Знали бы охранники, что большинство украшений на одежде парня — отличная иллюзия, которую он ради тренировки поддерживает в непрерывном режиме. В отличие от своих ровесников, ему сложно выбираться на полигон, поэтому тренируется между делом, выделяя на это третий субканал мышления.

Мимикрия контролировалась с трудом. Но даже на слабом уровне, она всё же позволяла поддерживать визуализацию некоторой бижутерии, окраса волос и небольших деталей одежды. Ну и ещё кое-что полезное удавалось провернуть, если хорошо сосредоточиться… Иногда Стас забывал о звуке, но над проблемой аудио-эффектов старательно работал.

Комендант дошёл до пещеры с артефактом почти к началу рабочего дня. У Флюоритовой колонны пока пусто — нет ни профессора Александра Брига, ни его шумных лаборантов. Отлично!

Пещеру давно очистили от каменных завалов после Активации. Вокруг тонны новой аппаратуры. И не только на полу — по стенам пещеры вперемешку с прожекторами висят гирлянды экранов, камер, сенсоров и лиан из кабелей. Всё это электронное хозяйство круглосуточно фиксирует каждый миг существования колонны. Вдобавок монолит периодически облетают два маленьких дрона.

Артефакт довольно ярко светится, поэтому просто так смотреть на него не получится, но через оптику и компьютерную обработку видно висящее во внутреннем пространстве колонны человеческое тело. Одно, только одно тело. Сложно разобрать кто это, но профессор Бриг по взятым у Ренаты данным вычислил, что это Владислав Стечко. Следов мелкого Ильи, как и прежних псиоников, шагнувших в артефакт, нет. Совсем нет. Никаких.

Владька плотно облеплен кристаллами флюорита, небольшими полупрозрачными кубиками с чётким фиолетовым оттенком. Камни постоянно движутся по телу пленника, выписывая странные узоры. Пока рисунок ни разу не повторился — Александр Аронович ведёт запись этого процесса с первого дня. Что происходит с Владом и чем всё закончится — никто не понимает, потому напряжение не отпускает учёных.

Стас привычно прижал ладонь к матово-холодному боку колонны и тихо пробормотал: «Удачи тебе!».

У выхода из пещеры парень наткнулся на влетевшую лаборантку Верочку. Невысокая полноватая девушка ойкнула и мило нахмурилась. Замерла перед комендантом и тихо выговорила, нервно теребя кончик длинной чёрной косы:

— Ты снова нарушаешь протоколы? У колонны можно появляться только в присутствии лаборантов или профессора! Кто тебя сюда пускает?!

— И вам здравствуйте, — с усмешкой отозвался Стас, обогнул сотрудницу Брига и молча вышел в коридор.

— Станислав! — прилетело в спину. — Я обязательно сообщу профессору!

Стас оборачиваться не стал. Препирательства с этой девушкой иногда развлекали, но сегодня ещё много работы.

Верочка рассержено поджала губы, но и у неё часики тикали, потому быстро переоделась и нырнула в привычный мир жужжащей и моргающей аппаратуры — если она не соберёт ночную биометрию и статистику, проф вздёрнет её за косу под потолком, как давно обещал.

Оставшимся, четвёртым потоком сознания Стас думал о майоре Кирилле Ивановиче Крае. Тот уже больше месяца находился под следствием. Никто не понимал его поступка. Опытный профессионал не мог допустить такого прокола — нарушить приказ и, можно сказать, убить подопечного — стажера Илью. Насчёт гибели Влада мнения пока разделились.

Как бы там ни было, майор Край сидел в одиночной камере. Стас время от времени навещал мужчину, когда того вернули в Центр. Но наставник отказывался с кем-либо общаться, кроме официальных лиц, погруженный в депрессию.

Он просто молчал, не реагируя на посетителей. Ещё к бывшему учителю забегал Федька-музыкант. А вот Пашка Уртаев наотрез отказался навещать наставника. Он винил во всём майора и никого не хотел слушать. Упёртый баран!

Что мог сделать Край в той ситуации со своим третьим рангом? По основной версии, Кирилл Иванович тоже попал под Зов артефакта, эдакий опосредованный, помогающий заманить нужных псиоников.

Павел и Фёдор-гитарист занимались сейчас в других командах ловчих. Оба остервенело учились всему, чем нагружали преподаватели. Словно прятались в этих занятиях от тоскливых мыслей.

