- Какая красавица!

- Не думал, что тебе нравятся машины, - отозвался молодой мужчина, с жадностью ловя взглядом легкие прикосновения подушечек её пальцев к матовому капоту.

- Не все. Я в них совсем не разбираюсь, но мне очень нравится, когда у машины такая вот форма. Хм, как это, обтекаемая, что ли? – с улыбкой пояснила девушка.

- Вроде того, - кивнул он в ответ.

- Линии плавные, но при этом смотрится очень мощно.

- Мне придется поджечь свою машину, если ты не замолчишь.

Повисло молчание. Оно сопровождалось лишь шумом людей у костра и едва различимым рокотом моря. У Элин на губах остался невысказанный вопрос, ответ на который она получила, едва взглянув на Тадеуша.

- Ты жестокий.

Он не заметил неловкого движения, которое она сделала навстречу ему, потому что смотрел лишь в темно-зеленые глаза на серьезном лице.

- Знаю.

- Ты эгоистичный.

Решительность переполняла её прыгающее сердце в той же мере, что воды переполняли море за спиной молодого мужчины. Но вместе с тем девушку не покидал боязливый трепет, который она испытывала при каждом робком шаге.

- Знаю.

- Ты самоуверенный.

- Адалина, я знаю!

Только теперь Тадеуш увидел, что она совсем рядом, стит лишь слегка протянуть руку и вот…

- И ты ведь знаешь, как меня зовут друзья, - широко улыбнулась девушка, но это не скрыло дрожь в тихом голосе.

- Лина.

- Это для всех.

- А я не все?

Знала бы сама Адалина, каких усилий ему стоило оставаться спокойным при этих словах.

- Просто Элин. И ты мне нравишься, Тадеуш. Нравишься, потому что я могу тебе доверять. Потому что твоя жестокость – это твоя сила. Потому что твой эгоизм – это твоя решимость, а твоя самоуверенность – это твоя воля. Ты всегда знаешь, чего хочешь, но не всегда считаешься с желаниями других. Но мне ты дал обещание, и не смей его нарушать!

- Требование? – усмехнулся младший Моор, едва она закончила свой монолог.

Это раскрасневшееся создание, которое ему все больше хотелось заключить в объятья, изрекало довольно проникновенные мысли.

- Да! И выполняй его до тех пор…

- Только на секунду. Ты все ещё помнишь, чей я там наследник, и что вообще очень страшный человек?

Любой бы посчитал сказанную фразу угрозой, но нельзя же угрожать с такой улыбкой на лице. Едва ли не впервые наблюдая за тем, как уголки его вечно прямых губ немного приподнимаются и растягиваются, Элин удивленно притихла. Из головы почему-то разом выскочили все мысли. Тадеуш воспользовался её минутным замешательством и осторожно опустил свои большие руки на тонкую талию. Ему пришлось наклониться, чтобы их лица оказались на одном уровне. Светловолосая девушка тихо рассмеялась:

- Ты такой высокий! Мне придется каждый раз становиться на стремянку, если…

- Если что? – негромко произнес Тадеуш, с удовольствием наблюдая её смущение. – Если захочу тебя поцеловать?

Голос его был совсем рядом. Так близко находились губы. А теплые руки окутывали с некой грубой аккуратностью. И потом этот поцелуй, на который она решилась сама, который так боязливо отдала ему, не осознавая, что своими нежными прикосновениями лишает молодого мужчину возможности трезво мыслить.

11.1.

Серую стену делила ровная полоса зеленого цвета, как раз на уровне глаз Адалины. Обычно ей казалось, что по этой полосе, точно таракан, ползет тоска, а за ней плетется сонливость. Обычно – это когда в больничной палате было тихо до такой степени, что писк приборов казался барабанными ударами. Обычно – это когда остро пахло медикаментами и хлорной известью. Обычно – это когда Джилин в своей обездвиженности выглядела, как мрачная восковая кукла.

Пусть мрачность и осталась в виде кругов под глазами и мертвенной бледности, но на воск кожа девушки теперь не походила. И запахи таблеток неожиданно ушли благодаря аромату сочных яблок. А зеленая полоса стала изумрудной травой, тянущейся к жизнерадостному солнцу.

