- У лорда Бернара хорошенькая и юная жена, - рассказывал он. - Вон она, в красном платье. Лорд Бернар безумно её ревнует, и бедняжка даже на общественных праздниках появляется редко.
- То-то она сейчас веселится, как будто увидела королевских шутов, - протянула Эмер, разглядывая миловидную леди с волосами золотистыми, как солнце.
Её внимание привлек мужчина в черном, сидевший за столом для почетных гостей, но не принимавший участия в общем веселье. Странно, но время от времени он испытующе смотрел на Эмер, и взгляд его пронзал ледяными иглами. Мужчина был худощав, и лицо его - суровое, с резкими чертами, казалось осунувшимся. Щеки немного запали, и длинный острый нос становился от этого ещё длиннее. Небрежно причесанные волосы, спадавшие ниже плеч, придавали ему вид диковатый и пугающий. Одежда была грубой, но на груди блестела золотая цепь с медальоном. С ним разговаривали редко, но уважительно, а слуги, наливая вино и подавая кушанья, старались держаться как можно дальше.
- Кто это? - спросила Эмер у Тилвина. - Выглядит, как голодный волк.
- Не следует смотреть на него, невестка, - тихо ответил Тилвин. - Это Ларгель Азо, епископ Дарема. Правая рука тайного лорда.
- Лорда Саби? - переспросила Эмер, уставившись на епископа с удвоенным интересом.
- Не смотри на него слишком пристально, он заметит, и ему это не понравится, - торопливо сказал Тилвин, переставляя тарелки на столе.
- Даже если ему что-то не понравится, мне это совершенно ничем не грозит, - легкомысленно ответила девушка.
Чем больше она рассматривала «правую руку тайного лорда», тем больше она - рука - ей не нравилась. Нет, во внешности епископа не было ничего отталкивающего. Наоборот, он выглядел впечатляюще, несмотря на полное пренебрежение своим внешним видом.
- Он видный мужчина, - сказала Эмер Тилвину, позабыв, что благородной девице не пристало выражаться, как простолюдинке, - но один вид его вызывает страх и омерзение, как чумная жаба.
- Ты очень точно передали его сущность, невестка, - сказал Тилвин сквозь зубы. - Мир не видел такого сумасшедшего фанатика и такого кровожадного палача, как епископ Ларгель. Одни небеса знают, скольких он замучил, сжег и утопил.
- Может, сплетни? - спросила Эмер, хотя тут же поверила каждому слову.
- Нет, не сплетни, - горько усмехнулся Тилвин. - Это Его Преосвященство изобрел безотказный метод определить, является ли человек упырём - надо связать подозреваемого и бросить в воду. Если человек безгрешен, вода примет его, и он утонет. А если упырь - то вода его отторгнет, тогда упырь подлежит сожжению.
- Немыслимо, - ахнула Эмер, не в силах оторвать взгляда от епископа. - У нас в Вудшире нет таких жестокостей...
- Благодарите за это яркое пламя, - коротко ответил Тилвин. - А оно решило наказать Дарем, если сюда был назначен епископ, который сначала пытает, а потом спрашивает имя.
- И давно он сюда назначен?
- Его имя было названо в тот день, когда вы выехали из Тансталлы.
Некие подозрения закрались в душу, но Эмер не успела их осмыслить, потому что вернулся Годрик, и вид его не предвещал ничего хорошего.
- Разве слугам здесь место? - спросил он.
Тилвин вскочил и поклонился, хотя желваки на его скулах заходили от подобного оскорбления.
- Зачем ты так? - вступилась Эмер. - Он ведь тебе брат.
- Он мне не брат, - ответил Годрик, беря её за руку повыше локтя. - Он всего лишь слуга, его дело не молоть языком за столом своего господина, а беспокоиться о безопасности замка. Идём, нам надо засвидетельствовать почтение моей двоюродной тётушке, она настоятельница монастыря и специально приехала на свадьбу, - не дожидаясь ответа, он потащил Эмер за собой.
- Ты слишком груб, - сказала она, пытаясь вырваться, но пальцы у него были, как стальные гвозди - легче отгрызть руку, чем разжать.
- Придётся потерпеть, - последовал ответ.
- Если ты сейчас ведешь себя так, то что же будет ночью, в брачных покоях? - спросила Эмер.
