И, не дожидаясь ответа, я свернулась калачиком на лавке. Последней мыслью перед тяжелым

провалом в объятия сна было: «Зато мы нашли неплохой домик. И крыс убили. Всё четко по

договору».

***

Утро началось с надоедливого стука в дверь. Я легонько приподнялась на локтях, протерла

уголки глаз и увидела прислонившегося к створке Лиса. Сонный, встрепанный варрен

прижал ухо к щелке, разделяющей косяк с дверью, а затем со вздохом отпер защелку.

Я не видела стоящего на пороге, но кто-то говорил с Лисом писклявым, тоненьким

голосочком.

— А от кого? — удивленно отвечал друг. — Да ну. Точно? Не обманываешь? Ладно, спасибо

тебе. Эй, не наглей. Медянки в самый раз будет.

Лис передал кому-то монетку и развернулся к моей «постели». Я зажмурилась, но

притворный сон не помог, потому как меня за шиворот насильно выволокли с теплого места.

В отлежанном боку покалывало, невыносимо ныла затекшая шея. И я бы хотела немного

размяться, но варрен нетерпеливо тянул меня за рукав к выходу.

— Лис! — сипло возмутилась я. — Я ж ничего не натворила, почему ты меня выгоняешь?

— Иди за мной, — напористо убеждал друг.

Он вытолкнул меня за порог. Я скромно поправила выбившуюся прядь и осмотрелась.

Солнышко неохотно поднималось из-за смутной линии горизонта. Ветерок задувал под

одежду, и я ежилась, не понимая, на кой Лису понадобилось выпроваживать меня с уютной

лавки в неприлично ранний час.

Причина рассветной побудки нашлась лишь после того, как варрен нетерпеливо ткнул вниз.

Я опустила взор и обомлела. Сердце замерло, перестало отсчитывать удары. И снова

забилось в утроенном темпе. К щекам прилил румянец.

У порога стояли те самые сапоги. Высокие, с перекрестной шнуровкой и тоненьким

каблучком. Они будто искрились сотнями крошечных чешуек при свете восходящего солнца.

Они были прекрасны. И они, по всей видимости да при отсутствии иных хозяев,

принадлежали мне.

Ч2. Пункт четвертый. Вотритесь к ведьме в доверие; клинок легче всадить исподтишка да в

спину.

Я зажмурилась, посчитала до десяти, но находка не исчезла. Лис по-хозяйски осматривал

сапоги.

— Как блестят-то! — присвистнул он. — И кожа чешуйками. Вот повезло же, Слав. Мне б

принесли поутру какой-нибудь ножичек.

— Откуда они здесь? — лепетала я, выхватив один сапожек.

Пальцы скользили по гладкой поверхности. На слабом ветерке колыхались завязки из

тесемочки. Я влезла в обновку и только собралась прогуляться по окрестностям, как Лис

впихнул меня обратно в дом.

— Пришел мальчонка. Сказал, будто торговец передал их в подарок.

— Глупость несусветная, — откликнулась я, покачиваясь на непривычной высоте.

Каблучок постукивал едва заметно. Голенище, идеально облегающее ногу, заканчивалось

ровно под коленкой и не мешало ей сгибаться. Я с восхищением ускорилась, переходя разве

что не на бег.

— Почему это? — Лис отвлекся от созерцания моей пробежки и закопался в рюкзаке. — Да

где вся еда?!

— А она была? — Я недоверчиво посмотрела на варрена. — Так вот, почему? Потому что, во-первых, откуда продавец знал, где мы остановились? Во-вторых, сапоги стоят огромных

денег, и на его месте я не стала бы отдавать их задарма неизвестно кому.

Друг откинул сумку и начал бесцельно разгуливать по сеням. Сомневаюсь, что та еда, которую он отыскал бы тут, оказалась питательной, вкусной и не грозящей нам

людоедством. Но Лис умудрился даже залезть за выщербленную печь, откуда с отвращением

выпрыгнул буквально спустя мгновение.

— Отвечая на твои вопросы: ну, узнал. Мало ли, кто нас видел.

— Лис! — Я от возмущения не заметила щели между половицами и зацепилась за нее

каблуком. Почти поцеловалась с грязным полом, но повезло, устояла. — Ты не думаешь, что

тогда мы становимся преступниками? Кто-то знает, где я остановилась, вдруг зайдет в гости.

