— Отпустите меня, — попросила она в одном из коридоров, и мальчик бережно поставил ее на ноги. Камилла, однако, не убрала маленькую ручку с его плеча. Подняв глаза, она посмотрела ему в лицо.

— Это правда? То, что вы говорите, что делаете… Вы в самом деле не лжете?

Альбусу хотелось прижать ее к себе, прикрыть руками, отогреть поцелуями, но он, инстинктивно ощущая, что может спугнуть, только гладил ее по плечу.

— Не лгу.

— Если вы меня обманываете, это… — она сглотнула и покачала головой. — Это большой грех. У меня мало радости в жизни, — она опустила глаза. — Если и вы обманываете, я отравлюсь.

— Да вы что! — Альбус, не сдержавшись, рванул ее к себе. — Никогда об этом не говорите. Я вас не обманываю. Вы вправду самое лучшее, что есть на свете. И я никому не дам вас обижать больше. Слышите?

Тихонько вздохнув, она уткнулась лицом в его плечо. Он прижал ее к себе и долго замирал, чувствуя, как бьется ее сердце.

— Проводите меня до гостиной, — пролепетала Камилла, и Альбус тихим торжественным шагом повел ее по коридору. Уже в подземельях она чуть кивнула, когда он прошептал ей на ухо: «Астрономическая башня, завтра, в три», — и скрылась за вдруг раздвинувшейся стеной. Заломив руки за голову, Альбус крутанулся на месте и расхохотался.

— Вы здесь? — грустно спросили у него за спиной. Он обернулся: Финеас понуро стоял у стены и смотрел на потеки сырости, испещрявшие камни.

— Как видите, сэр, — пожал плечами Альбус и хотел пройти мимо, но Блэк остановил его таким умоляющим жестом, что невольно кольнула жалость

— Что-нибудь случилось, сэр? — негромко спросил Альбус. «Неужели он тоже в Камиллу… Вот так клюква!»

— Да, — кивнул Финеас кудрявой головой. — Сегодня я в полной мере ощутил собственное ничтожество.

Альбус пожал плечами.

— Что же вы так о себе?

Блэк слегка сглотнул.

— Вы можете ради девушки прыгнуть с башни или устроить скандал в Большом зале. А я не могу. Никогда себе этого не позволю.

— И поэтому пишете анонимные письма? — догадался Альбус. Финеас свесил голову на грудь и горько вздохнул.

— Я поминаю, что мисс Йорк давно догадалась. Понимаю, что только тревожу и мучаю и ее, и себя. Но ничего не могу поделать.

— А если понимаете, так надо действовать, а не грустить! — Альбус положил ему руки на плечи, невольно удивившись: плечи у Финеаса на ощупь были, почти как у Викки или Камиллы, и их точно так же хотелось гладить и целовать. — Не обязательно же прыгать с башни. Просто подойдите и поговорите.

— Предположим, я так и сделаю, но что потом? — слизеринец горько закусил губу. — Допустим даже, я ей тоже нравлюсь…

— Нравитесь, не сомневайтесь!

Финеас вспыхнул, но продолжал:

— Допустим даже, у нас будет… Что-то вроде романа. Но чем это может кончиться? Кто я и кто она?

— И кто же? — прищурился Альбус: вопрос ему не понравился.

— Я из семьи Блэков, сын директора Хогвартса. А мисс Йорк… магглорожденная.

— И что же?

— Как?! — вскинулся Финеас. — Вы же умный человек, вы не можете не понимать. Если мой отец узнает, он будет в бешенстве. И может сделать все, что угодно! Розги, цепи, карцер. Хорошо, если он сделает это со мной. Но я достаточно его знаю, чтобы понимать: все это предстоит мисс Йорк, потому что мне тогда будет больнее.

Альбуса передернуло.

— Он что, ненавидит вас?

— Напротив, любит, — Финеас горько помотал головой. — Поэтому не допустит, чтобы мы запятнали родовую честь.

— Какая же это чепуха, — сморщился Альбус; ему было жаль маленького Блэка, совсем упавшего духом. — А с Клеменси, понимаете, нужно на что-то решиться. Не можете же вы ей целую вечность анонимные письма писать. Или уж признавайтесь и будьте готовы ее защитить, или… прекращайте совсем. Забудьте.

Кивнув со вздохом, Финеас пошел куда-то вглубь коридора.

