— Ну? — Проговорил Бэн.
Дита попыталась ответить на его взгляд. Она не понимала, что он от неё хочет. Девушка боялась сделать или сказать хоть что-то. Этот древний гуль мог легко убить её за то, что она не ответила его желаниям. Дита нервно сглотнула, её глаза испуганно бегали по сторонам, и она ждала хоть какой-то подсказки. Бэн расстроено подёргал губой и снова стал угрюмым.
— Всё было чудесно, мне с тобой очень хорошо, — быстро проговорила она с натянутой улыбкой, просто пытаясь заладить неловкое молчание.
Бэн сразу расцвёл как мальчишка, глупо заулыбался.
— У тебя десять минут на сборы, жду в конюшне! — кивнул он и, всё ещё улыбаясь, выбежал из комнаты.
Девушка перевела дух.
Как Джетт мог с ней так поступить? Как он мог отдать её этому безумцу?
Дита сжалась, обхватывая себя руками и наконец, позволяя слезам хлынуть из её глаз. Даже если ей и нравилось то, как ласкал её гуль Палача, ей совсем не нравился он сам. И от таких отношений она чувствовала себя продажной женщиной, что за несколько смутных фактов, что вылавливала она из бумаг гулей, отдаётся нелюбимому мужчине.
Комментарий к Глава 4. Продать Джульетту. Часть 09. Ненависть [1] Шестой уровень Презенса
====== Глава 4. Продать Джульетту. Часть 10. Stekktizd “время сева и кладки яиц” ======
Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1808 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 2. Stekktíð[1] «время сева и кладки яиц» PWP
Ангелина стала слугой Катерины в 1782. Девушка была из бедной семьи, имела африканские корни и кроме смелого сердца ничем особенным не выделялась, но Ангелине нравилось служить нашей госпоже. И её рвение меня восхищало. Я перевёл на неё обязанности, связанные с контролем внутренних войск и пересылкой писем. Однако Ангелина оказалась безграмотна и обучалась с трудом. Я учил её двадцать шесть лет и иногда с разочарованием опускал руки, видя, как много ошибок допускает новая слуга Катерины. После того, как за неё взялась Дита, всё пошло намного быстрее. Принцесса отлично писала на нескольких языках, считала в уме, складывала огромные числа, легко переводила и расшифровывала любые тексты. И это, наверное, единственное, что умела инфанта белоручка. Я был очень доволен работой Диты, Катерина тоже.
Дита помогла Ангелине и с чистописанием, тренируясь с ней часами, засиживаясь в нашей маленькой каморке до заката. Это была мирная идиллия, под которую я просыпался днём. Их тихие спокойные голоса, приглушённый волшебный смех маленькой красотки, нежные улыбки, что дарила ей Ангелина, помогали мне вспомнить, что я тоже человек. Иногда, не вставая с постели, я часами наблюдал за девушками, расслабленно улыбаясь.
А потом, внезапно, мои руки стали потеть, когда Дита садилась рядом со мной на лошадь. Я чувствовал жар и понимал, что это физическое влечение может сильно помешать моей работе. Это превращалось в наваждение. Я отводил взгляд от полного блаженства лица, когда моя богиня прикасалась к ней, пила кровь Диты. Моё сердце билось безумно быстро, когда принцесса задерживалась в моей комнате и весело смеясь, общалась с Ангелиной. Я боялся, забывая дышать, что они услышат его. Притворялся спящим, тайно наблюдая за девушкой.
Я пытался отвлечься с девицами в дешёвых забегаловках и в кварталах проституток. Но это помогало ненадолго. Приходил вторник, и я, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя смущение, как ребёнок ждал у дверей скромной комнаты Диты.
Первое время «бездонный сосуд» жила в общей зале с остальным стадом, но её бывший хозяин Джетт выпросил Петра выдать девушке отдельное место с личной кроватью и ящиками для вещей. Я был рад, что Дита переехала из общей комнаты. Девиц Петра продавали не только вампирам на кровь, но и простым смертным как проституток, и многие гули пользовались ими в своё удовольствие. Мысль о том, что Дита уподобится обычным потаскухам сильно меня расстраивала.
