Эйса смотрит на меня – как я, голая, прикрываюсь футболкой, – потом снова на Далтона. Испугавшись, что Эйса не так все поймет, хочу уже все объяснить… а он, не слушая, принимается громко ржать.

– Это ты его так? – спрашивает, указав на лоб Далтона.

Мотаю головой:

– Я закричала, и он дернулся. Треснулся о смеситель.

Эйса ржет еще громче и помогает Далтону вылезти наконец из ванны.

– Идем, чувак, пивка бахнешь. С бодуна самое оно. – Вытолкав Далтона из ванной, он выходит следом и прикрывает за собой дверь.

Я стою, замерев и прижимая к груди футболку. Самое печальное то, что это уже третий раз. Очередной кретин вырубается в ванне. Впредь буду проверять, нет ли кого, прежде чем раздеваться.

Достаю из кармана листок с расписанием и ищу номер аудитории.

– Вот же срань, – говорю в трубку. – Я окончил колледж три года назад и не подписывался снова домашку делать.

Смех Далтона оглушает, и я отдергиваю телефон от уха.

– Не ссы, – говорит напарник. – Я вот сегодня вообще в ванне спал. Соберись, тряпка, это же твоя работа.

– Тебе легко говорить – всего одна пара в неделю. С какого хрена Янг ставит мне сразу три?

– Может, я сосу лучше?

Сверяюсь с номером аудитории в расписании, потом на двери. Ну все, я на месте.

– Мне пора. La clase de Español[3].

– Картер, постой, – уже серьезно говорит Далтон и откашливается, готовясь произнести «мотивирующую речь». Задолбал, честное слово, каждый день одно и то же. Как будто мне надо напоминать, зачем я здесь – у меня есть обязанность. Обязанность закончить работу, за которую платят: накрыть крупнейшую в истории сеть студенческой наркоторговли. Только за последние три года в этом универе беда с наркотой ухудшилась в десять раз, и ходит слух, будто отвечает за все Эйса Джексон. Эйса и его подельники – вот ради кого мы с Далтоном внедрились в универ: нужно вычислить ключевых игроков. Мы с Далтоном лишь небольшие винтики в механизме правосудия, но важна каждая роль. Даже если надо просто побыть студентом. Снова. Жаль, не удалось приступить к занятиям, как все, на прошлой неделе. Чертовы бюрократы в управлении затянули с подачей бумаг.

– Выше нос, чувак, – говорит Далтон. – Мы почти получили то, что нам нужно… Потерпеть-то надо месяца два самое большее. Найди себе соседку с клевой попкой и не заметишь, как пролетит время.

Заглядываю через окошко в аудиторию: народу битком, свободно всего три места. Рядом с одним из них, в последнем ряду, – брюнетка. Спит, уронив голову на руки. Сони – соседи что надо, болтунов я терпеть ненавижу.

– Надо же, нашел соседку с попкой!.. Перезвоню тебе после обеда.

Завершив разговор, отключаю звук на мобиле и захожу в аудиторию. Закинув лямку рюкзака на плечо, поднимаюсь к заднему ряду. Протиснувшись мимо брюнетки, опускаю сумку на пол, а телефон кладу на парту. От стука, с которым мобила ударяется о деревянную крышку, девушка просыпается, дико озирается по сторонам, потом смотрит в тетрадку. Тогда я выдвигаю стул и сажусь, а она, зло поглядев на мой телефон, поднимает глаза.

На голове у нее сущий бардак, подбородок влажно поблескивает, а во взгляде такая ненависть, будто я лишил ее единственной минутки покоя.

– Поздно легла? – спрашиваю. Потом достаю из рюкзака учебник испанского, который уже, наверное, могу цитировать наизусть.

– Пара закончилась? – спрашивает брюнетка, щурясь на книгу.

– Смотря какая.

– То есть?

– Не знаю, на какой предмет пришла ты, но сейчас десятичасовой испанский.

Положив локти на стол, она со стоном растирает лицо.

– Проспала пять минут? Всего-то? – Откинувшись на спинку стула, она сползает под парту. – Разбуди, когда занятие закончится, ладно?

