- Их было много, - сказал Хуфрин, не отпуская тело жены. - Я не смог ее защитить. Смог только убежать.

Годрик похлопал его по плечу, а потом посмотрел на ладонь.

- Да ты ранен, - он наскоро осмотрел виллана. - Рана вскольз, но большая, потеряно много крови. Надо перевязать.

- Ему и лопуха достанет, - прошипела Эмер, но оторвала длинный лоскут от юбки, а Годрику пришлось расстаться со вторым рукавом котты.

Бодеруну похоронили наскоро, закопав под старым вязом и положив сверху камни, которые притащили от старой каменоломни. Эмер перевязала рану Хуфрина и принесла ему напиться, а когда он утолил жажду, сказала, хмуря брови:

- А теперь расскажи нам все. И не смей ничего утаивать, или встреча с разбойниками покажется тебе прогулкой в майском лесу! Годрик ведь не ваш сын.

[1] Гальярда - танец в быстром темпе. Рисунок танца предусматривал, чтобы кавалер поднимал даму в воздух кружился с ней

Глава 29 (окончание)

В ответ Хуфрин покачал головой:

- Нет, мы с женой - не родители милорда. У нас было два сына, но они умерли.

- Так и есть! - Эмер пристукнула кулаком по ладони. - Но к чему такая чудовищная ложь? Как ты мог согласиться на грех, виллан проклятый!

- Я не стал бы этого делать, - сказал Хуфрин. - Но деньги... Бодеруна хотела денег, и много. А богатый господин пообещал хорошо заплатить.

- Богатый господин? - быстро переспросила Эмер. - Как он выглядел?

- Я его не видел, он говорил только с ней. Она сказала, что он очень важный господин, у него квезот вышит золотом.

- Золотом? Так ходят только при дворе королевы...

- Мы и жили в столице. Бросили дом в Заячьих Хвостах и переехали в столицу. Думали, там будет легче. Но там ничуть не легче, даже хуже. А потом пришел богатый человек, и сказал нам ехать в Дарем, а потом передал договор о продаже ребенка. Сказал, что надо забрать милорда и увезти как можно дальше. И мы вернулись сюда.

Он говорил все тише и тише, и закончил тем, что повалился на траву, закатив глаза.

- Вот к чему приводит жадность, - сказала Эмер с презрением, и обратилась к Годрику, который проверил у Хуфрина биение сердца и уложил виллана поудобнее: - А ты что молчишь?

- Нам надо где-то переночевать, а утром идти в монастырь Голейдухи.

- Ты что, не слышал, что рассказал этот предатель?!

- Слышал, но сейчас не время разгадывать загадки. Подумаем об этом после того, как спасемся.

Они вернулись к ручью, и просидели ночь, не разжигая костра. Эмер колотило как в лихорадке - то ли от прохлады ночного леса, то ли от пережитого за день. Годрик набросил ей на плечи свою котту и обнял поверх, чтобы было теплее. Хуфрин затих на постели из травы и еловых лап, и только тяжелое дыхание говорило, что он еще жив.

- Значит, идем в монастырь Голейдухи, оставляем там виллана, а потом куда? - спросила Эмер, прижимаясь к Годрику.

- Не будь поспешной. Хуфрин ранен, ему нельзя в дальнюю дорогу. Нужен покой. Но я опасаюсь оставить его даже в монастыре. Ты видишь, свидетели долго не живут. А он - опасный свидетель. Надо увести его подальше из этих мест. Я думал о кормилице, она живет в пригороде Тансталлы...

- Зачем столько возни? Он тебе не отец. Такой же обманщик, как Бодеруна.

- Я должен позаботиться о нем.

- Тебя послушать - ты всем должен, а тебе никто, - проворчала Эмер, устраиваясь головой на его груди. - Так куда пойдем? К королеве? Расскажем, что узнали от Тилвина и твоего несостоявшегося папаши?

- И что важного мы ей откроем? Передадим слова бывшего слуги и представим раненного виллана?

Эмер вынуждена была согласиться:

- Да, с доказательствами у нас не очень. Жаль, что старуха погибла. Наверняка, она знала, как они подделали этот проклятый договор о покупке ребенка.

- Может и не знала. Ей могли его просто передать.

- Хуфрин говорит, с ними разговаривали в Тансталле, потом они направились прямиком в Дарем, и там, в деревушке, Бодеруна получила договор. Уверена, печать они поставили именно тогда.

