− Рубите горло! - громко скомандовал Маора. Я был ближе всего, поэтому подскочив, рубанул по шее, пытаясь рассечь пищевод и яремную вену.

И рассёк...

Струя крови хлынула так, будто мне в лицо плеснули из миски водой. Тёплой водой, вязкой.

Я отскочил, стирая кровь с лица рукой. А дракон полыхнул в мою сторону пламенем. Если бы не Маора, я бы стал чёрным как Элама и уже бы корчился в муках или валялся в беспамятстве. Но Маора появился и закрыл меня невидимым покровом, от его рук исходило слабое зеленоватое свечение.

− Отбегайте! - крикнул я. - Он скоро будет готов!

Из шеи дракона фонтанировала кровь, он пытался бежать за кашитом, но тот был далеко, а запасов жидкостей, извергающих пламя, видно, пока нет. Передвигать на лапах такую тушу сложно, поэтому, отбежав, мы смотрели, как из ящера выходит кровь и он медленно умирает. Не буду рассказывать про агонию и описывать смерть дракона. Когда он затихал, а лапы вытягивались, Маора подошёл к его груди, возложил обе левые руки. Так стоял долго, что-то шепча, наговаривая.

− Всё... сказал он, отойдя. Мы вернулись к ковру, уже начинало смеркаться.

− Я один чувствую себя убийцей? − спросил я, обводя всех взглядом.

− Мы ещё и жертвы! Вспомни Ворона! - в голосе Эламы чувствовалось зло. Она теперь будет убивать без жалости.

− Храмовник рассказывает о том, что убивать плохо, − с издёвкой сказал маг. Усмехнулся, смотрел с превосходством.

− Это дракон!

− Это длакон, это длакон... − передразнил кашит. - Да я ради бессмертия замок родовой продал, выменял на одну услугу шакса! Если нужно, я буду рубить шеи драконам целый день, не пожалуюсь, что устал!

− Я тоже, − Элама выставила вперёд алебарду, − рубить буду.

− Ясно! - осознав, что весь в крови, я пошёл к озеру. Говорили, что где-то есть и водопад, но гора большая. Никто меня не звал, не останавливал. Видно, решили, что мне лучше побыть одному.

Спускаясь по тропе, несмотря на железистый привкус крови во рту, уловил в опустившемся воздухе запах тлена, вспомнил о плохо закопанном кашите, про которого говорил Матэс. Я хотел вернуться, извлечь из него трупный яд, если дохлый кашит ещё несильно разложился. Самый сильный трупный яд можно извлечь из кашитов, чуть послабее − из крыс. Я шагнул под деревья, тошнотворный запах становился сильнее. Ещё не ночь, но под кронами уже темно. Я нарвал листьев, сворачивая, запихивал в ноздри, чтобы не вывернуло наизнанку желудок - ком уже стоял в горле.

Захоронений было много. Именно захоронений, потому что лишней свежевырытой земли вокруг лежало с лихвой.

Найдя торчащую из холмика ногу, я брезгливо её схватил и потянул. Стопа не оторвалась, значит, труп ещё не сильно разложился - яд извлечь можно. Немного раскопал, хотя сумерки уже сгустились, я не боялся этих трупов. Я их видал-перевидал... Вот на кладбище как-то страшно ночью, сам не знаю почему, может, с детства они, эти страхи. В детстве и простых трупов боялся, а потом попривык. Шутка ли, бродишь по полю после битвы, а там трупов валяется - жуть. Правда, иногда слышны стоны, хоть вокруг и витает уже запах разложения. Таких вот стонущих чаще приходилось добивать, потому что уже не задержатся на этом свете, лишь отмучаются день-два. Но бывало, что выживали некоторые, одному руку отрубили один раз. Лежит он среди трупов. Повезло, что перевязал руку себе, да пока в беспамятстве был, вороньё глаза не выклевало. И вот иду я, а он мне шепчет тихо так... парень, а вы меня почему не забираете. Да кто же думал, что с отрубленной рукой можно на поле проваляться и быть живым? А там, на полях, тысячами лежали, тысячами. Страшно человеческое зло.

Вытащив кашита, я снял с пояса ремень и подвесил его за ногу на ветку так, чтобы голова немного не касалась земли. Осмотрел. Одежда целая − убит ударом в живот, но судя по ране, мучился долго. Это, конечно, плохо, но зато яд будет сильнее. Из его носа и рта сползала вязкая жидкость - это и есть трупный яд. Подождав когда часть жидкости медленно вытечет, я пристроил мех так, чтобы яд с макушки сползал в горлышко. Закрепив его камнями и удостоверившись, что горлышко не сместится, я пошёл на озеро отмываться от крови.