Потом смотрит на меня, ожидая согласия, а я показываю пальцем себе на подбородок:

– У тебя здесь… осталось…

Брюнетка утирает губы тыльной стороной ладони, смотрит на руку. Думал, она смутится, но не тут-то было. Закатив глаза и зажав манжету рукава большим пальцем, она протирает парту. Затем снова откидывается на спинку стула и опускает веки.

Я был на ее месте и знаю, каково это – допоздна не ложиться, тусить ночь напролет, пытаясь совмещать развлекухи с учебой, но у этой девчонки силы, кажется, совсем на исходе. Из-за чего бы? Гуляет слишком много или работает в ночь?

Достаю из рюкзака купленный по пути энергетический напиток. Ей он нужнее.

– На вот. – Ставлю баночку на парту. – Выпей.

Брюнетка с трудом открывает глаза, а увидев напиток, мигом хватает его и пьет большими глотками, словно страдала от жажды несколько дней.

– На здоровье, – со смехом говорю я.

Допив, девчонка ставит баночку обратно на парту и утирает рот тем же рукавом, которым недавно убирала слюни. Врать не стану, ее неряшливые и томные манеры странным образом возбуждают.

– Спасибо, – говорит она и с улыбкой убирает с лица волосы. Зевнув, потягивается. Тут открывается дверь, и остальные студенты сразу же садятся ровнее, а значит, вошел препод. Правда, я даже не смотрю на него, потому что не в силах отвести взгляд от девчонки.

Расправив пальцами чуть влажные и благоухающие цветочным шампунем волосы, она отбрасывает их назад. Локоны у нее черные, длинные и густые, такие же и ресницы. Девчонка смотрит на доску и открывает тетрадь. Повторяю за ней.

Препод приветствует нас на испанском, мы отвечаем ему нестройным хором. И вот уже когда объясняют задание, экран моего телефона загорается: пришло сообщение от Далтона.

Далтон: «Твоя соседка с клевой попкой представилась?»

Я быстро переворачиваю телефон, чтобы соседка не увидела, а она прячет за ладошкой улыбку.

Черт, прочитала.

– Клевая попка, значит, да?

– Прости, это приятель… У него юмор такой. А еще он любит портить мне жизнь.

Девчонка оборачивается и смотрит на меня, заломив бровь.

– То есть, по-твоему, попка у меня не клевая?

Вот теперь мне удалось разглядеть ее хорошенько. Скажем так, официально признаюсь, что отныне испанский – мой любимый предмет.

– При всем уважении, – пожав плечами, говорю я, – ты все время сидела. И попку твою я пока что не видел.

Девчонка снова смеется.

– Слоун, – говорит она, протягивая мне руку. На подушечке большого пальца у нее шрам в форме полумесяца. Коснувшись рубчика, присматриваюсь к нему.

– Слоун, – повторяю я, как бы пробуя имя на вкус.

– Обычно при знакомстве представляются оба.

Поднимаю взгляд, а она, отняв руку, пристально смотрит на меня в ответ.

– Картер, – называю свой псевдоним. Последние полгода было непросто звать Райана Далтоном, но я приспособился. Другое дело выдавать себя за Картера. Несколько раз я чуть было не оговорился, представившись настоящим именем.

– Mucho gusto[4], – говорит брюнетка практически без акцента и снова разворачивается к доске.

Ну уж нет, мне приятней, поверь.

Препод велит развернуться к ближайшему соседу и перечислить о нем три факта. Я испанский изучаю четвертый год, поэтому пусть Слоун первая начнет, а то еще испугается моего уровня. Мы разворачиваемся друг к другу, и я киваю, мол, начинай:

– Las señoras primera[5].

– Нет, давай ты первый, – говорит она. – Ну, расскажи обо мне три вещи.

– Ладно, – отвечаю, посмеиваясь над тем, как она перехватила инициативу. – Usted es mandona[6].

– Это мнение, а не факт, – возражает она. – Но я тебе признательна.

Подавшись к ней, спрашиваю:

– Ты поняла, что я сказал?

Она кивает.

– Если ты хотел назвать меня властной, то да. – Она смотрит на меня с прищуром, но улыбку сдержать не в силах. – Моя очередь. Su compañera de clase es bella[7].