- Блин, чего лыбишься? Дай мне ножницы! – требовательный возглас Джилин разнесся по палате и даже выскочил в коридор.

На секунду к ним заглянула женщина в белом халате, чтобы удостовериться, что все в порядке.

Элин продолжала приподнимать уголки губ и смотреть на сестру с необыкновенной теплотой в глазах. Вслушиваясь в её громкий, чуть хриплый голос, светловолосая девушка заново возвращалась к тем волнообразно гудящим ощущениям внутри. Они преследовали и настигали Элин за эти несколько дней слишком часто. Не так ли чувствуется счастье?

- Не получишь ты ножницы, пусть волосы отрастают, – спокойно ответила Адалина и продолжила очищать яблоко от кожуры цвета рубина.

На лице Джилин, казалось, каждая черта выражала недовольство, которое вылилось в резкое дерганье крашенных черных волос. За то время, пока девушка была без сознания, пряди немного отросли, и теперь она напоминала взъерошенного воробья. Элин считала, что это гораздо лучше, чем её прежний мальчишеский вид.

- Я до них доберусь сама! – воинственно заявила Джил.

- Обязательно. Как только окрепнешь и сможешь нормально держаться на ногах, - серьезно произнесла её сестра. – Что тебе сказал доктор?

- Блин, ну я ему говорю: «И чё я здесь забыла?», а он мне: «Вы, милая моя, доигрались с наркотиками!». Вот я выпала, ты представь? Доигралась! Да я вообще первый раз иглой пользовалась, что за хрень он нес?

Элин положила очищенное яблоко в глубокую тарелку и взглянула на девушку самой темной зеленью своих глаз. Оттенок этот был такой, какой бывает у беспокойных деревьев во время беснующихся порывов ветра перед ураганом.

- Джилин, это не шутки. Ты ведь обещала мне, – казалось, тон её голоса остался тем же, но чувствовалось что-то грустное в этих коротких фразах.

- Я завяжу! – тут же возмутилась собеседница, не понимающая, почему ей не верят. – Больше не притронусь к наркотикам!

- Тебе что, понравилось в Пакушо?

- Нет, мне ни хрена не понравилась эта дыра!

Адалина решила больше ничего не говорить разозлившейся сестре. Но та сама продолжила диалог:

- Кстати про то и сё. Помнишь, когда с фруктами заявился этот мистер тридцать два, я сказала, что где-то видела его рожу?

- Да, помню.

Появление Эзры, как обычно неожиданное, вызвало совершенно разные реакции. И если Элин приветствовала молодого человека доброжелательной улыбкой, то её сестра сразу же заявила: «О! Я тебя точно где-то видела!» Но пока она вспоминала, где же видела темноволосого парня (да так тогда и не вспомнила), его широкая улыбка таяла на глазах. Наблюдая за тем, как лицо Эзры меняется от радостно-приветливого до сердито-раздраженного и обратно, светловолосая девушка немало удивилась. Но потом парень вел себя как ни в чем не бывало, даже на дерзкие высказывания Джилин реагировал спокойно. Поэтому Элин благополучно выбросила бы эти мимолетные перемены из головы, если бы сестра снова не заговорила о них.

- Так вот. Я вспомнила! Я рассказывала тебе про Карин? Ну, ту болтливую девушку, с которой мы вместе бегали покурить на крышу клиники? Единственный нормальный человек, среди всего этого полумертвого сброда!

- Да, да, рассказывала, а вспомнила о чем? – Элин пришлось поторопить сестру, так как часы внезапно подсказали, что время посещения подходит к концу.

- Да об этом Эзре и вспомнила! Мать Карин её часто навещала, слезливая такая тетушка, но несколько раз приходил он, – словно в подтверждение своих слов Джилин хлопнула ладонью по белой простыне.

- Ну, может, это была его знакомая или девушка, кто знает, - безразлично отозвалась Адалина и поднялась со стула. – Мне пора.

- Эй! Лин-лин, если встретишь этого Эзру сегодня, то спроси, как там дела у Карин?

- Спрошу я, только, пожалуйста, не зови меня этим детским прозвищем, – проворчала Элин.

- Вали, вали, нянька, - беззлобно произнесла Джилин, заметив, что в ответ ей лишь рассеяно улыбнулись.