========== Глава 43. Звезда ==========

Конечно, выступление в Большом зале, да и прыжок с башни, который кто-то из учителей наблюдал из собственных комнат, не прошли Альбусу даром — на следующий день он побывал у Спэрроу. К счастью, обошлось без карцера; мальчик лопнул бы с досады, если бы свидание с Камиллой пришлось отложить. А так во время наказания он вспоминал, как нес ее вчера на руках, слушал ее дыхание и сердцебиение, как сегодня утром, входя в Большой зал, она улыбнулась ему — он почти не чувствовал боли. После он сразу попросил у девочек мазь и пару зелий — и к трем часам, волнуясь, пробрался на Астрономическую башню. В лицо ударил резкий ветер, стремительно гнавший серые облака. Сердце билось, как бешеное. Дыхание прерывалось. Он был уверен, что на сей раз Камилла придет, не может не прийти — но дрожал от мучительного нетерпения, так хотелось поскорее ее увидеть. Она появилась всего через несколько минут созерцания им серых камней, отсыревших и потемневших от частых ливней, но редко когда в его жизни время тянулось так долго. И вот…

— Мистер Дамблдор, — тихо позвали за спиной. Он резко обернулся: Камилла, кутаясь в черную накидку, стояла рядом, ее платье чуть шуршало на ветру. Он бросился к ней, обнял, прижал к себе. Некоторое время они стояли молча.

— Мистер Дамблдор, — попросила Камилла. — Отпустите меня, пожалуйста. Не стоит так часто обнимать меня. Нас могут увидеть посторонние, и ни к чему хорошему это не приведет.

— Как скажете, — слегка отстранился мальчик и не мог не сдержать улыбки: как ни старалась Камилла принимать светски-чопорный вид, все же она выглядела больше подавленной и испуганной. — Только можно, вы меня будете называть просто Альбус?

Она поколебалась, но согласилась.

— Можно. У вас необычное имя, и у вашего брата тоже. Кто вас называл?

— Вообще-то мама, — засмеялся мальчик. — Она говорит, что унаследовала любовь к необычным именам от своего отца. Ее саму зовут Кендрой. Хотя, кто знает… Папину кузину вот зовут Гонория.

Он прежде и не вспоминал о тетке, про которую и слышал-то только пару раз, когда отец рассказывал про нее что-то забавное. Гонория не поладила с Кендрой и с тех пор не общалась с их семьей. Однако и она годилась, чтобы победить исподволь одолевавшее смущение.

— А что означает ваше имя? — решил поддержать он разговор.

— Кажется, благородная девица, — она слегка пожала плечами. — Удивлена, что так называют не всех слизеринок. Это довольно удобно.

— Но не всем подходит, — вырвалось у Альбуса. Девочка покосилась на него, но промолчала. Потом попросила:

— Давайте спустимся вниз. Здесь слишком холодно.

Альбус накрыл ее полотном своей мантии, но Камилла убрала ткань с плеч и стала спускаться по лестнице. Ему ничего не оставалось, как присоединиться.

— Вы не сочтете меня дерзкой, если я спрошу? — проронила она еще через некоторое время.

— Дерзкой? Вас? Нет, конечно, — Альбус снова приобнял ее, но тут же отдернул руку.

— У вас такая пестрая и… странная компания. Все удивляются вашей эксцентричности. Вы и сами постоянно попадаете в неприятности, и ваши друзья… Над Горацием Слагхорном посмеиваются, что он дружит с сумасшедшим, с девицей, не знающей приличий, с магглорожденной… и с вами. Но и все удивляются, почему вы так себя ведете. Вы так талантливы. Могли бы стать любимцем всех учителей.

— А зачем мне любовь всех учителей, если я далеко не всех из них уважаю? — удивился Альбус. — Что до моей компании, они замечательные, интересные ребята. Вам просто надо узнать их поближе.

Камилла остановилась, удивленно приподняв брови.

— Вы думаете, мне это будет… прилично?

— Нельзя же думать только о приличиях, — начал слегка кипятиться Альбус. — Лэм, которого вы назвали сумасшедшим, второй на потоке по успеваемости — ну-ка, кто из ваших приличных знакомых с ним сравнится? А Викки просто любит жить.

— И ей позволяют, как вы говорите, любить жить, — тихо заметила Камилла.

— Да, позволяют. Что тут неприличного? Вы все ей просто завидуете, потому что у вас смелости не хватает жить так же.

— Или у нас более строгие родители, — добавила Камилла совсем тихо. — Прежде чем осуждать нас, попробовали бы вы сами… — ее плечи дернулись. Альбус, забывшись, привлек ее к себе.