- Так не пойдет, - объявил Годрик, - встань, чтобы я полностью получил свою награду за выигрыш. Ведь если бы ты меня раздела, то разглядывала бы всего и всюду.

- Чтоб ты счернел! - пожелала ему Эмер.

- Ругайся, - разрешил он ей, - но уговор выполни. Встань и пройдись до двери. Этого будет достаточно.

Красная, как вареный рак, Эмер поднялась с кровати.

- Не бойся, - продолжал разглагольствовать Годрик, - я видел столько голых девиц, что не потеряю голову при виде ещё одной, оставшейся без платья. Да и терять-то тут не из-за чего, как я посмотрю...

- Попридержи язык! - вскипела Эмер.

- Иди до двери, - велел Годрик.

И она пошла, даже не пытаясь прикрыться, и гордо вскинула голову, совсем по-королевски. Пусть смотрит, пока глаза не повылазят. Сравнил её с другими... Эмер была в ярости, но горечь от слов мужа отравляла сердце сильнее. Видел многих... Кого это? Вилланок? Сравнивал ее с вилланками? Или его несостоявшаяся невеста, леди Дезире, оказалась желаннее?..

Последняя мысль не успела укорениться и причинить больше сердечной боли, потому что дверь без стука распахнулась, и на пороге возникли леди Фледа, Острюд и женщина в монашеском одеянии.

Голая Эмер повергла их в остолбенение. Несколько секунд в спальне царила могильная тишина, а потом Острюд завизжала, как резаная, а монахиня разразилась молитвами, больше напоминавшими проклятия.

Эмер схватила рубашку и поспешила укрыться за балдахином, желая провалиться сквозь каменный пол.

- Что здесь происходит?! - прогремела леди Фледа. - Годрик! Почему твоя жена ходит в таком неподобающем виде?!

- Ну что вы взъярились, - ответил этот негодник, - у моей жены свои привычки. Разве вы не знали, что в Вудшире люди предпочитают ходить голыми? Жена говорит, что так полезнее для здоровья - тело приобретает особую гибкость и выносливость...

- Что за бред?! - возмутилась леди Фледа, позабыв, что благородной даме приличествует держать себя в руках при любых обстоятельствах.

Годрик покаянно вздохнул:

- Бред, ваша правда, леди Фледа. На самом деле, моя жена так торопилась исполнить супружеский долг, что едва я переступил порог спальни, сбросила с себя одежду и помчалась закрывать двери. Я даже не успел сказать ей, что вы вместе с матушкой настоятельницей пожелали сегодня навестить нас, чтобы прочитать молитву по соглашению над брачным ложем.

От такой бессовестной лжи Эмер потеряла дар речи. Она кое-как натянула сорочку и теперь чуть не плакала от пережитого унижения.

- Ты... ты... - она выглянула из-за балдахина, но свекровь приказала ей замолчать.

- Вы разочаровали меня, невестка! - отчеканила она. - Моя дочь так невинна, какой пример вы подаете ей своей распущенностью?

- Распущенностью? Помилуйте, о чем вы... - Эмер почувствовала, как злые слезы наворачиваются на глаза. - Это вы вломились в мою спальню без стука! Разве леди так поступают?

- Мы ещё и виноваты?! - вмешалась в разговор монахиня. - Постыдились бы, молодая женщина! Даже новобрачной надо вести себя скромнее! Пойдем, Острюд, я дам тебе успокоительных капель... И надо прочитать молитву святой Медане, чтобы уберегла от кошмаров...

- Мы удаляемся, - сказала леди Фледа, бросая на Эмер убийственный взгляд. - Поговори со своей женой, Годрик. Не знаю, как в Вудшире, но в Дареме женщине не пристало скакать голой.

Дверь за ними оглушительно захлопнулась, и шаги вскоре затихли. Эмер обернулась к Годрику, объятая праведным гневом, но на него это не произвело никакого впечатления, ибо он хохотал.

- Ты умышленно подстроил, - догадалась Эмер. - Я тебе физиономию разобью, красавчик.

- Все получилось само собой, кровожадная тролльчиха! Ещё скажи, что я заставлял тебя раздеваться.

- Мерзавец!

- Монахиня - наша троюродная тетушка, она специально пропустила свадебные гуляния, чтобы не впадать в искус, - объяснил Годрик, словно не замечая оскорблений. - В какой ужас ты ввергла бедную старушку! Теперь она будет всем рассказывать, как распущенны девицы из Вудшира.

