- А можно ли два раза выйти из одной и той же реки? - поддержал таким же философским вопросом своего приятеля второй.

- Вся наша жизнь, как эта река, - добавил третий, опрокидывая в рот содержимое своего стакана, - вонючая и полная всякого дерьма.

Остальные бездомные согласно закивали головами и так же торопливо осушили свои стаканы. Они морщились и кряхтели, снова готовясь наполнить кружки.

Персифаль не был убежден, относилась ли последняя фраза к нему лично. Да ему, в общем, было все равно. Покидать Свободный Город вместе с нечистотами и фекалиями было неприятно, но поучительно и символично. Он проплыл мимо порта и знакомой лодочной пристани. Вскоре течение принесло его к огромной железной цепи, перегораживающей реку. Перебраться через нее не составило никакого труда.

Сразу за городской стеной каменные набережные сменились живописными берегами, покрытыми камышом, кустарником и деревьями. Кроны деревьев еще зеленели, но уже то тут, то там проступали желтые листья - предвестники неминуемого приближения осени. Течение становилось медленнее, а река шире. Здесь в нее впадали свежие ручьи и вода делалась чище. Проплыв еще какое-то время, Персифаль выбрался на пологий илистый берег.

Переодевшись в чистую и сухую одежду, Персифаль растолкал по карманам свои вещи. Удивительно, но после почти двух месяцев пребывания в Городе при нем было практически тоже имущество, с которым он пришел сюда. Даже те же две монеты лежали в его кошельке. Ни одного предмета с золоченой надписью "Спаситель принцессы" у него не сохранилось. Если бы не ноющая в левом боку рана, да маленький медальончик с двуглавым драконом, который он купил на Дне Потери Головы, то все приключения в Свободном Городе можно было бы счесть вымыслом или сном. Оглянувшись в последний раз на городские стены, Персифаль по полю со спелой пшеницей направился в сторону Северного тракта. Тонкая алая лента протянулась над горизонтом с востока, предупреждая о скором восходе солнца.

Тяжелые колосья склоняли к земле длинные иссушенные солнцем стебли. От поля исходил аромат благополучия - предвестник богатого урожая. Персифаль шел по полю, растопырив руки, позволяя колосьям ласкать его ладони. Внезапно поле закончилось, уступив место черной проплешине закопченной земли. Персифалю оставалось лишь гадать, выгорело ли поле по естественным причинам или это были следы недавних народных бунтов в пригородах.

Через сотню метров Персифаль вышел на пыльную насыпь Северного тракта. В столь ранний час обычно оживленная дорога была совершенно пуста. Широкая лента тракта тянулась через выгоревшие поля и небольшой перелесок к мосту. Перила на деревянном мостике через ручей были, по-видимому, недавно разломаны и имели следы неуклюжей починки, выполненной на скорую руку неумелым плотником. Вдали, на горизонте, виднелся остов обгоревшей мельницы. Лишь одна уцелевшая лопасть, изгибаясь, торчала вверх, словно обглоданный рыбий хвост. Все-таки, похоже, волнения и погромы не обошли стороной эти места, оставив о себе печальные напоминания.

***

Когда Персифаль достиг постоялого двора "Светлый путь", праздник в Свободном Городе был в самом разгаре. Разодетые в свои самые лучшие наряды горожане приветственно махали членам Городского Совета, занимавшим теперь драконью ложу. В этой же ложе находилась и Изольда - самая завидная невеста Города. Ее дядюшка уже успел провести несколько многообещающих переговоров с заморскими принцами. Изольда радушно улыбалась горожанам и привычно махала им руками. На ее левом запястья поблескивал дешевый браслет из простых стеклянных бусин, который ни как не сочетался с шикарным платьем красавицы.

