Бэн смеялся, спрашивая ещё и ещё. А у Диты хватало фантазии, чтобы не повторяться и веселить его всё новыми и новыми историями, которых за неделю накопилось масса.
— А Ромео вместо вина прогорелое масло подсунула. Веселуха началась, когда он блевать начал!
— Догадался, что ты?
— А как же! Я ему ещё сказала, что, когда его хозяин сдохнет, от него тоже лишь жирное прогаркое пятно останется. Как он взбесился!
— Зря ты про вампиров так.
— При хозяевах я вежлива, как Джетт и велел! — Дита не собиралась цацкаться с гулями, только потому, что ей было указано подчиняться вампирам.
Бэн остановил у северной казармы, рядом с городской стеной.
— Последние три года тут живём.
— Часто переезжаешь?
— Приходится время от времени. Люди замечают, что мы не стареем, в казарме время проводим, а старшинам не подчиняемся, да и вообще служим по своему графику и усмотрению.
— А зачем тогда солдатские комнаты? Не проще было бы дом отыскать и совершенно спокойно создавать иллюзию семьи? Тем более, если ты с сестрой живёшь, она бы за твою жену сошла.
— У Ангелины немного другие заботы, некогда ей жену изображать, — усмехнулся Бэн. — А в казарме тихо. Ничего важного там не храним, в случае срочного передвижения – не сожалеем. И перебраться в новую казарму много труда не составит.
— Безопасно вроде? Как и вампирчики? — Она захихикала, а Бэн лишь критично закачал головой.
— Возможно, будет дом. Точнее уже есть, да руки не доходят до ума его довести, чтобы и у Катерины убежище было, и нам дёргаться не приходилось. — Бэн критично посмотрел на девушку, — ты только лишнего не болтай.
— Ага, — равнодушно махнула она на него рукой.
— Я серьёзно.
— Ну да, и кому я, по-твоему, могу рассказать? — Она рассмеялась, — меня вампиры считают едой, даже не человеком.
— Ты хоть иногда можешь быть серьёзной? — Бэн спросил это с улыбкой.
— Могу, но это скучно! — Протянула девушка, — показывай уже свой дом. Горю от нетерпения!
— Предупреждаю, это холостяцкая дыра, — почему-то стал оправдываться он.
— А как же сестра? — Спросила Дита, подхватывая его под руку.
— Она – мой напарник. Второй холостяк в нашей семье, — он снова был смущён её напором, но отталкивать не стал. Ведь девчонка просто играла.
Бэн открыл перед ней двери и проводил через тёмный сырой зал, который солдаты использовали как столовую, в одну из отдалённых комнат. Не общее помещение для солдат, а маленькие кабинеты для старших чинов. Вытащив из сапога простой толстенький ключ, он отпер двери. Ещё не до конца отварив её, Дита услышала женский тревожный голос, увидела стол, заставленный свечами и лампами, и фигуру, что, сгорбившись, корпела над столом.
— Наконец-то, я с голода помираю! — Воскликнула фигура, даже не поворачиваясь.
— У нас гостья, Ангелина, — сказал Бэн и многозначительно кивнул в сторону стола.
Девушка, которую сложно было девушкой назвать, резко смахнула все бумаги в ящик и приветливо улыбнулась.
— Добро пожаловать, я – Ангелина, — представилась она.
У женщины были очень коротко обстриженные волосы, даже короче, чем у Бэна. На ней была плотная военная рубашка со знаками королевской охраны и дешёвый камзол с нашивками, которые Дите ничего не говорили. В обтягивающие кальсоны были уложены картофелины, создавая иллюзию мужского достоинства. На лице были усы, тоненькие, хиленькие. Кожа была грубоватой, а большой широкий нос делал её мужественной, даже не смотря на узкие скулы и очень длинную женскую шею. Дита бы ни за что не догадалась, что перед ней особа женского пола. Если бы Бэн так не сказал, и если бы её мелодичный высокий голосок не назвался Ангелиной.
— Меня зовут Дита, — представилась в ответ девушка.
— Мне уйти? — Выразительно посмотрев на Бэна, спросила Ангелина.
— Эээ... нет! — Бэн замотал головой. — Она ненадолго. Просто взглянуть, где мы живём. И я ложусь спать, мне нужно отдохнуть. А Ангелине надо работать, — посмотрел он серьёзно на Диту.
— Ясно, — Дита стала топтаться на пороге, явно придумывая причину, чтобы остаться.
