, я не знаю.

— Да, — вздохнул Майк. — Пророк из тебя не самый лучший. Хорошо хоть, что ничего не произойдет. А как с дождем?

— Дождя не будет, — сказал Вик. — И дорога не будет для нас тяжелой, так что все пока хорошо.

— Тогда давай ещё поболтаем, — сказал Майк. — За разговорами дорога намного короче, и устаешь не так сильно. Я тут немного думал над тем, что ты мне вчера рассказывал. Скажи, если человек существует на этой планете уже больше сотни тысяч лет, то почему мы так и не стали все святыми?

— Во-первых, нас стало гораздо больше, никогда на земле до этого не жило восемь миллиардов, — сказал Вик. — Это значит, что ряды душ постоянно пополняются свежеиспеченными.