- Лжец!

Эмер схватила со стола пустой кубок и швырнула Годрику в голову, но тот ловко увернулся и продолжал:

- А сестра и так рассказывала всем, даже слугам, что ты совсем заездила меня в первую брачную ночь. Теперь она уверится, что ведьмы, бесстыднее тебя, Эстландия не видала со времён сотворения!

- Я тебя задушу собственными руками! - Эмер забыла об осторожности и бросилась на мужа с явным намерением проредить ему волосы и наставить синяков.

Но Годрик был готов к нападению. Он перехватил Эмер за руку и вывернул уже знакомым приемом, заставив поцеловать собственные колени. Воительница тут же присмирела, боясь шевельнуться, но оскорблять его не перестала:

- Варвар!

- Сегодня у тебя не получится побить меня...

- Людоед!

- Ведь сегодня я не пил бурды, что ты мне подлила в прошлый раз...

- Мерзавец!

- Ты повторяешься, милая жёнушка, - он подволок её к двери и вышвырнул за порог легко, как котёнка.

Эмер отлетела к противоположной стене и немедленно выпрямилась, потирая помятую руку.

- У тебя есть комната - туда и иди, - сказал Годрик. - А в мою спальню больше не зайдешь.

Дверь захлопнулась, и Эмер осталась одна в темном коридоре, босая и раздетая, если не считать рубашки. Годрик снова открыл двери, и девушка с надеждой подалась вперёд, но он всего лишь выбросил её платье и свой плащ.

- Оденься, - сказал он презрительно. - Одно дело - бегать нагишом по спальне, и совсем другое - по замку, где полно мужчин. Не смущай моих людей. Пока ты ещё леди Фламбар, веди себя достойно этого имени.

Он опять захлопнул дверь, а Эмер наощупь нашла и подняла одежду и сразу же набросила на себя плащ. Хотелось умереть прямо тут же, но стучать и просить, чтобы Годрик её впустил, она сочла ниже своего достоинства.

Каменные ступени неприятно холодили босые ступни. Эмер вышла на замковую стену, и тут выдержка ей изменила. Вокруг не было ни души, и даже ночная стража бродила где-то выше - слышались их голоса, далёкие, слов не разобрать. Майская ночь была тихой и тёплой, такие ночи бывают только весной, при полной луне. Но сегодня луна спряталась за облаками, как будто и ей было стыдно за Эмер. Кутаясь в плащ и прижимая к груди скомканное платье, Эмер брела вдоль забрала, кусая губы.

Проклятый Годрик!

Почти рядом раздался девичий нежный голос, которому вторил приглушенный мужской, и Эмер поспешила укрыться в каменной нише за статуей небесного вестника. Мимо прошла парочка - наверняка кто-то из прислуги встречался тайком с кем-нибудь из стражников. Послышался шепот и звуки поцелуев.

Это было уже слишком, и Эмер сползла на каменные плиты, желая стать маленьким камешком, совсем незаметным, хотя здесь её могло увидеть только яркое пламя, но и оно сладко почивало до утра.

Она набросила на голову плащ, желая исчезнуть для всего мира, и едва не плача от злости и обиды. Посмеялся и выгнал! Посмеялся над ней при матери и сестре! При Острюд, этой злючке-острячке! И при тётке-монахине! Эмер даже застонала от мысли, что придётся смотреть им в глаза.

- Кто это здесь спрятался? - раздался рядом знакомый голос. - Неужели госпожа невестка решила уединиться?

Эмер со вздохом стащила плащ с головы:

- И ты смеешься надо мной, Тиль.

- Нет, не смеюсь, - с улыбкой заверил её Тилвин, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. - Просто рад видеть тебя. Так неожиданно и приятно. Что ты здесь делаешь? Играешь в прятки с моим кузеном?

- Если бы, - Эмер тщетно пыталась сдержать слёзы, но в присутствии Тилвина они пролились против её воли.

- Зачем плачешь? - испугался он. - Неужели... неужели мой кузен тебя обидел? - в голосе его послышались угрожающие нотки, и Эмер поспешно схватила рыцаря за руку, удерживая подле себя.

- Нет, он не обидел, - заверила она. - Это я повела себя, как дурочка. Как глупая девица из провинции. Деревенщина!

И она расплакалась уже по-настоящему, со всхлипами и пристонами.