На сегодня в Центре сформировали сразу несколько молодёжных отрядов с разными пси-специализациями — от боевых до строительных. Даже подростков двенадцати-тринадцати лет привлекли, загнав на полигоны.

Стас же отказался входить в какую-либо команду, чётко обосновав старшим, что он штабист-аналитик. Ничем другим заниматься не сможет, да и не хочет.

— Стас! — радостный вопль из бокового коридора оторвал коменданта от размышлений.

Помяни чёрта! Молодой администратор прислонился спиной к ближайшей стене и словно растворился в ней, замаскировавшись под кремовую текстуру декоративного пластика. Теперь его можно увидеть только под определённым углом. На всякий случай запустил отвод глаз, чтобы Пашка уж наверняка не заметил.

— Стас, блин! — невдалеке затормозил невысокий парнишка с яркой причёской. Павел восстановил свою старую окраску — каждый локон шевелюры разного цвета. Смотрелось это диковато, но дымнику нравилось. Вот и сейчас парнишка мотал своей цветастой метёлкой из стороны в сторону, высматривая коменданта. — Только что здесь был! Ста-ас!

Но гот молчал, отчаянно борясь с зачесавшимся носом. Уртаев изводил его уже несколько дней, втягивая в проблемы своей команды, клянча разработать стратегию и тактику победы на конкурсе. Потому приходилось изобретать всё новые способы уклоняться от контакта с этим «репейником».

Для поднятия общего настроя и проверки достигнутого пси-уровня у подростков, руководство Центра задумало устроить состязание молодых команд — «Осеннюю спартакиаду». Праздник планировался обширный, но вот к Стасу это не имело никакого отношения. Он не преподаватель и не массовик-затейник.

Возможно, и помог бы Пашке с его командой, но дымник отличался просто оглушающей прилипчивостью и занудством. Все вежливые и не очень отказы не помогали. Фразы типа: «это игра для проверки ВАШИХ качеств, а не моих» проскакивали мимо ушей Уртаева. Как ни старался, Стас так и не смог заставить себя проявить сочувствие к пацану. Потому грустно смотрел на крутившегося недалеко подростка и ждал, когда тот потеряет терпение и убежит к чертям.

— Что за вопли, юноша? — в коридоре объявилась глава Центра, Ирина Михайловна.

Женщина стояла в пяти шагах от Павлика и Стаса, сложив руки на груди. Невысокая, скорее даже миниатюрная женщина, излучала такой уровень властности, что хотелось вытянуться в струнку и признаться во всех грехах.

— Здрасте, — тут же выпалил Павел и замер, кроликом глядя на директрису. — Стаса ищу.

— Вы его здесь видите? — тихо уронила в пространство Талая.

— Нет, но… Хорошо, простите! Я уже ухожу, — пробормотал Пашка и бочком-бочком унёсся прочь.

— Вы его не видите, — произнесла Ирина Михайловна уже чуть громче, — а он тут есть. Доброе утро, Станислав!

Н-да, отвести глаза Талой — это из области анекдотов.

— Доброе утро, Ирина Михайловна!

— Вы, кстати, зря дистанцируетесь от осеннего конкурса, Стас, — проговорила директор с лёгкой улыбкой. — Вам сидеть в жюри. Угу-м! Ну, не делайте таких круглых глаз, дружок, не делайте! А кому легко?

Всё вокруг Владика дышит счастьем. Он недавно пришёл в себя и испуганно озирается, слабо понимая, в какую это вселенную его закинуло.

Окружающий мир шевелится, вращается и перестраивается, словно многомерная стеклянная головоломка, живая и пульсирующая. Влад в центре — ось этого сложнейшего конструкта. Сколько ни верти головой, видны лишь бессчётные грани зеркальных кристаллов.

Каждый атом структуры наполнен радостью обретения. Кажется, что именно Влада здесь давно ждали, тоскливо скучая. Переполняет тёплое ощущение, будто вернулся домой.

Прозрачные кубики переплетаются с зеркальными и выстраивают перед взором сложный геометрический танец, посвящая его Владу. Кружатся как в гигантском калейдоскопе, завораживая, гипнотизируя. То срастаются в огромные монолиты, то рассыпаются снежной пылью.