– Год примерно.

«Год в этом доме! Наверняка она знает о Боунсе все, включая его предпочтения в еде и цвет его любимых трусов».

– Но сам он приезжает не слишком часто. За последние полгода это только второй раз. И когда приезжает, у моего папы сразу прибавляется много работы.

– А кто твой папа?

– Полицейский.

Я поставила чашку на стол.

– Что ты имеешь в виду? Боунс хулиганит и ведет асоциальный образ жизни?

– Что такое асоциальный, и кто такой Боунс? – поинтересовалась Ашанти.

– Хозяин этого дома – ты зовешь его по-другому?

– Да. Папа зовет его мистер Оушен, и я тоже.

– Оушен? – переспросила я. И тут же продолжила: – Так почему ты сказала, что у твоего отца полно работы, когда Боу… мистер Оушен приезжает сюда? У него, что, проблемы с законом?

– Нет вроде, ничего такого. – Ашанти повернулась ко мне и, понизив голос, добавила: – Просто папа часто уезжает ночью. Присматривать за этим домом.

– Ничего не понимаю. Он присматривает за домом Оушена не в его отсутствие, а наоборот, когда тот здесь?

– Ага.

– За Оушеном кто-то охотится, что ли?

– Понятия не имею, – пожала плечами девочка. – Но плохо, если так. Мне он нравится. Моя мама сначала его боялась, говорила, что он с дьяволом спелся – наверно, из-за его тату. А потом я сфотографировала на телефон его крестик. Он его иногда забывает в душе, хотя обычно носит. Хочешь посмотреть?

Ашанти достала из кармашка джинсовых шорт потертый «самсунг» и начала искать в нем фотографию.

– Вот, глянь.

Я взяла телефон и увидела фото серебряного крестика на цепочке, лежащего на полке из черного мрамора в ванной комнате. Тот самый, который был на Боунсе, когда я впервые его увидела, заявившись к нему ранним утром.

– Классный, правда? Очень красивый. Тут таких не делают.

Я увеличила фото и всмотрелась в гравировку на крестике: «Оливия Оушен».

– И не темнеет! Серебро всегда темнеет, а этот крестик – нет. Удивительное серебро мистера Оушена, оно всегда сияет.

«Потому что это не серебро, Ашанти. Больше похоже на платину».

– Так вот, мама увидела крестик, переспросила, точно ли мистер Оушен его носит, и, как только я подтвердила, сразу успокоилась. И даже предложила готовить мистеру Оушену еду. Говорит, девушки, которые к нему приходят, точно не умеют готовить такую чакалаку, как она.

Ашанти спрятала телефон и продолжила уборку.

– И… много девушек приходит к Боу… Оушену? – краснея, полюбопытствовала я. – Ну, я имею в виду, встречала ли ты утром…

– Со многими ли он спит? – Ашанти закатила глаза. – Слушай, ну мне же не пять лет. Бывает, что я застаю тут кого-то утром, но они быстро уходят. Не говорят со мной. И обычно их двое или даже трое.

«Зачем спросила?» – зажмурилась я.

– Ты первая, которая одна. Я даже удивилась, – покачала головой Ашанти. – Тут точно нет второй? Только ты и только он?

– Сменим тему? – натянуто улыбнулась я.

– Ой, прости. Вот я тормоз, – закусила губу девочка. – Ты его подруга?

Ох уж это чувство, когда не знаешь, что ответить. «Да» будет ложью. «Нет» – равнозначно признанию «ага, я девушка легкого поведения».

– Мы просто соседи. Он заболел, и я решила… присмотреть за ним.

– А-а… – Ашанти многозначительно оглядела халат Боунса, в котором я расхаживала с самого утра. Но ничего не сказала.

Я решила сменить тему.

– Что он любит из еды? Ты не в курсе?

– Да обычную еду. Которую все едят. Чакалаку, брааи, билтонг.

– Что-что? – заморгала я.

– Ну, билтонг! Брааи. Чакалака. Ты с какой планеты прилетела? – изумилась Ашанти.

– Точно не с южноафриканской, – рассмеялась я. – Я из Ирландии.

– А, так ты не местная? То-то, слышу, говоришь как-то странно. Я думала, ты просто немного выпила.

– Расскажи, что это за еда такая, – попросила я. – Интересно узнать.

Девочка села напротив и взяла чашку с чаем, уже почти остывшим.

