— Так какие догадки? — вернулся он к старой теме.

— Не догадки. Я слышала, как один из них общался телепатически.

— Чёрт, надо было обследовать на месте, — продолжал Бэн.

— Да, нужно было, — девушка явно говорила с неохотой.

— Извини, что перебил их. Ты так и не сказала, что от тебя хотели и кто.

— Их отправил за мной Роман.

— Что? Он жив?

— Да, и он приедет за мной!

— А почему Саббат? Роман присоединился к этим безумцам?

— Я не знаю, и мне всё равно. Я не хотела говорить это при Катерине, но лучше бы вы оставили меня там. Я не хочу возвращаться к Каспару! Всю свою жизнь я любила Романа и до сих пор люблю. Пусть прошло сто лет, для меня это не важно.

— Ты уверена, что это был Роман?

— Да, более чем. Слышала, как тот вампир к нему обращался, — Мила вздохнула и задумчиво произнесла: — я бы так хотела услышать его голос, я вижу его во сне, словно он рядом, хотя не видела его столетие. Я не могу его забыть, он был моей первой и настоящей любовью.

— Я не слишком сведущ в подобных эмоциях. И у тебя же есть Каспар. Как ты можешь думать о другом?

— Каспар? Каспар! Ненавижу его! — воскликнула Мила в сердцах.

Бэн остановился в изумлении, смотря на девушку.

— Ты связана с ним Узами, ты его гуль!

— И что? При встрече с ним я словно теряю контроль, не могу отвести от него взгляд, чувствую желание, влечения. Понимаю, что он всё в моей жизни, что мне без него не выжить. Но как только он засыпает… — Мила замолчала. — Я ненавижу его до дрожи. Кровь сделала меня зависимой от Каспара, от его вите, однако он слишком занят, увлечён своим бессмертием. Он сделал меня помешанной на любовных ласках, я жажду его внимания, жажду любых чувств. Но он просто меня использует, смотрит на меня и видит красивую игрушку.

— Каспар был добр и внимателен к тебе. Я не понимаю…

— Я всегда любила только Романа, я идеализировала его, он был моей первой любовью, а такое не забывается. А Каспар обманул меня. Сказал, что Роман мёртв, лишил девственности, что хранила я для своего жениха, и женился на мне, пока я была в шоковом состоянии, пытаясь понять, стоит ли мне продолжить жить без любимого. А потом Каспар дал мне своей крови и сделал своей рабой, безвольной скотиной, кормом. Рядом с Каспаром я всё время жду хоть какого-то внимания, хоть одно доброе слово. А слышу от него – подай и принеси. Сделай то и это. Мне хочется угождать ему, чтобы он был мне благодарен, но он обращается со мной как с вещью!

— Мы и есть вещи. Мы должны радоваться, что господа нами довольны.

— Я не хочу такой жизни. Пока хозяин рядом, я не могу и взгляда отвести, но стоит Каспару скрыться за углом, я чувствую сильнейшее раздражение, отвращение и ненависть. Я понимаю, что все чувства к нему вызваны кровью, и мне хочется вырвать эту кровь из себя и избавиться от этой связи. Я чувствую обоготворение, восхищение внутри себя. И ненавижу эти чувства, ненавижу своё влечение к нему. Ненавижу Каспара и мечтаю, что Роман вернётся и убьёт его! А он именно так и сделает. Если Роман присоединился к Саббату, его более ничего не остановит.

— Ты говоришь страшные вещи, Я не могу этого понять.

— Забирайся на лошадь, ускорим шаг. Я хочу вернуться домой, уснуть и, проснувшись, оказаться в объятьях Романа.

— А если он не придёт за тобой?

— Уверена, что придёт. Я чувствую, он где-то рядом, ждёт меня, ищет меня.

— Если Роман стал Саббатником, Катерина его уничтожит!

— Не говори так. Если Роман умрёт, я покончу с собой.

Бэн послушно сел на Силь позади девушки. Они почти выбрались на дорогу, и лес стал реже. До Берлина они добрались уже через час, и к покоям Каспара явились с рассветом. Мила не хотела спускаться с лошади, словно отказываясь возвращаться в логово своего господина.

— Поехали в гостиницу, — сказала она, продолжая цепляться за поводья.

— Тебе лучше быть в доме, когда Каспар проснётся, чтобы он не тревожил Катерину лишними вопросами.

