Крис. Он убийца двадцати одного летчика.
Келлер. Что это за дурацкий разговор?
Мать. Нехорошо так говорить о человеке.
Энн. А что еще о нем можно сказать? Когда его забрали, я пошла за ним. Я приходила к нему в тюрьму каждый день. Я все время плакала. Пока не пришло известие о Ларри. Тогда я поняла. Нельзя жалеть такого человека. Даже если он твой отец – все равно. Он умышленно поставлял бракованные детали. Из-за него погибли наши летчики. Почем вы знаете, что Ларри не был одной из его жертв?
Мать. Я ждала, что ты это скажешь. (Подходит к ней.) Пока ты здесь, Энни, никогда больше этого не говори.
Энн. Не понимаю. Мне казалось, что вы должны его ненавидеть.
Мать. То, что сделал твой отец, не имеет никакого отношения к Ларри. Никакого.
Энн. Этого мы не можем знать.
Мать (стираясь овладеть собой). Пока ты здесь…
Энн. Но, Кэт…
Мать.…выбрось это из головы!
Келлер. Потому что…
Мать (быстро, Келлеру). Все! Довольно! Пойдем в дом и выпьем чаю. (Поворачивается и направляется к дому.)
Келлер (к Энн). Единственное, что ты…
Мать (резко). Он не умер, так что не из-за чего препираться! А теперь идем!
Келлер (сердито). Одну минуту!
Мать входит в дом.
Послушай, Энни…
Крис. Ладно, отец, забудем это…
Келлер. Нет, она не хочет. Энни…
Крис. До смерти надоело! Прекрати.
Келлер. Ты хочешь оставить ее в таком состоянии? (К Энн.) Послушай. Эти головки цилиндров шли только на самолеты П-40. Что с тобой? Ты ведь знаешь, что Ларри никогда не летал на П-40.
Крис. А кто же летал на этих П-40, свиньи, что ли?
Келлер. Он поступил как дурак, но при чем тут убийство? Ты говоришь глупости! Посмотри, как она переживает! (К Энн.) Представь себе, что творилось на заводе во время войны. Сумасшедший дом! Каждые полчаса все новые и новые заказы на головки цилиндров. Грузовики увозили головки прямо из печи, почти горячими. Я хочу, чтобы ты взглянула на все это по-человечески. И вот однажды партия головок получилась дефектной, с трещиной. Такие вещи бывают в нашем деле. Маленькая трещинка, как волосок. А он… он ведь человек робкий, твой отец. Пугается, когда на него кричат. Что скажет майор? Запороли продукцию за целую смену. Что скажу я? Надо подойти к этому по-человечески. (Небольшая пауза.) И вот он берет свои инструменты и… зачищает трещины. Ну да… Это, конечно, дурно, неправильно, но слабый человек именно так и поступит. Если бы я в тот день был на заводе, я бы ему сказал: выбрось их, Стив, мы можем себе это позволить. Но он был один, и он испугался. Я-то ведь знаю, что Стив не хотел сделать ничего дурного. Он был убежден, что головки выдержат. Произошла ошибка, но какое же это убийство? Ты не должна так относиться к своему отцу, понимаешь? Это нехорошо.
Энн (смотрит на него). Джо, давайте все это забудем.
Келлер. Энни, в тот день, когда пришло известие о Ларри, он был в соседней камере… Твой отец. И он плакал, Энни… Он проплакал полночи.
Энн (тронута). Он должен был проплакать всю ночь.
Келлер (уже сердито). Энни, я не понимаю, почему ты…
Крис (перебивая их разговор, с нервной настойчивостью). Да прекратите вы когда-нибудь?
Энн. Не кричи на него. Он хочет, чтобы у всех было легко на душе.
Келлер (обнимает ее за талию, улыбаясь). Да, хочу. Будете есть бифштекс?
Крис. И пить шампанское!
Келлер. Вот это разговор! Закажу столик у Свенсона. Ну и кутнем же мы, Энни!
Энн. Вы меня не пугайте!
Келлер (Крису, укрывая на Энн). Эта девушка мне подходит. Заверните.
Все смеются.
(Подходит к крыльцу.) Эх, если бы мы все сегодня напились… У тебя стройные ножки, Энни. Погляди-ка, она краснеет. (Посмеиваясь, входит в дом.)
Крис (ему вслед). Пей-ка лучше чай, донжуан! (К Энн.) Ну и парень мой отец!
Энн. Ты один из всех, кого я знаю, любишь своих родителей.
Крис. Это я-то? Старомодно?
Энн (с внезапной печалью). Нет, это правильно. Хорошо. (Подходит к креслу, осматривается.) Знаешь, здесь красиво. И воздух чудесный.