А мы уже успели прихлопнуть дедульку.

— Не мы, а ты, — деловито поправил юноша. — Не волнуйся. Сегодня же смотаемся из

Выгодска. Далее, насчет денег. Может, он докумекал, как малы шансы продать дорогущие

сапоги, а так их поносит та, которой они подошли? Всякое случается.

— Он мог бы хоть монетку да выручить.

— А предпочел подарить тебе.

Звучало слишком натянуто. Вроде и возможно, но кто бы так поступил? Не знаю ни одного

приличного торговца, который добровольно променял бы свой заработок на чье-то счастье.

— Не верю столь добрым жестам.

— Радовалась бы. — Лис вырыл из-под груды тряпья незапертый ларь, куда безрассудно

полез. — Вчера всю дорогу ныла о неразделенной любви, а теперь нос воротишь.

— Ли-ис? — Я задумчиво прищурилась. — А не твоих ли ручонок покупка?

— В смысле?

Друг вынырнул из приоткрытого сундука. Волосы покрылись слоем пыли, а одинокий

паучок уже важно забирался по тончайшей паутинке в сторону лба.

— Что мешало тебе купить сапоги, пока я спала, попросить мальчишку донести их сюда, а

теперь разыграть представление передо мной.

— Ничего, — он легко согласился, погружаясь обратно во внутреннее содержимое сундука,

— но зачем? Если бы я удумал подарить тебе сапоги, то взял бы и подарил.

— Но ты не захотел? — продолжала допытываться я.

— Нет. Я предложил заплатить за них — ты отказалась. Зачем покупать что-либо просто так, когда денег впритык, а ехать ещё с неделю?

Я, тяжело вздохнув, убрала сапожки поглубже в сумку.

— Не романтичный ты, Лис.

— С какого ляда мне быть романтичным? — огрызнулся юноша и схватился за урчащий

живот. — У нас разве любовь и трое детей?

Второй вопрос, на мой взгляд, полностью исключил романтику, но спорить я не отважилась.

Друг с трудом выудил наружу по очереди: продранную желтоватую простыню,

проржавевший молоток, буханку хлеба и длинную кость, вероятно, человеческого

происхождения. Буханка оказалась насквозь почерствевшей и со стыдливо раскинувшимися

по корке зелено-синими пятнами. Лис побил ею по стене и откинул прочь.

— Водичкой залей да кушай, — сочувственно порекомендовала я, усаживаясь на

излюбленную лавку. — И прекрати осквернять жилище добропорядочного болга. Нет тут

еды. Пойдем, перекусим в таверне.

— Отличная мысль! — В голосе появилось оживление.

Заплетать волосы в косу пришлось на ходу — Лис опять схватил меня за рукав и потащил на

выход под надрывную песнь его желудка. Мы воровато осмотрели округу сквозь дырку

забора, плотно заперли калитку и только потом рискнули убежать.

Несмотря на раннее утро, народу в каждой харчевне хватало и без нас. Пришлось

воспользоваться проверенным методом и откушать чуть ли не отобранной у других гостей

города еды прямо на улице. Остывшая каша слипалась комочками и не приносила

удовлетворения. Черные точки в ней смутно напоминали безвременно почивших жуков.

Я была настолько разбитой, что хотела улечься на траву и заснуть. Но помешал Лис,

зачем-то осматривающий свой локоть.

— Интересно? — без любопытства спросила я, закидывая руки за голову и подставляя лицо

жарким летним лучам.

— Как сказать. Вчера одна из крыс умудрилась покусать, да сильно так, зараза. После

убиения твоего болга это как-то из головы вылетело, а теперь вот опять напомнило о себе.

Печет.

Я стремглав вынырнула из утренней неги и вцепилась в руку друга. Тот зашипел и

попытался отдернуться, но я была проворнее.

Шутить с нежитью нельзя: один разок цапнет, а мне умерщвлять нового упыря. Кожа

оказалась прокусана чуть ли не насквозь. Четыре ямочки от клыков глубоко входили внутрь.

— Болит?

— Чешется.

— Нужно обеззаразить. — Я потянулась к книге.

— Мелочи. — Он скривился.

— Ну-ну, вначале значения не придают, а потом могилу им копай. Не дергайся.