Стараясь не издавать лишних звуков и, разумеется, не двигаться, тихонько наблюдаю за происходящим. Готовлюсь при первой же необходимости снова претвориться спящей, дабы не разрушить повисшую в темном салоне идиллию.

Немного выгибаясь в ласковых объятьях, Джерри запрокидывает голову, что-то произнося розовыми губками. Парочку неслышных всхлипов прерывают его, заставляя повторять слова. Испуг и непонятливость запечатлеются на детском личике.

Эдвард наклоняется чуть ближе к сыну, глядя, как в зеркало, в собственные глаза. Шепчет уверенно и ясно, не давая никакой возможности усомниться в своих словах:

- Мама поступила отвратительно. Но такое больше никогда не случиться.

Джером жмурится, чуть-чуть, совсем немного, прикусывая губу.

- Я не допущу, - клятвенно обещает мужчина, приподнимая правую руку и тем самым устраивая белокурую головку возле своего плеча; целует бледный лобик - обещаю.

На пару секунд в салоне повисает тишина. Малыш молчит, уткнувшись лицом в рубашку мужчины и крепко-накрепко обвив его шею своими руками. Верит.

Впрочем, вспоминает о чем-то важном довольно скоро. Нерешительно отстраняется, нахмурено взглянув на папу.

Губки снова изгибаются. И снова не могу понять произнесенное слово.

- Нет, - Эдвард неодобрительно качает головой, - ни в коем случае.

Мальчик сглатывает, низко опуская голову.

- Она тебя любит.

Джерри сдавлено кивает, подавляя очередной всхлип. Краем глаза касается меня, но, по-моему, того, что не сплю, не замечает. Не дожидаясь, пока оглянется и Эдвард, закрываю глаза. Теперь остались только звуки.

- Моя… - непривычный детский голосок подтверждает свою взаимность, от которой мне хочется улыбаться. С трудом сдерживаюсь, желая дослушать разговор до конца. Он продолжается.

- Белла никогда не сделает тебе ничего дурного, Джерри.

Мое дыхание перехватывает. Он не верит? Мой маленький белокурый ангелочек сомневается в этом? А как же?..

Опасливо прищурившись, убеждаюсь, что Каллен вернул все внимание сыну и только затем позволяю себе рассмотреть их.

Джером, не изменив позы, по-прежнему возле папы, в импровизированной, сооруженной им из собственных рук колыбельке. Светлое одеяло подоткнуто со всех краев. Из его плена выбрались лишь ладошки малыша.

С надеждой смотря на мужчину, мой мальчик спрашивает снова. На этот раз мне даже не видно, как это происходит, но судя по ответу Эдварда, вопрос-таки был.

- Хорошая. Очень хорошая, родной.

Подобным разъяснением Джерри, похоже, остается удовлетворен. Шмыгнув носом, устраивается на плече отца. Гладит его, что-то бормоча.

- …А я тебя больше, - спустя некоторое время, шепчет Каллен, поглаживая светлые волосы. Посмеивается, с непередаваемой лаской глядя на засыпающего сына. Последние слова говорит совсем тихо, словно подтверждая предыдущие:

- Ты даже не представляешь, насколько, сыночек.

*

Сантьяго встречает нас ласковым порывом теплого ветра и безоблачным светло-голубым небом. Таким безмятежным и солнечным его не удавалось изобразить даже Джерри.

Медленно, стараясь рассмотреть получше все, что вижу, прохожу следом за Эдвардом от трапа к серебристой «Ауди», наслаждаясь пейзажем вокруг.

Сбылась детская мечта. Я, наконец, увидела что-то кроме Америки.

Машина просторная и удобная. Места на заднем сидении хватит для пятерых, так что мы с комфортом размещаемся на нем все вместе. Я и Джерри, традиционно, у окна.

Встретивший нас человек, судя по всему, из местных. Его темная кожа и живые черные глаза, кажется, пробираются в самую душу. Но, несмотря на свободные шорты и рубашку в цветочек, профессионализм исходит из него ваттами. Чем-то напоминает то ощущение, что вызывал во мне Эммет или кто-то другой из приближенных Каллена.

