— Пойдем, — сказала она ему строго, и потянула за собой к лестнице, ведущей на второй этаж. Где-то там, в одной из комнат Бэн стирал ее память.

— Куда? — Удивился юноша, следуя за ней и толкая на ходу разный мусор.

— В спальню, — улыбнулась Дита.

— Нет! — Бэн резко остановил девушку, усаживая ее на ступеньки. Они уже почти поднялись и, переведя взгляд на двери спальни, Бэн вздохнул.

— Наработаться еще успеешь, — пыталась успокоить его принцесса. — Твоя грязь никуда не сбежит, а расслабляться тоже не мешало бы!

Бэн устало сел рядом с ней, смахивая рукой паутинку со стены.

— Я тут и за столетие не закончу, — сказал он расстроено.

— Тогда чего переживаешь? Потрать на меня часик, от тебя не убудет, — девушка обняла его, прижимаясь к его губам.

Ее руки были в пыли, и Бэн поймал ее ладошку, отряхивая от грязи, но встретившись с ее губами, махнул рукой на все и занялся с ней любовью прямо на лестнице.

(Берлин, Geschwister-Scholl-Straße. 1 декабря 1812 год. Ночь.). Понедельник. (Вильгельм)

Вильгельм сидел в подземных комнатах Носферату, и, видя раздражение Яснотки, ему хотелось уйти. Но и дела, что привели его сюда, не могли быть отложены. Почти два года переговоров, торговли, сбрасывание цен и поиск новых союзников. И вот Наполеон теряет свои позиции, Россия изгнала его войска, а погода превращает его солдат в кровавое месиво, а Берлин все так же осажден и французы правят им как своим.

Первоначальные требования были существенно изменены, Густав оценил старания своего старшего Потомка и хоть с неохотой, но все же принял новые условия. Катерину Принц ценил, но видно не настолько, как свой город. И Катерина шла наравне с другими Детьми, которых приготовили к уничтожению. Осталось договориться лишь о месте и времени. Все остальное было решено. И когда Вильгельм вновь поднял вопрос об изменение количества жертв, Тореадоры восприняли это в штыки и категорически отказались менять свое прежнее решение. Яснотка пыталась найти к ним подход с разных сторон, но Франсуа Вайон оказался слишком упрям и честолюбив, чтобы отказываться от смерти Катерины.

Именно Катерина всех беспокоила, именно Катерина была нужна всем мертвой.

И Вильгельм понимал, что спасти Палача оказалось намного труднее, чем отправить ее на смерть. Катерина умрет, а он будет вечно страдать, связанный с ней Узами Крови. И помня свое положение всего несколько месяцев назад, он понимал, что не сможет справиться со своими чувствами. Катерина нужна была ему живой и невредимой, но Палач не сбежит из города, даже под предлогом своей смерти. Она слишком предана Густаву и своему делу.

— Мы вновь рассматривали денежные контрафакции, но Франсуа был готов обсуждать лишь других детей Густава, но никак не Катерину. Каспар так же считается обязательной целью и самый старший из тех, кто может быть вызволен это Фредерик.

— Предложите больше!

— Сумма дошла уже почти до миллиона гульденов.

— Я располагаю средствами. Париж потерял свое превосходство. Наполеоновской Армии более не существует, и Марсель захочет принять деньги на поддержание безопасности города. Торгуйтесь!

— Может, рассмотрим другой возможный вариант? — Яснотка никак не реагировала на гнев партнера.

— Заменить ее? Думаешь, принц Парижа не заметит? Даже ты с твоей силой делать невидимым целый города не сможешь скрыть все следы полностью. Если нам и удастся провести Конклав, то сама Катерина откажется прятаться и явится на плаху.

— Да, гордость Палача не слишком приятная черта.

— Я попытался ее уговорить. Она и слышать не хочет. От всего отказывается!

Вильгельм поднялся и стал нервно расхаживать по камере бывшей тюрьмы, где жили Носферату.