- Ты ждёшь неба в звёздах и неземную сладость? Ведь об этом врут молоденькие дурочки, которых никто никогда не целовал?
- Но я-то к ним не отношусь, - невинно заметила Эмер.
Годрик остановился, как вкопанный.
- Что это значит? - спросил он грозно, и глаза потемнели, как грозовое небо.
- Меня - целовали, - ответила Эмер раздельно. - А что ты так разволновался?
- Кто? - спросил он без обиняков.
- Ты хочешь узнать имя? - Эмер решила подразнить его и тут же пожалела, потому что пальцы Годрика так сжали её плечо, что она подпрыгнула на одной ноге. - Мне больно!
- Кто? - повторил он, сжимая сильнее.
- Да ты! Ты, дуралей!
Он тут же отпустил, и Эмер потёрла занемевшую руку.
- Потом поговорим, - сказал он многообещающе, подводя жену к монахине в белом клобуке, взирающей на мир такими же маленькими и пронзительными глазками, как леди Фледа.
Разговоры, танцы и бесконечные обмены любезностями утомили сильнее, чем двухчасовые упражнения с деревянной палкой вместо меча.
К полуночи Эмер не чувствовала ног, а Годрик подводил её всё к новым и новым гостям, кланялся, представлял жену, приглашал остаться в замке на неделю.
- Как они все поместятся в Дареме? - зашептала Эмер после пятидесятого приглашения. - У тебя большой замок, но его не получится растянуть, как колдовскую перчатку!
- Они и не останутся, - ответил Годрик, - они поедут домой.
- Зачем же тогда приглашаешь?
- Потому что я воспитан при королевском дворе, а не в свинарнике, в отличие от тебя.
Эмер прикусила язык, вспоминая о вилке. Но расправу с мужем нужно было отложить. Ведь пока они находятся в центре всеобщего внимания, и прилюдная потасовка ни к чему хорошему не приведёт.
Когда Годрик вернулся с молодой женой к креслу, Эмер почти рухнула на подушки, вытягивая под столом ноющие ноги.
- Это утомительно, - пожаловалась она.
- Такая верзила - и слабачка, - сказал Годрик презрительно. - Сиди, я поздороваюсь с Беррийскими монахами.
- Ещё и монахи, - застонала Эмер. - Разве им не полагается сидеть в монастыре и избегать светских развлечений?
Годрик не удостоил её ответом и отбыл, а Эмер занялась тем, что пыталась незаметно снять туфли, чтобы дать ступням отдых.
Шарф, покрывавший ее голову, соскользнул, словно его сдернули невидимой рукой, и опустился на каменные плиты.
Маленький паж в красном берете тут же метнулся вперёд и услужливо наклонился.
- Один человек просит вас придти, - сказал он, подавая шарф.
- Какой человек?
- Один человек там, в темноте, - мальчик указал в сторону портика с фонтаном.
- Но кто... - Эмер не успела расспросить дальше, потому что паж убежал, спеша на грозный окрик мажордома.
«Наверное, Тилвин хочет поговорить, - решила Эмер, стараясь незаметно для гостей подняться из-за стола. - Дурак Годрик вёл себя, как мужлан. И ещё мнит себя прекрасновоспитанным! Это он деревенщина, а не я».
Она вышла из зала, с наслаждением вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух. В портике факелы были потушены, и только луна, заглядывая между колонн, отражаясь в фонтане, превращала струи из водяных в серебряные.
Эмер оглянулась, но никого не увидела. Тилвин опять осторожничает. А ведь она прямо сказала, что презирает высокородную спесь и не считает хорошим тоном воротить нос от бедного родственника. Она опустила палец в чашу фонтана. Вода была холодная, как лёд, даже кости заломило.
- Вы пришли быстро, это разумно, - раздался сзади голос, который никак не мог принадлежать начальнику стражи из Дарема.
Голос звучал приглушенно, но не вяло, и в нём слышались знакомые нотки, так говорил... так говорили... лорд Саби и его прислужник!
Стремительно развернувшись на каблуках, Эмер чуть не столкнулась с человеком в черном. Ларгель Азо. Первым её желанием было отступить, но она вспомнила, что Роренброки не боятся и самого короля, а значит, бегство ей не пристало. Она расправила плечи и вскинула подбородок так горделиво, словно принимала гостей на пару с королевой.