Двадцать шесть километров от аэропорта до города пролетают очень быстро. Особенно тогда, когда за окнами исчезают самолеты и взлетно-посадочные полосы, а появляется бескрайний синий океан, простирающий вперед на многие-многие километры. Сияние водной глади от солнца пленяет меня сразу же. Зачарованно гляжу на чаек, парящих над ней, на крохотные пятнышки – рыбацкие лодки – невдалеке от берега, на пляжи с белым-белым, как пудра, песком. Гляжу и не могу наглядеться - не мешают наслаждаться видом даже тонированные стекла.

Джером тоже поражен такой красотой – его воодушевленные, завороженные глаза не отпускают сказочного вида.

Смотрю на радостную улыбку моего мальчика и улыбаюсь сама, почти одновременно с его папой. В этом мире, в этом царстве покоя и гармонии, воды и солнца, не может быть ничего угрожающего, страшного, сводящего с ума. Здесь тепло и уютно, как дома. Здесь нет проблем. Здесь каждый уголок – безопасен. И не думаю, что мое мнение может измениться.

В таких условиях, конечно, ночной разговор между Калленами кажется чем-то вроде продолжающегося сна, но я прекрасно понимаю, что действительно его слышала. И прекрасно понимаю, что поговорить с Эдвардом не помешает. Есть ещё что-то, что чувствует мальчик по отношению ко мне, чего я не знаю?

Если боится, это плохо… очень и очень. Мне казалось, эту ступень мы перешагнули.

Зато умиляет и трогает их общение друг с другом. Это правда какая-то инопланетная связь - именно такими должны быть отношения детей и родителей. И этот мужчина смеет заявлять, что делает своего ангела несчастным? Что мучает его?..

«Ауди» сворачивает с трассы куда-то вправо. Океан пропадает из виду, заставляя мои мысли, следя за ним, переключаться на другие темы.

С не меньшим интересом разглядываю ту дорогу, по которой едем. Постепенно сужаясь, она ведет куда-то вдаль, за большую и пестрящую вечнозелеными деревьями гору. Машины, проезжающие мимо, пропадают. Здесь только мы одни.

- Это тайная резиденция? – спрашиваю у Эдварда, мельком взглянув на его лицо. Каллен щурится.

- Почти.

Ещё десять минут пути. Ещё десять минут лицезрения поражающих воображение широких деревьев над нашими головами. Раскидистые ветви, толстые стволы и шумящая листва напоминает пейзажи из волшебной сказки. Капельки влаги блестят на крохотных листиках каких-то кустов, напоминающих папоротник, вдоль дороги.

На этот раз машина поворачивает медленно, ловко маневрируя над открывшейся внизу пропастью. Хлипкий заборчик по бокам трассы явно не спасет от падения, если даже немного, хоть самую малость, не справиться с управлением.

Затаиваю дыхание, наблюдая за мастерством нашего водителя. Глаза малыша распахиваются, а ладошки стискивают пальцы папы.

И только Эдвард остается абсолютно спокоен – будто бы каждый день видит подобное.

Внезапно догадываюсь, что так и есть. Пропасть, по краю которой он ходит, конечно, воображаемая, но падение внутрь так же страшно, как и на самом деле…

Ему не привыкать, это точно. Но я сделаю все, что бы это ощущение в мистере Каллене навсегда утерялось – у меня есть целых четыре дня!

Наконец, сумасшедшая часть дороги остается позади. Мы начинаем спускаться вниз.

Действительно секретно. Не каждому под силу добраться до нашего местожительства даже при не дюжих талантах вождения…

И вот, снова океан. Снова ласковая синяя водная гладь, расстилающаяся, как по велению кисти Джерри, на столько, насколько хватает глаз.

Мы проезжаем ещё пару сотен метров, приближаясь к ней, а затем останавливаемся.

Гравий подъездной дорожки характерным звуком сообщает, что приехали. Добрались.

Ловко выпрыгивая из машины прежде, чем я успеваю даже коснуться дверной ручки, смуглый мужчина достает из багажника наш единственный чемодан, шествуя с ним к дому.

Джером, не дожидаясь разрешения Эдварда, так же покидает автомобиль, с детским восторгом спрыгивая на зеленую траву. Ровно подстриженный газон-лужайка привлекает и мое внимание своим ярким зеленым цветом. По-моему, даже в каталогах его не изображают лучше.

И вправду здорово. Наощупь трава самая настоящая.