На ходу вытащил из ноздрей листья, но мне казалось, что запах тлена сейчас везде. На берегу снял одежду и доспехи, которых и осталось-то: наручи да нагрудник, вошёл в воду. Купался недолго. Что-то в сумерках, в этих местах стали вспоминаться минуты детства, когда казалось, что из глубины может ухватить какой-нибудь зубастик, этим всегда пугали старшие, а потом скалили зубы, видя, как мальцы боятся вечером заходить в реку.

Конечно, в морях есть чудища, но в этом озере уж точно нет, отсюда многие возвращались. А вот твари на горе завелись, в виде людей. Пусть только попробуют напасть на нас.

Оттерев кожу от крови дракона, подрагивая от холода, выскочил на берег, оделся.

Темно не было: большой серп Ресая уже наполовину поднялся над горизонтом, да и созвездие Щита не давало подножию горы утонуть во мраке, незаметно мигая холодными синеватыми звёздами. Вторая луна - Санея сегодня должна быть полной, поэтому темно этой ночью не будет.

По дороге обратно никто не попадался на глаза. Да и кто тут может встретиться кроме людей? Нет здесь никаких животных, почему - это знает полудаена Ахей. Тени между деревьями мерещились, конечно. Но тут безопасно - так твердили все, кто вернулся.

Несмотря на купание в прохладной воде, я устал неимоверно. Было одно желание - добраться на стоянку и завалиться спать. Даже меч, веса которого никогда не замечал, сейчас отягощал. Ноги уже переставлял благодаря усилию воли. Приближаясь к захоронениям, я снова забил ноздри листьями, было жалко выблёвывать кашу, свистнутую откуда-то Маорой.

Силуэт висевшего вниз головой кашита казался страшным в лунном свете. Яда натекло немало, хотя... время не выдержано, там еще, наверное, и кислота с желудка, но тоже вещь вредная. Если этой гадостью намазать клинок, то жертве не позавидуешь. Она всё равно умрёт.

Тщательно заткнув мех, я прикопал кашита на место, даже пригоршнями добавил земли из холмика в стороне.

Когда вернулся к скале, нашёл только валяющегося дракона. Больше никого не было. Недоумевая, я подошёл к тому месту, где мы ели на ковре кашу. Пусто, зато за деревом я уловил свечение...

Глаза! Это были чьи-то чуждые зрачки, неподвижные, смотрящие на меня. Передо мной сжался для прыжка паук норнгов! По крайней мере, так я их представлял по рассказам. Вернее, это какая-то помесь жука и паука. Высотой мне по пояс, он был чёрный, с большими поблёскивающими глазами. Массивные жвала, больше я ничего не мог разглядеть, потому что остальное скрывала тень кроны дерева, под стволом которого паук и притаился.

Я осторожно шагнул к врагу, выхватив на ходу меч. Будет сейчас прыгать? Жуткий паук подземелий, видно, переоценил свою реакцию. Потому что не успел двинуться с места, когда меч с хрустом рассёк ему голову пополам. Но он даже не просел на лапах, они были поджаты, настолько он был готов к прыжку. Не успел, я его разделал!

Где друзья? Может, их уже забрали норнги? Откуда тут паук Подземья? А может, пауков напало много и мои спутники уже валяются убитые где-то между деревьев? Лишь дохлый дракон да этот паук - вот и все, кого я тут нашёл. Обойдя деревья поблизости, недоуменно пожал плечами. Только напасть кто-то мог, иначе меня бы тут так просто не бросили.

− Элама! Матэс! Маора! - закричал я хрипло. Мне казалось, что я остался один в этом жутком и пустом мире.

− Чего орёшь? - раздался недалеко сонный голос Матэса. Он стоял в тени под деревом. − Иди сюда!

Ничего не понимая, я подошёл, вглядываясь. С кашитом, вроде, всё в порядке.

− Матэс, где все? Что происходит?

− Да ничего! Смотри, ступай за мной... − с этими словами он сделал шаг вперёд. Раздался странный звук "пульк", и кашит исчез! Похоже, тут без магии не обошлось. Я тоже шагнул туда, где исчез Матэс. Опять "пульк", и я оказался, как мне показалось, внутри большой оболочки, похожей на каплю воды на росе. Только большой, а внутри был воздух и свет, непонятно откуда исходивший. Элама спала прямо на траве, воздух был тёплым, но не спёртым. Маоры не было.