У подножья трибун, выстроенные в ряд, размещались три огромные стеклянные банки с головами Дракона. По странному стечению обстоятельств они находились прямо на том же месте, где во время Дня Великой Потери Головы располагался помост с отсеченной огнедышащей головой тряпичного чучела. Нескончаемая очередь желающих поглазеть на головы Дракона с самого утра тянулась вдоль трибун. Родители подсаживали себе на шею детей, чтобы тем было лучше видно. Дети хихикали, тыкая пальцами в некогда страшные, а теперь совсем безвредные зубастые пасти.

Горожане еще не успели отрепетировать постановку, посвященную освобождению Города, и в этом году решили пока обойтись без спектакля на площади. Однако талантливый и, как всегда, расторопный Гимнописец уже сочинил поэму на тему Дня Свободы. По традиции, поздравив народ с новым праздником, он зачитал свое свежее творение:

Мы долгие годы под гнетом Дракона

Во лжи прозябали без права на свет.

И вот в одночасье стряхнули оковы.

У нас во главе теперь наш Гор Совет!

Мы в поисках истины стойко блуждали.

Сокрытую правду смогли отыскать

О том, как у нас свободу отняли.

Теперь не расстанемся с нею опять.

Истории горький урок был усвоен.

Отныне его не забудем во век.

Править людьми дракон не достоин.

Людьми может править лишь человек.

Раздоры и распри нас только сплотили.

В прошлом остался обид тяжкий груз.

Мы объединившись врагов победили.

Кровью скреплен наш прочный союз.

Свой Город Свободным не зря называем

Мы верим, что все в наших крепких руках.

Вершить свои судьбы мы сами желаем.

Не ведомы нам ни сомненья, ни страх.

Вдохнув полной грудью воздух свободы,

С надеждой глядим мы в счастливую даль.

Нас ждут впереди благоденствия годы!

Нам жертв принесенных нисколько не жаль.

Наш флаг полосатый реет над нами.

Так было, так есть, и так будет всегда.

Не склоним мы головы перед врагами.

Здесь дома храбрецов в ком свобода жива.

Мудрый наказ Городского Совета

Клянемся мы чтить и в труде и в бою.

Солнца свободы лучами согреты,

Верности клятву мы помним свою!

Новое произведение Глашатая было встречено всеобщим ликованием и продолжительно несмолкающими овациями зрителей. Люди всегда восхищались тем, как Гимнописцу неизменно удавалось подобрать соответствующие моменту правильные слова и зарифмовать их. Горожане даже были готовы простить ему то, что иногда, он использовал отдельные словосочетания или даже целые предложения из своих прошлых произведений.

Рыцари Города в начищенных до блеска доспехах уже выстроились рядами на парад. Проявлять свой героизм в недавних событиях они благоразумно не стали и теперь стремились показать свою доблесть бравым шествием по площади. Следом за конным строем рыцарей стража толкала чучело дракона. И хотя самого Дракона больше не было, но Городским Советом было принято решение, по традиции, выкатить огнедышащее пугало на площадь. В ходе праздника предполагалось отсечь чучелу головы, чтобы показать, что жители Города могут справиться с любой угрозой, даже такой, как свирепый огнедышащий дракон. Рыжий предлагал сделать обезглавленного дракона новым символом Свободного Города, но окончательное решение по этому вопросу еще не было принято.

***

Войдя в таверну, Персифаль сразу направился обыскивать самые темные и неприметные углы зала. Именно там, по его опыту, и следовало искать заморского рыцаря. Он не ошибся. Охотник на драконов сидел в одном из таких закутков с кружкой эля и своей неизменной трубкой в зубах.

- Приветствую, вас юноша, - не двинувшись с места, произнес Охотник, пуская кольца дыма.

- И я вас, - ответил Персифаль, присаживаясь рядом за стол. - Искали меня?

- Не то, чтобы искал. Скорее поджидал. - Ответил рыцарь.

- Умение поджидать - пожалуй, одно из ваших самых ценных качеств, - пошутил Персифаль. - Почему вы так спешно и скрытно покинули Город?

- Я получил все, что хотел. Больше ничего хорошего меня там не ждало. Освобожденные от Дракона не всегда дружелюбны по отношению к своему освободителю.