Не знаю, что привлекло меня к ней так внезапно и болезненно. Никогда ранее я не увлекался столь молоденькими и худощавыми особами. Девушки дозамужнего возраста казались мне скучными и пресными в постели и любви. Я предпочитал пышных, объёмных дам, овдовевших или родивших пару детей. Но угловатое тело Диты напоминало мне молодую Катерину, а её юношеский нигилизм казался мне здравым смыслом в этой бесконечной гонке лжи. Кроме того, меня восхищала её нелюбовь к зануде Анжело и другим гулям, которые считали себя высшим обществом среди смертных.
Мне нужно было отвозить девушку к Вентру, и встреч было не избежать. Я приезжал в капеллу и стоял рядом с её комнатой. Дита выходила ко мне, приветливо улыбалась, а я старался не выдать своих желаний, старался вести себя как всегда, но мой голос дрожал, во рту пересыхало, я мялся. Девушка смеялась надо мной, называя моё смущение милым. Хватала мою руку, поглаживала по шее, я видел, что она играет, издевается надо мной. Безумные полчаса, пока мы ехали на лошади, она тёрлась о мою грудь щекой, щекотала пальцами мою поясницу. Мне хотелось остановиться, бросить её на землю и взять прямо там. Моё тело болело и ныло, после того, как возвращал её домой, я мчался к продажным женщинам, пытаясь снять напряжение.
Я бы мог получить её в любой момент, как и многих других, заставив Диту подчиниться моим дисциплинам или силе, но я всегда желал, чтобы объект моей страсти отвечал мне на мои чувства. И уверив себя, что мне необходимо добиться от неё этих чувств, прежде чем затащить в свою постель, я отступил.
У меня появились подозрения, что моя страсть слишком заметна, так как даже Вильгельм поинтересовался у меня моим влечением к девушке. Сенешаль расспрашивал меня о ней, пытался выяснить мое к ней отношение, я не сказал ничего особенного, но я всё же почувствовал, как моя тяга к Дите усилилась. Словно Вильгельм открыл мне глаза. После разговора с вампиром всё стало значительно хуже.
Приехав на следующую ночь к капелле Тремеров, я не смог зайти в трактир, чувствуя головокружение от одной только мысли о девушке. Кажется, я достиг своего пика и был готов сорваться, потеряв контроль. Дита, не дождавшись моего появления, сама вышла ко мне, отыскав мою лошадь рядом со зданием. Весело махнув, она протянула руку, ожидая, что я помогу подсесть ей. Судорожно сглотнув, я ухватил её тонкое запястье. Меня прошиб пот, желание захлёстывало меня. Я с трудом поднял её, хотя во мне была сила пяти смертных. Дита мгновенно прижалась ко мне, отчего я лишился возможности дышать. Ругаясь про себя на чём свет стоит, я рванул поводья, направляясь в Шарлоттенбург. Мне стоило приехать раньше, приехать и уломать её на близость. Или соблазнить её дисциплинами, всё что угодно. Мне необходима была разрядка. Дита как обычно что-то лепетала, но я не слышал, принюхиваясь к странному запаху её волос. Левой рукой я поддерживал её в седле и, надеясь, что она не заметит, поглаживал её бёдра. Вскоре она умолкла, и я понял, что девчонка недовольна моими посягательствами. Но мне было уже всё равно. Я был готов наброситься на Диту на лошади, лишь бы получить её.
Остановив у дворца Шарлоттенбурга кобылку, я попытался прижать её к себе, но Дита, оттолкнув меня, спрыгнула с лошади и, как-то озлобленно смотря в мои невидящие от желания глаза, попятившись, ушла во дворец одна. Я медленно приходил в себя. Девушка меня не хотела, и это было тяжело, обидно. Меня наполнили разочарование и злость на самого себя. В конце концов, Дита просто общественно стадо, просто еда, зачем мне её чувства! Но... они были мне нужны.
Меня, как всегда, спасла мой ангел Катерина. Видя моё состояние, хозяйка попросила Вильгельма пить Диту первым. Я следил за ними, завидуя его зубам и тому, как легко девчонка отдаётся ему. Мне хотелось быть вампиром, я мечтал об этом уже сотни лет.
Когда Вильгельм закончил питаться, он попросил меня оставить их ненадолго: им нужно было о чём-то поговорить. Я вышел за дверь, стараясь забыть о Дите, стараясь смыть её образ. Буквально через пять минут она выбежала за мной. Девушка, посмотрев на меня, сильно покраснела. Не знаю, о чём они там говорили, но это явно её нервировало. Взяв мою руку, сильно удивив этим, Дита потянула меня в покои Катерины.