Крис (с надеждой). Ты не жалеешь, что приехала?
Энн. Нет, нет. Но я… я здесь не останусь…
Крис. Почему?
Энн. Во-первых, твоя мать почти напрямик предложила мне уехать.
Крис. Ну что ты…
Энн. Ты это слышал… И кроме того, ты… ты сам…
Крис. Что?
Энн. Ну… будто смущен с тех пор, как я здесь.
Крис. Дело в том, что я собирался обхаживать тебя хотя бы недельку. Но они считают, что мы с тобой уже обо всем договорились.
Энн. Я знала, что они так подумают. Твоя мать, во всяком случае.
Крис. Почему ты знала?
Энн. Она думает, что мне иначе незачем было приезжать.
Крис. Ну, а ты?.. Как ты думаешь сама?..
Энн испытующе на него смотрит.
Ты-то знаешь, что я за этим тебя и позвал.
Энн. Поэтому я и приехала.
Крис. Энн, я люблю тебя. Я очень тебя люблю. (Решительно.) Я люблю тебя! (Пауза.) Я не могу придумать других слов. Это все, что я могу тебе сказать. Я не хотел говорить тебе этого здесь. Хотел, чтобы это случилось где-нибудь совсем в другом месте… В лесу… где мы никогда не были, где все кругом было бы новое и мы были бы друг для друга новыми. Ты ведь сама чувствуешь, что здесь это нехорошо. Я хочу, чтобы ты сама ко мне пришла, я не хочу отнимать тебя у кого бы то ни было.
Энн (обнимая его). Крис, я давным-давно к тебе пришла.
Крис. Значит, он никогда не вернется. И ты в этом уверена!
Энн. Я чуть было не вышла замуж два года назад.
Крис. Почему ты не вышла?
Энн. Я стала получать твои письма.
Небольшая пауза.
Крис. Еще два года назад ты ко мне что-то почувствовала?..
Энн. Угу.
Крис. Почему ты мне не сказала об этом?
Энн. Я ждала тебя, Крис. Раньше ты ведь мне никогда не писал.
Крис (оглянувшись на дом, с дрожью). Поцелуй меня, Энн. Поцелуй меня…
Целуются.
Господи! Я поцеловал тебя, Энни, я тебя поцеловал. Как долго мне этого хотелось…
Энн. Чего ты ждал все годы? Я тебе никогда не прощу. И все думала, думала, думала… Мне казалось, я схожу с ума от мыслей о тебе.
Крис. Мы будем жить, Энни! Будем счастливы… (Целует ее, не дотрагиваясь до нее руками.)
Энн. Так ты не можешь сделать меня очень счастливой.
Крис (смеясь). Почему? Ведь я поцеловал тебя…
Энн. Ну да, как брат Ларри, братским поцелуем. Теперь поцелуй меня сам, Крис.
Крис отходит от нее.
Что с тобой?
Крис. Давай уедем куда-нибудь… Я хочу побыть с тобой вдвоем.
Энн. В чем дело, Крис? Твоя мать?..
Крис. Нет… Конечно, нет…
Энн. В чем же дело?.. Даже по твоим письмам мне казалось, что ты чего-то стыдишься.
Крис. Да. Мне действительно было стыдно. Я… я не знаю, как тебе это объяснить. Это переплелось со столькими другими вещами и началось так давно… Помнишь, я ведь командовал ротой.
Энн. Да, конечно.
Крис. Ну, они все погибли.
Энн. Все?!
Крис. Да, почти все.
Энн. О господи!..
Крис. Не так-то легко примириться с этой мыслью. Ведь они были не просто солдаты, рядовые… Вот однажды шел дождь. Подряд несколько дней. Пришел ко мне один из наших парней, самый молоденький, и дал мне свою последнюю пару сухих носков. Сунул их мне в карман. Это мелочь, правда… Но… вот такие у меня были ребята. И они не умерли; они пошли на смерть друг за друга. Пойми, будь у них хоть капельку больше эгоизма, они вернулись бы домой живыми. И, глядя на то, как они гибнут, я подумал: все кругом идет ко всем чертям. Но взамен возникает другое. Чувство ответственности… чувство ответственности человека перед человеком. Понимаешь? Для того чтобы сохранить это чувство, для того чтобы оставить его на земле как памятник, надо, чтобы каждый всегда ощущал его и жил иначе. (Пауза.) А потом я вернулся домой и не поверил своим глазам. Ничего этого здесь не было. Я пошел опять на завод к отцу. Все та же мышиная возня… Мне стало стыдно. Они здесь не изменились. Наоборот… многие из них стали паразитами. Мне было противно притронуться здесь к чему бы то ни было, в том числе и к тебе. Мне казалось, что на всем здесь кровь…