– Чакалака – это такой гарнир из овощей: помидоры, лук, бобы и еще много всего. Брааи – запеченное на гриле мясо. Тут все едят брааи по три раза на дню. Был бы только мангал и дрова. А билтонг… – Ашанти прошла к холодильнику, вытащила оттуда пакет с какими-то мясными обрезками и потрясла им в воздухе, – это вяленое мясо со специями. Неужели в этой вашей Орландии такого не едят? А что же вы едите?!

– Да почти все, – улыбнулась я. – Кроме чака-лаки, брааи и билтонга.

– Вот это скука, – заключила Ашанти, возвращая пакет в холодильник.

Потом я вытащила из своего чемодана блокнот и принялась быстро листать его в поисках чистой страницы.

– Знаешь, что, Ашанти? Продиктуй мне список всех нужных продуктов, и завтра утром мы с тобой попробуем приготовить что-то, что ему понравится. Поможешь?

– Билтонг уже готовый продают. Брааи тоже маринуют заранее – надо просто купить, распаковать и запечь на гриле. А для чакалаки вот что нужно, записывай…

Ашанти ушла ближе к полудню, оставив после себя сверкающую кухню и яблочный аромат средства для мытья окон. Я еще раз заглянула к Боунсу, принесла ему таблетку, стакан воды и прошептала на ухо, надеясь, что он услышит:

– Мне нужно уехать на пару часов, протянешь без меня?

– Нет, – отозвался он, переворачиваясь на спину и открывая глаза.

Даже в болезни он был чертовски хорош собой…

– Ты голоден?

– Куда это ты собралась? – нахмурился Боунс.

– Нужно съездить в магазин. У меня в холодильнике шаром покати, твой тоже пуст.

– Составь список и позвони в супермаркет, они все привезут.

Мне требовались не только продукты, но и то, что не сегодня, так завтра понадобится наверняка: ароматизированный лосьон для тела, презервативы, хорошее вино, свечи. Я и Боунс – мы переспим совсем скоро, как только он оправится. Я хотела этого так сильно, как ничего прежде. И будь что будет. Я не считала себя параноиком, но какое-то неясное, тревожное предчувствие говорило мне, что времени у нас совсем немного. А потом мои тайны или его, а может, все сразу откроются в одночасье, сорвут с нас маски, закружат – и поминай как звали обоих.

– Фло? – Боунс сжал мою руку, и я подняла на него глаза.

– Я съезжу сама, – улыбнулась я. – У меня получится справиться с горкой, не волнуйся. В худшем случае слегка поцарапаю машину о соседний забор. Делов-то. Звони, если что, я возьму с собой телефон.

– Лучше не бери, я испорчу тебе весь шопинг, – буркнул Боунс. – Фло, не уходи! Ты нужна мне! Жить без тебя не могу!

Я переплела свои пальцы с его и чмокнула его в губы.

– Ты такой сексуальный, когда беспомощный. Хоть бери и делай с тобой все что угодно.

Боунс внезапно перестал улыбаться, слегка потянул прядь моих волос и сказал:

– У тебя десять секунд, чтобы смыться отсюда. Потом, если не уйдешь, я уложу тебя рядом, и ты больше не выйдешь из этой комнаты до утра.

– Вот еще, – вскочила я и, бездарно подражая его голосу, добавила: – Не хочу, чтобы ты завтра сказал, что я напичкала тебя таблетками, залезла к тебе в кровать и воспользовалась тобой. Мы как-нибудь сделаем это в нормальном состоянии. Ты сам придешь ко мне и сам об этом попросишь. И я не смогу отказать тебе.

И, наслаждаясь выражением замешательства у него на лице, со смехом выпорхнула за дверь.

Мне удалось вывести машину из гаража. Я даже вспомнила в точности, как доехать до супермаркета. И даже нашла пункт обмена валюты, где мои доллары превратили в красивые местные купюры с леопардами, буйволами и львами. А потом долго бродила по магазину, присматривая полотенца, свечи и бокалы, выбирая шампунь и крем для тела, укладывая в тележку шоколад, печенье, орешки, вино – все, что можно будет есть и пить прямо в постели, лежа голышом друг на друге. Я еще никогда не чувствовала ничего подобного, меня словно вставило без наркотиков, развезло без алкоголя. Женщина, предвкушающая ночь с тем, от кого она без ума, – теперь я знала, что это единственный в мире подвид хомо сапиенс, способный передвигаться по воздуху.