— Нет, поедем на пару часов, приятно проведём время, — девушка взяла его руку и потянула к своей груди. — Доставь мне удовольствие, ты же умеешь!

— Я бы с радостью согласился, но мне до сих пор страшно пересекаться с твоим хозяином после прошлых наших встреч. Каспар жесток и ревнив, и он предпочитает убивать соперников.

— Он боится Катерину и ничего тебе не сделает, — Мила повернулась к нему и прижалась к его губам своими, — забудь о Каспаре! Я надеюсь, он скоро умрёт!

Бэн отстранился от неё.

— Мне тяжело слышать такое. Не могу выкинуть твои слова из головы, — юноша подтолкнул её, ссаживая с лошади.

— Я не навязываю тебе свои мысли, не прошу поддержать, — сказала девушка обижено. — Моё тело жаждет внимания, а Каспар ещё и кровью меня обделяет! Ты лучше всех понимаешь моё тело, не отказывай мне!

— Найди кого помоложе. Я не хочу рисковать жизнью, даже ради такого сладкого приза, как ты.

Послав Миле воздушный поцелуй, словно издеваясь, Бэн дёрнул поводья и быстро её покинул.

(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 11 июля 1808 год) Воскресенье. (Бэн)

Бэн вернулся в казарму и устало опустился на кровать. Комната пустовала, и всё в этой маленькой коморке выглядело чужим и отстранённым. Бэн опустил голову и, прижав ладони к лицу, протёр глаза. Он не чувствовал желания спать. Он вообще ничего не чувствовал. Опустошённость. Полное, разрывающее на части одиночество и безысходность. Триста лет одинаковых дней и ночей. Бэн ощущал себя старым, слишком старым. И это делало его усталым.

Дверь приоткрылась. В комнату вошла Ангелина. Бэн даже не шелохнулся, он слышал и узнал её шаги, ещё когда она только поднималась по ступенькам в общий холл. Женщина бросила на него взгляд и села рядом. Сейчас была её очередь спать, и Бэну следовало бы уступить ей кровать, но ему не хотелось даже двигаться.

— Пересядешь? — спросила она.

— Нет, — ему хотелось, чтобы живая женщина хоть немного погрела его.

— Тогда пойду спать на крыльцо, — сказала она сердито и поднялась, но юноша схватил её за руку и потянул назад, обхватывая её плечи и кладя на неё голову.

— Не уходи! Прошу!

Ангелина дёрнулась и раздражено вздохнула.

— Мне надо поспать.

— Я пересяду, просто побудь со мной немного, — Бэн провёл ладонью по загорелой шее женщиныи направил её голову к себе.

Ангелина резко вырвалась, отталкивая его от себя.

— Хватит, Бэн! У меня есть мужчина, и я больше не буду с тобой любиться!

— Мне просто очень одиноко, — вздохнул юноша, вновь опуская лицо на ладони.

— Заведи себе подружку! Ты уже пару лет никого не водил!

— У меня всегда есть кто-то про запас для Катерины…

— Я не про Катерину сейчас говорю. Про тебя! Умерь свою гордость, оставь своё высокомерие, если бы ты относился к другим терпимее, если бы вёл себя с ними по-человечески, ты мог бы общаться с другими гулями, завести себе друга... — поймав его гневный взгляд, Ангелина развела руками, — прости, я забыла, что дружба для тебя святое. Только ты не бог, чтобы управлять чужими судьбами и решать всё за всех.

— Устал от них. От смертных. Забегаю отвлечься к ним хотя бы пару раз в неделю. Но толку? Они все скучные, однообразные...

— Может, тогда не стоит относиться к ним, как к мясу?! Бэн, тебе просто нужна любовница, хорошая женщина на пару лет, и ты снова будешь чувствовать себя живым.

— Они все умирают. Всех их съедает Катерина.

— Выбери ту, что не подойдёт к её пристрастиям.

— Принцессу? — рассмеялся Бэн и тут же замолчал, вспоминаю прекрасную красотку, что не выходила у него из головы последние несколько недель и мешала спокойно спать.

— Мне всё равно, только меня не трогай. Раз зовёшь сестрой, то и веди себя соответственно, — Ангелина строго смотрела на него, но пожалев, вздохнула: — только не раскисай снова, — женщина села с ним рядом и погладила по жёстким светлым волосам, — меня твои депрессии угнетают, взбодрись, у нас сейчас чудесное время: госпожа позволила отдыхать, можем заняться собой, своей жизнью.