- Печать всегда находилась у меня.

- Они могли сделать копию... - предположила Эмер неуверенно.

- Столь точно не сделали бы. Я же смотрел оттиски. Не ломай понапрасну голову, скорее всего, они приготовились загодя, когда печать была у леди Фледы.

- Но никому не было известно, вернешься ли ты из южных земель. И я уверена, что леди Фледа хранила печать еще поревностнее тебя. Даже не... - она замолчала на полуслове, и Годрик встряхнул ее, встревоженный.

- Эй, лишилась дара речи?

- Вот оно! - Эмер вырвалась из его объятий. - Я поняла! Это Тилвин. Предатель Тилвин поставил печать.

- Уж его-то я к печати на два полета стрелы не подпускал, - сказал Годрик.

- Вспомни, - глаза у Эмер загорелись знакомым пугающим блеском, - вспомни, когда Острюд устраивает слезы напоказ из-за того, что я, якобы, собралась выдавать ее за старика! Она падает на пол, ты удерживаешь ее, Тилвин вбегает следом, мы смотрим на Острюд, а где в это время находится печать?..

- Лежит на столе, - закончил Годрик с усмешкой. - Яркое пламя! Ведь как раз тогда я должен был заверить твои записки о королевском празднике.

- Ему только и нужно было, что взять печать со стола и приложить к договору. Дело пары секунд. Все сходится!

- Сходится, да не совсем, - сказал Годрик, раздумывая. - Слишком рискованно. Тилвин никогда так не действовал. Он всегда был осторожен. Откуда он знал, что устроит Острюд? Она могла поговорить спокойно и уйти.

- Ответ на это нам может дать только твоя сестра, - сказала Эмер.

- Думаешь, она замешана?

- Ей нравится Тилвин, он мог обмануть ее.

- Острюд не такая, - сказал Годрик после долгого молчания.

- Но твой оруженосец говорил, что именно она стала хозяйкой в Дареме, когда леди Фледа занемогла. Кто ответит, где Острюд сейчас? Сомневаюсь, что добром ушла в монастырь... Надо найти твою сестру и разузнать обо всем. Она - благородная девица, ее словам королева поверит.

- Надо найти место, где ты будешь в безопасности.

- О! Не надо опять! - взмолилась Эмер. - Ты уже хотел от меня избавиться - и ничего хорошего из этого не вышло. Кто-то говорил сегодня про то, что небеса предопределяют, что ни делается - все к лучшему... Вот и смирись, что я буду рядом.

- Ты не понимаешь, это ведь не игра, - попробовал возразить Годрик.

- Это ты не понимаешь, что мы сможешь разобраться в этой истории только вместе, - отрезала Эмер. - Предлагаю оставить Хуфрина в монастыре, ничего там с ним не случится, а самим идти в Дарем. Узнаем, где Острюд, призовем ее к ответу. Надо будет - притащим ее к королеве.

- Полегче, полегче, - пробормотал Годрик, ему не очень нравилась идея призывать к ответу родную сестру.

На рассвете они двинулись в путь. Годрик взвалил Хуфрина на спину, а Эмер пошла впереди, держа мечи и прислушиваясь к каждому шороху.

Они побоялись слишком углубляться в чащу, чтобы не заблудиться. Да и прогулки в синегорских лесах могли закончиться плохо - по округе рыскали волки. Хуфрин бредил и звал Бодеруну. Эмер шикала на него, но он не унимался.

Перед самым закатом они сели отдохнуть у пограничного камня. Он еще хранил солнечное тепло, и Эмер с наслаждением прижалась к нему, закрывая глаза.

- Устала? - спросил Годрик участливо.

Он усадил Хуфрина, прислонив его к камню, а сам лег на землю, давая отдых спине.

- Совсем нет, - ответила Эмер, не открывая глаз. - Если яркому пламени будет угодно, доберемся до монастыря к полуночи. Единственное, о чем я мечтаю - это огромный кусок хлеба. Можно еще и сыра. Головку. Вот такую, - она прочертила руками в воздухе, обозначая что-то непомерно большое. - И еще молока. Целый кувшин. Чтобы есть и пить вдоволь. Никогда не была так голодна.

Годрик хмыкнул, показывая, что согласен.

Хуфрин застонал, и Эмер, успевшая расслабить не только тело, но и душу, испуганно вздрогнула.