Эрилес, что сидела рядом, похоже, вообще не интересовалась проблемами Вентру. Листая финансовые бумаги, она удовлетворенно кивала и тыкала пальцем в цифры Дмитрию, который вообще смотрел в потолок и опять был погружен в свою депрессивную апатию. Эрилес прекрасно справлялась с созданием железнодорожной компании, заказ исполнялся, и в ближайшее будущее в Берлине должна была начаться стройка. Носферату следовало бы расслабиться, но торговые компании стали саботировать железные дороги, понимая, что могут лишиться большей части своей прибыли и в некоторых городах уже были приняты законы о запрете подобных перевозок. Эрилес это злило, и она мечтала сломить всех, кто вставал у нее на пути. Вот только города, где принимали подобные запреты, принадлежали Саббату, и повлиять на их политику в данный момент, а тем более, пока идет война, не предоставлялось возможным.

— Я попытаюсь достать своего старого контакта, — наконец сказала Яснотка, после долгих раздумий, — но тебе, Вильгельм это влетит в копеечку!

— Я знаю. Ты получишь, что попросишь.

— Но если он не ответит, я не буду больше пытаться. Не понимаю лишь одного, ты так старался избавиться от нее, а теперь спасаешь.

— Я ошибся. Думал, Тремеры смогут избавить меня от Уз. Но... считайте, ритуал не сработал.

— Тремеры подвели тебя? Я знаю прекрасный способ, как поквитаться с Петром, давно точу на него зуб, — подняла голову Эрилес.

— Оставь свои старые обиды при себе. В том, что ритуал провалился, есть и моя вина. — Вильгельм с сожалением признавал свои ошибки.

— Мое дело предложить, — пожала она плечами и вернулась к своим записям.

— Почему бы тебе не поговорить с Густавом, — предложила Яснотка.

— Густава уговорить было тяжело, но теперь Принц уже не откажется от нашего плана. И сейчас мне нельзя с ним видеться. — Вильгельм покачал головой, Носферату не могли ему помочь.

— Тогда тебе лучше смириться. Через два месяца Конклав соберется для того чтобы Густав принес свои публичные извинения. И зная Катерину, она придет на казнь на своих двоих.

— Смириться? — Вильгельм усмехнулся. Он был совершенно равнодушен к Палачу. Сейчас. Он хотел, чтобы она умерла, чтобы пропала навсегда. Катерина имела слишком большое влияние на Густава и всячески мешалась под ногами, сдерживая планы Сенешаля. Но...

Вильгельм надеялся на ошибку, на удачу, на случайность. Возможно, кровь Катерины не попала в него и через полтора месяца она нисколько не потревожит его. Может клинок действительно был отравлен, Мара сильная и старая вампирша могла обучить своего отпрыска тайнам, о которых Сенешаль даже не слышал. Может быть... а может и не быть, и тогда все что ему останется это вечно любить уничтоженную Катерину.

— После ее смерти Узы разрушатся, мой друг, потерпи немного, — маска Яснотки приветливо улыбалась, и Вильгельму от разрежения захотелось закричать на старуху, что претворялась ребенком.

— Я понимаю, — не закончив разговор, не прощаясь, Вильгельм покинул убежище Носферату.

Катерина умрет и его ждет покой или вечные страдания. Вильгельм чувствовал разочарование, тоску, одиночество. Он думал о Катерине и о ее зубах. Было бы неплохо, чтобы Палач провела рядом с ним еще одну ночь. А потом она может умереть.

(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 2 декабря 1812 год. День.). Вторник. (Ларс)

Дита приехала в Кёпиник на неделе и появление девушки в будний день, днем, Ларса сильно удивило. Кроме того она приехала не одна. Мила, невероятно красивая женщина, гуль Каспара сопровождала девчонку. Ларс замер на пороге гостевого дома Носферату, рассматривая посетительниц.

— Добрый день, — ласково произнесла Мила, и Ларс не смог не улыбнуться ей в ответ.

— Добрый, какого хрена тут забыли, — сказал он таким же ласковым голоском.

— Может, впустишь в дом, там и поговорим, — продолжила девушка, положив руку себе на бедро.

— Вот еще, тут пообщаемся.

— А если я за лошадкой для господина?

— Ну, хорошо, красотка, ты зайди, а Диту то зачем притащила?

— У меня к тебе тоже дело есть, — сказала Дита мрачно.

— А платить чем будешь? У тебя и гроша за душой нет! — Ларс позволил Миле войти и теперь стоял в пол оборота, смотря, как девушка снимает свою тальму.