В крохотной коморке и двоим было тесно, втроём там совершенно было нечем дышать. Бэн, не обращая на неё более внимания, скинул с себя верхнюю одежду, оставшись в одних в штанах. Он покрутился перед женщинами, бравируя своим изрезанным шрамами, мускулистым телом и, завалившись на узенькую лавочку, сразу уснул.
— Угостить тебя? — Тихо спросила Ангелина, указав на корзину, подёргивая губой. Она явно чувствовала неловкость от присутствия посторонней.
Дита оживлённо закивала, и Ангелина, подхватив корзину, вышла вместе с девушкой в столовую, заперев комнату на ключ. Вздыхая и теребя свои усики, женщина разложила продукты, убрав половину, явно оставляя еды для Бэна. Для Диты она отломила кусок сыра и хлеба, кинула пару листов салата и яблоко. Пред собой разложила миску с кашей, на второе кусок мяса к хлебу и сыру, и довольно большой набор овощей. Дита полыхала от счастья, смотря на продукты, что ей перепали. Почти месяц она не ела ничего, кроме супа в капелле, что, похоже, варили из остатков с кухни. Это был просто царский пир.
— Какое счастье, настоящая еда, — пропела она, хватая свою порцию.
— Ты откуда? — Поинтересовалась Ангелина.
— Я в капелле у Тремеров живу. С общественным стадом. Но я гуль, — резко добавила она.
— Ага, ясно, — Ангелина продолжала жевать, не особо вникая, — и как жизнь у Тремеров?
— Кормят плохо, а так – чудесно. Не могу сказать, что я разделяю восторг всех тех обработанных гипнозом девиц, для которых эта жизнь – неземное счастье. Но всё же я довольна. Много свободного времени, могу читать книги в лавке неподалёку. Я там даже на работу устроилась. А книг у него более тысячи. Гигантская коллекция! — Произнесла она, с восхищением закатывая глаза и вспоминая о книжной лавке. Сегодня можно будет туда отправиться и дочитать новую книжечку французского романиста.
— Ты читать умеешь? — С недоверием спросила Ангелина.
— А что в этом удивительного? Мне казалось, сейчас все читают!
— Ну... Да, — протянула Ангелина. У неё с чтением были большие проблемы. Бэн хоть и обещал, но так и не взялся за её обучение как следует. И за тридцать лет служения она не смогла найти ни времени, ни сил на книги.
— Ты не умеешь читать? — Удивлено догадалась девушка.
— Читать умею. Писать не очень, — призналась Ангелина.
— Хочешь, научу? — Предложила Дита.
— Меня Бэн учит. И давно.
— Ну, второй учитель тебе не помешает. Я своих младших братьев в семь лет научила писать по-испански и по-французски.
— Ну, можно, наверное, — с недоверием произнесла Ангелина, — я уже почти все письменные буквы изучила, только путаюсь немного, и кривые они очень. Бэн сердится, а писать надо много и разными… — Ангелина запнулась. — В общем, много.
— Технике научу ещё быстрее. Там главное правильно кисть держать и движения рукой соблюдать. Тут недалеко стена, а за ней есть поля. Пойдём туда, буду учить!
— Туда-то зачем? — Удивилась Ангелина.
— Узнаешь, — хитро прищурилась Дита.
Женщины поели. Ангелина оставила корзину в комнате Бэна, снова заперев и тщательно проверив замок. Отклеила, наконец, свои усы, отчего стала намного больше походить на женщину, а, когда спрятала обрезанные волосы под тяжёлой шалью, стала даже симпатичной, и пошла за Дитой на поля. Ангелина была явно подавлена, не понимая, что девушка от неё ждёт, да и Бэн для тренировки уже дал ей задание.
Дита на поле отыскала небольшую палку, вытоптала круг и, взяв за конец палки, ловко нарисовала тоненьким концом крохотную букву размером с ноготь.
— Главное – движение кисти. Я покажу тебе, как правильно держать перо и вести его телом. Тогда всё сразу станет легче.
Ангелина вздохнула и взяла палку. Ей не слишком-то верилось.
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 2 июня 1808 год) Среда. (Бэн)
Бэн проснулся от какой-то странной мучительной тишины. Ангелина обычно стабильно будила его, а сейчас её не было. И, осознав это, он резко вскочил, осматриваясь, и стал одеваться, быстро обдумывая, что могло произойти. Но, как только он натянул сапоги, дверь в комнату открылась, и внутрь вбежала запыхавшаяся женщина.
